По-видимому, классификация, построенная на признаке расстояния, может быть применена при упорядочении системы фонем. При этом важно подчеркнуть, что признак расстояния сам по себе исключительно существен и может быть использован не только как основание классификации, но и как основание определения оппозиций и нейтрализации.

Как известно, в пражской фонологической традиции оппозиция определялась как фонологическая единица, способная выполнять дистинктивную функцию [Projet de terminologie… 1931], и хотя в последнее время среди пражцев бытует мнение о необходимости дополнить принцип дистинктивности анализом тождества [Trnka 1958], существо дела от этого не меняется. Функционализм Пражского лингвистического кружка, ставивший во главу угла семантический критерий различимости, давал достаточный повод для скептицизма, с особенной последовательностью разделяемого Д. Джоунзом [Jоnes 1931] и его школой: в действительности фонологическая оппозиция, не переставая быть оппозицией, не всегда служит показателем смысловой дифференциации слов; это касается прежде всего тех оппозиций, которые Трубецкой назвал косвенно-фонологическими [Trubetzkoy 1936]. Скептицизм этот, впрочем, не помешал Л. Ельмслеву облечь результаты функционального анализа фонем в форму строгого закона коммутации, связывающего два плана – выражение и содержание. Однако внимательный анализ концепций Соссюра и Трубецкого привел Э. Бейссанса к справедливому заключению, что существенность признака не является функцией связи фонемы с означаемым, но только фонемы с означающим [Buyssens 1949: 8]. В этом смысле можно сказать, что всякая фонологическая оппозиция есть косвенно-фонологическая, так как высказывания различаются прежде всего означающими, а уже это различие имеет соответствие в плане содержания. Такая постановка вопроса позволяет по-новому оценить значение фонологической правильности высказывания с точки зрения установления оппозиций: фонологически правильный текст является достаточным материалом для парадигматически ориентированного фонологического анализа. Этот вывод подтверждается и тем, что как фонологически правильные, так и грамматически правильные выходы являются следствием действия одних и тех же операторов в просодической модели синтеза, описание которой, впрочем, не входит в задачу настоящей работы.

4. В практике математического анализа текста нередко прибегают к понятию пространства сообщений, описываемого формулой Е = (n, U), где U – произвольный алфавит, n – длина слов в U [Шрейдер 1962]. Очевидно, что это пространство является n-мерным. Тогда для любых двух слов ζ и η можно определить расстояние ρ (ζ, η), которое равно числу позиций, в которых слова ζ и η имеют различные символы. Такая интерпретация некоторого текста имеет свои преимущества; единственным ограничением, предполагаемым ею и способным вызвать затруднения при анализе нормального (т. е. специально не пере-кодированного) текста на языке Li, является фиксированность глубины сообщения (под последним понимается слово в U ). Нас интересуют только случаи, когда ρ = 1. Мы будем говорить, что в этом случае имеет место фонологическая оппозиция, реализующаяся в некоторой паре (λ_i, λ_j).

Система оппозиций может быть упорядочена также по признаку расстояния, определяемого для точек n-мерного пространства (именно – 12-мерного); однако ввиду невозможности геометрического представления 12-мерного пространства упорядочение фонологических оппозиций может быть достигнуто в несколько этапов путем последовательного перебора нескольких трехмерных пространств. Каждая точка, определяемая тремя координатами, соответствует некоторой фонеме; расстояния между точками суть фонологические оппозиции. Двоичные формулы фонем фиксируют удаленность их друг от друга: расстояние между фонемами φ_k и φ_i определяется количеством различающихся позиций двоичных символов в формулах этих фонем. Так, если φ_k = 001, φ_l = 100, то ρ (φ_k, φ_l) = 2. В зависимости от того, является ли расстояние между точками минимальным, т. е. равным 1, или нет, оппозиции могут быть разделены на коррелятивные и некоррелятивные. Очевидно, что такая классификация будет отличаться от классификации Трубецкого, данной им в «Основах фонологии» [Трубецкой 1960], тем, что коррелятивные оппозиции, как наиболее важные, оказываются в центре внимания. Именно такого рода классификацию предложил А. А. Реформатский [1961]. В свете сказанного первоначальная классификация оппозиций, отраженная в Проекте 1930 г. (корреляции vs. дизъюнкции), едва ли может быть признана неадекватной.

5. Корреляции составляют фундамент всякой фонологической системы. В соответствии с определением Трубецкого, корреляциями являются одномерные привативные пропорциональные оппозиции. Ж. Кантино, пытаясь дать логическую классификацию оппозиций [Сantinеau 1955], прибегнул к понятию включения, заимствованному из теории множеств. Рассматривая фонемы как множества, Кантино устанавливает для них три типа отношений: включение, пересечение и независимость. В этой системе корреляции трактуются как включения, дизъюнкции – как пересечения или независимости. Интересным моментом в классификации Кантино является анализ так называемых градуальных оппозиций: они попадают в тот же класс, что и привативные, т. е. рассматриваются как включения. В интерпретации Р. О. Якобсона градуальные оппозиции также объединяются с привативными, но они теряют при этом свой характерный признак – градуальность, расщепляясь на две бинарных оппозиции. Ж. Кантино удалось, сохранив их специфичность, представить их как оппозиции, во всяком случае близкие к привативным. На примере вокализма узбекского языка Кантино иллюстрирует свою мысль. Если обозначить, например, i как L + A, где L – передняя локализация, А – минимальный раствор, то е = L + (А + М), где М – некоторое количество открытости. Но так как L + A = i, то e = I + M, т. е. i ∈ е. В свою очередь е ∈ æ, так как æ характеризуется по сравнению с е некоторым количеством открытости N: æ = L + (A + М + N). Следовательно, i ∈ е ∈ æ. То же можно сказать и о заднем ряде гласных узбекского языка.

Отношение включения представляет в известном смысле иную форму расстояния. Степень включения ξ определяется на численном интервале 0 < ξ < 1. Единица соответствует корреляции, нуль – абсолютной дизъюнкции. Здесь не достигается четкой оппозиции 0 : 1, так как понятия корреляции и дизъюнкции не равномощны: последнее предполагает несколько типов некоррелятивных противопоставлений.

Если определять отношение включения на всем множестве фонем таким образом, что для всяких двух фонем а и b будет известно, что либо а < b, либо b < а (здесь < есть знак строгого содержания), то отношение включения становится отношением частичной упорядоченности для множества (подмножества) фонем и, как всякое отношение частичной упорядоченности, обладает свойствами 1) рефлексивности: а < b. ⊃ .b > а; 2) транзитивности: а < b. c < а ⊃ .с < b.; 3) асимметричности: а < b. ⊅ .b < а [Курош 1962: 19].

Определим теперь понятие корреляции. В множестве фонем, рассматриваемом как класс классов, могут быть отмечены такие классы α_i и β_j, что каждый элемент a_ik класса α_i находится во взаимно-однозначном соответствии с элементом b_jl класса β_j. Это отношение назовем коррелятивным и определим следующим образом: отношение является коррелятивным, если никакие два элемента не связаны этим отношением с одним и тем же третьим и ни один элемент не связан этим отношением с двумя другими. Такое определение коррелятивного отношения дает У. Куайн [Quinе 1955: 299]. В символической записи это выглядит так: (х)(у)(z) (xRz. yRz.∨.zRx. zRy: ⊃ .x =y).