Павел Потемкин сообщил еще прошлой весной об освящении крепости Владикавказ. Крепость, снабженная двенадцатью пушками, предназначалась для того, чтобы служить, как и другие укрепления, охранным пунктом сообщения России с Грузией. С основанием русской крепости Владикавказ, началось строительство Военно-Грузинской дороги.

Ничего удивительного Екатерина не находила в том, что заложение оборонительной линии от Моздока к подошве Кавказа вызвало крайнее неудовольствие у многих горцев, понеже она преграждала тот путь, по которому они получали невольников из Грузии и препровождали их на продажу в турецкие города Эндери и Анапу. Вестимо, они будут возмущаться, потеряв таковую легкую возможность поживиться!

В конце весны, девятого мая, Екатерина написала указ на имя Павла Потёмкина, Саратовского и Кавказского генерал-губернатора, с повелением:

«В построенной крепости при входе в горы кавказские позволяем мы соорудить церковь Православного нашего закона, употребить на оную и на украшения её, оставшиеся в Кизляре из суммы на приласкание кумыков и прочих народов; при том наблюдать, чтобы духовенство в церкви и крепости не употребляло народам тамошним притеснений или принуждений».

Почти следом, к началу лета Екатерина получила сообщение, что горцы стали всё чаще нападать на крепости. Гарнизоны от Моздока до Владикавказа не были в состоянии предохранить дорогу в Грузию от нападений. Вследствие оного на Совете было решено бросить недавно возведённые укрепления, а находившиеся в них команды вывести в Моздок, строения же взорвать и предать огню. Что было незамедлительно и учинено. Почти следом за сим, императрица получила сообщение о внезапной смерти имеретинского царя Соломона, и вступлении на трон его внука, Соломона Второго.

Имеретия не была под покровительством России. Там властвовал турецкий султан. Имеретинцы просились объединиться с Картлийско-Кахетинским царством, коий был под протекторатом России, но те, боясь возмездия турок, долго не соглашались. Неделю же назад, Екатерина получила депешу с сообщением, что Омар-Хан, собрав войско из дагестанцев и аварцев, в очередной раз грозит набегом на Грузию. Им на помощь императрица выслала русский отряд под командованием полковника Степана Даниловича Бурнашева.

Государыня Екатерина Алексеевна устала от разброда среди своих высокопоставленных чиновников, особливо, тех, кто окружал ее сына – наследника. Все оные мартинисты, масоны, иллюминисты и прочие, им подобные, изрядно её раздражали. Непонятно, что они из себя хотят представить? Сверхчеловеков? Сверх-умных, сверх-значимых, за коими должны идти все уважающие себя подданные ее империи? А кто же тогда их царица для них? И самое, главное, чему они могут научить, и на что подвигнуть, вечно обиженного и недовольного ее сына? Одним из оных умников-масонов был и придворный архитектор Василий Иванович Баженов. Десять лет заняла у него работа над Царицынским архитектурным ансамблем. Не малый срок! Баженов, как докладывали ей, находил время и имел дерзость водить дружбу и вовлекать в свое масонство Великого князя Павла Петровича. Дружба сия весьма раздражала Екатерину. Чему масоны и, в частности, Баженов, могут научить Павла Петровича, наученного лучшими педагогами такими, как Никита Панин и его помощниками Сергеем Плещеевым, широко образованным капитаном флота, бароном Николаи, знатоком литературы и уроженцем города Страсбурга, известным ученым? Сии лица сопровождали Великого князя во время его путешествия за границу. Да, она никогда не оставляла своего наследника без должного присмотра! И как сей наследник русского престола, столь глубоко набожный, не видит вреда от сих несносных масонских лож? Екатерина была счастлива, что хотя сын ее подражал королю Фридриху в одежде, походке, посадке на лошади, но, к счастью, не заразился бездушной философией прусского монарха и его безбожием.

