– Теперь мы пользуемся вашим оружием, закупаем у одного надёжного торговца – он нахмурился, а затем спросил. – Целиться умеешь?

– В теории да, – сказала Вика. Пытаясь подавить дрожь в голосе.

И правда, что там целиться, в фильмах это делают очень легко, но она не собиралась стрелять в человека. Вестгард показал, как держать оружие и как нажимать спусковой крючок.

– Левую ногу немного вперёд, да вот так… Корпус немного поверни…. Потом прицелься, нажимай плавно. Поняла?

Вика кивнула.

– Не забудь, вот предохранитель.

Она держала ружьё, неуверенно выставив левую ногу вперёд, а правую назад.

– У него небольшая отдача, и все же осторожно, держи лицо подальше, – предупредил Вестгард.

Небольшая отдача так треснула её по подбородку, что Вика взвыла. Раньше она бы заплакала, но не сегодня. Она пообещала себе, что заплачет, когда обнимет своего сына. С третьей попытки она поняла, как целиться, но даже в направлении цели не попала. И как она собирается выжить на войне. Вестгард качал головой и думал, что ещё пожалеет, что связался с ней. Но вина за людей не оставила ему выбора, ведь дети и правда могли быть живы.

– Я смогу, – сказала Вика. – Что сказал генерал?

– Потренируйся ещё, – вздохнул Вестгард. – Сказал, что у него нет людей. Нам предстоит трудный переход, и каждый человек на счету. Там мой друг, но сейчас я ничего не могу сделать. Мне придется его оставить и надеяться, что их оставят в покое.

– Потому что ты будешь помогать мне? – спросила Вика.

– Да, поэтому, – ответил он и сменил тему. – Не думай, что убить человека, это как сбить банку.

– Не собираюсь я никого убивать, – Вика пожала плечами. – Я и банку-то не сбила.

– А если придётся, чтобы спасти ребёнка? – спросил он.

– Это не моя война – ответила Вика – войны – это самая глупая вещь в мире. Никогда не понимала, что за дурацкий повод нужен, чтобы люди начали убивать друг друга. Столько боли и смерти ни стоят ни земли, ни власть, ни гордость.

– А жизнь твоего ребенка стоит? – спросил Вестгард.

– Глупый вопрос, – Вика разозлилась. – Слушай, я убью, если будет стоять выбор моя жизнь, сына или человека, который целится в нас, ясно?

– Вот что я тебе скажу, – сказал Вестгард.– Если тебе придется убить солдата в черной форме – убей и не думай. Иначе он убьёт тебя, и не дрогнет. Гражданская война – это не то, что между государствами за территорию. Во второй каждый считает, что ведет священный бой, защищает родных от врагов. У нас не так. Цели наших врагов, под каким углом не смотри, не святые. Это не люди, и даже не животные. Животные не убивают своих, животные не истребляют всех подряд. Многие из союзников наших врагов делают это ради удовольствия, будто им вдруг дали безлимитную лицензию на охоту.

Когда он говорил это, в его глазах сверкали искры, но говорил он без злобы, даже с сожалением. Он и сам убивал, и делал такие вещи, которые никогда бы о себе не подумал. Война противоестественна, она обнажает в людях то, чего в них даже не было.

Он вгляделся в глаза Вики. Какая же она маленькая, кого она сможет убить, смешно. Почему тогда он не смеялся? Возможно, потому что видел, как она вынесла дверь и вырубила целую толпу из врагов взмахом руки? Или потому что нашла проход в их реальность? Он не знал, но ему было совершенно не смешно. Что же скрывает эта девушка?

– Вестгард! – позвала она погрузившегося в свои мысли шатена.

– Да, Вика? – отозвался он.

– Зачем им дети? – она вслух произнесла очевидный, зависший в воздухе вопрос.

Но у него не было на него ответа. Он покачал головой. Его пугало это, как и то, что чёрным удалось сделать с аэропортом. Неужели у них получилось? И цель войны, всех этих многочисленных убийств достигнута? Он хотел поговорить об этом с генералом, но не стал при солдатах, чтобы не сломить их и так не особо боевой дух.

– Выдвигаемся! – услышали они голос генерала.

Их небольшой отряд был готов к пути. Солдаты собрали скромные запасы еды, патроны и прочее в рюкзаки. У каждого был такой рюкзак на спине. Перезарядили и почистили оружие. К Вике подошёл тот же солдат, что принёс браунинг, и дал бронежилет и шлем. Жилет был ей большой, но на удивление лёгкий. Они затянули его, как смогли, и Вика обнаружила, что в нём не так уж неудобно, как кажется с первого взгляда. А шлем оставлял желать лучшего: она чувствовала себя в нем, как крот, и видели только свои ноги.

– Ну, ты же не хочешь, чтобы тебе прострелили башку, – рассмеялся солдат.

Вика, конечно, этого не хотела и оставила шлем. Солдату она не ответила. Девушка мало разговаривала, что совсем на неё не похоже. Со стороны она погружалась в себя и свои мысли. На самом же деле, ей было трудно сосредоточиться, когда инстинкты и чувства были на пределе. Она общалась с Максом.

– Мама, я так замёрз, – слышала она голос в своей голове.

– Малыш, надо потерпеть, потри себя руками и двигайся, но тихо, – ответила Вика.

– Здесь темно, – сказал Макс, но Вика по голосу поняла, что он не жалуется, а просто рассказывает и держится молодцом.

– Что ты делаешь? – спросила она, потому что не могла сосредоточиться на образе, пока на неё надевают бронежилет и каску.

– Играю с Троодоном и сок пью, – грустно отозвался сын.

– Ты молодец, дорогой. Постарайся не съесть всё сразу. Я уже иду.

Она не знала, сколько ей потребуется времени. Прошло уже несколько часов, с тех пор, как спрятался Макс. Генерал с двумя командирами взяли мощные бинокли, и пошли вперёд составить план и осмотреть местность. Один из командиров, Всеволод Рогов, которого все называли просто по фамилии: Рогов, рассказал ей, что они оказались отрезанные от их армии, когда на них внезапно напали.

– Их было очень много, втрое больше нас. Наши были разбиты за час, ты можешь в это поверить? – горько сказал он. – Генерал приказал своему подразделению напасть с другой стороны. Там были основные силы врага, и это было похоже на самоубийство. Но мы надеялись, что неожиданность сыграет нам на руку и не ошиблись. Подойти мы смогли и, возможно, наша атака даже спасла кого-то. Но нас легко отбросили назад, и из отряда в двести человек осталось тридцать.

Вика была поражена. Она знала, что такое война по книгам истории. Знала и то, что войны продолжаются и по сей день, даже в их мире. И людей убивают люди. Но сама она только читала и смотрела кино о войне и никогда не была так близко к смерти. Отряд построился и ожидал генерала. Он вышел, и от его задорности не осталось и следа. Он был собран, серьезен и суров.

– До ближайшего защитного шатра далеко, но это наша единственная надежды, – сказал он. – Мы должны до него добраться. Там мы найдём подмогу.

И они вышли за шатры и двинулись в путь.

Они пересекали пустынную степь. Жёлтая земля, где-то торчали ветки и обломки деревьев. Ни травы, ни единого зеленого листика. Иногда им попадались деревянные разрушенные строения, которые служили местом отдыха и укрытия. Уже стемнело, луна еле виднелась сквозь дымку на небе. Вика не отставала от командира, который ввел ее в курс дел, происходивших в Вахолании.

– Когда началась война за власть, сражаться пришлось всем, – командир Рогов продолжал свой рассказ. – Наше общество деградировало, люди потеряли свои силы. Невзор Мстивой винит в этом народ и особенно ныне покойного князя-волшебника Аристарха Добродомовича.

Понимаешь, Вика, здесь не всегда было так мрачно. Мир и невероятная энергия царили повсюду. В воздухе витало счастье, и солнце насыщало любовью. На небе летали птицы, а в лесах жили разные звери. У вас таких, наверное, и не было никогда. Люди могли творить и создавать разные вещи. Кто-то мог больше, кто-то меньше. Но обычным делом было сварить такую микстурку, в паре которой видны события, о которых хотел узнать. Самыми могущественными магами всегда были князья-волшебники. Но и они потеряли свои силы… Вся магия просто исчезла. Представь, раз и нет энергии, – он щелкнул пальцами. – А души людей наполнились тьмой. Но это всё лирика… Пострадали все государства, не только Россия. Ты, должно быть, видела в моем войске разные национальности?