Когда настало время приема работы Баженова, императрица положила поставить сего архитектора на место. По Москве и Петербургу шла молва о его диковинных постройках в Царицыно. Особливо отмечали фигурные ворота при входе в парк. Смотр Царицынских плодов творения, всеми восхваляемого Баженова, Екатерина положила учинить в начале лета. Она, взяв с собой небольшую свиту, поехала в Москву на три дня. Однако настроение у нее было самое, что ни на есть, подавленное, хоть и тщательно скрываемое, понеже никогда еще за время своего царствования ей не приходилось давать открыто отповедь кому бы то ни было. Не раз она уже корила себя, что поддалась совету князя Потемкина заказать строительство дворцового комплекса оному архитектору, понеже сконструированные им временные увеселительные павильоны на Ходынском поле, в честь Кучук-Кайнарджийского мира с турками, были, в самом деле – не ложно хороши. Прожект и макеты архитектурного ансамбля ей понравились, но теперь, по прошествии лет, и тем паче, в связи с открывшимися фактами, кои донес ей князь Голицын о масонах, ей не до красот зданий оного архитектора! Мало того, что, сказывают, Баженов имеет прескверный характер, он умудрился стать масоном «Ложи девяти муз»! Масоны, кои пытаются контролировать всех европейских правителей! С ними надобно держать ухо востро! Может статься, сей Баженов, вместе со своими собратьями, к примеру, издателем и, как теперь его называют, просветителем – Николаем Новиковым, метят избрать Великого князя Павла верховным мастером сей ложи. Не хватало токмо того, чтоб в императорской семье завелись масоны! В сношениях членов тайного общества с цесаревичем, Екатерина усматривала политическую подоплеку, целью которой, не инако, является устранить ее и посадить на престол ее сына, законного потомка Романовых. Чего токмо не может статься в сем изменчивом мире!

Ничего! Она сумеет поставить всех на место, и гнев ее обрушится на оного архитектора, раньше, нежели на других. Высоко летаешь, да низко сядешь, господин великий архитектор!

В нестерпимо жаркий июньский полдень, у новых царицынских творений архитектора Баженова, остановился пышный императорский кортеж. Государыня Екатерина Алексеевна с Александром Ермоловым, графами де Сегюром и Кобенцелем, в окружении свиты, чтобы поскорее спрятаться от солнца, прошла скорым шагом по красной ковровой дорожке к своему новому дворцу. Их ожидали худой и уже изрядно загоревший Баженов со всей своей семьей, а такожде и его ученик и друг Матвей Казаков с помощниками. Как и все, четверо его детей были празднично одеты и выглядели ангелами. Екатерина, приветливо улыбаясь, предложила сразу же пройти во внутренние покои своего дворца, а затем перейти к остальным павильонам. Беглым взглядом Екатерина уже окинула весь ансамбль построек и … так и есть! – даже на внешнем декоре явственна масонская символика! К тому же размеры дворцов, ее и сына, были одинаковы. Сие уж слишком! Екатерина уже не улыбалась. Она, не задерживаясь, осмотрела спальню, кабинет, залу. Сопровождавшей ее свите, нравилась необычность строений, она ждала мнения императрицы, у коей лицо все более выражало неудовольствие.

Скорым шагом государыня направилась к выходу. Пройдя к середине внутреннего двора, она еще раз окинула взглядом рядом стоявшие ее и сына дворцы, разделеные скромным дворцом для детей Великого князя. Отчего-то сии красивые здания, украшенные пилястрами, стрельчатыми окнами, парапетами с острым гребешком кокошников давили на нее, действовали на нее так, что хотелось поскорее уехать отсюда. Обратившись к генерал-лейтенанту Михаилу Измайлову, главе экспедиции, осуществляющей контроль за дворцовыми строениями, она высказалась весьма резко:

– Здесь жить невозможно: сие склеп, а не дворец!

Не дожидаясь ответного слова генерала, она, круто повернувшись, направилась к карете.

Баженов, наблюдая сию картину, не верил своим глазам и ушам: императрица даже не хотела смотреть в его сторону. Оцепенев, он все же нашел в себе силы обратиться к ней. Быстрым шагом, нагнав ее почти у кареты, он взмолился: