Правда, Митя скоро поедет учиться… Сейчас уже готовится к экзаменам, в школу уже не ходит, ему прощальный звонок отвели и он теперь в школе только на консультации появляется, а скоро уже и экзамен первый. Жалко, уедет, и с кем тогда дружить Даниле?

–Перебирай-то лучшее, – сказала мать, перебивая раздумья Данилы.

–Мам, а когда в ВУЗ начнут принимать? – спросил Данила.

–А в конце июня, по-моему, – ответила мать. – Да не бойся, списки-то студентов, зачисленных в июле начинают вывешивать.

–Да? – промолвил Данила. – Жалко просто, что Митя уедет.

–Ну, учиться надо, а то ведь не как дядя его – под заборами валяться,– ответила мать. – Тем более, учится-то вроде неплохо, пускай учится дальше. Тетя Таня хвалит его.

–Конечно, хвалит, – согласился Данила. – И долго учатся?

–Долго. Лет пять или шесть, куда поступит, – ответила мать, садясь на чурку и разгибая заболевшую спину. – Да лет через пять уже тебе поступать куда-то надо! Что уж о Митьке-то беспокоиться?

Впрочем, ей нечего беспокоиться и о родном сыне. Данила учится хорошо, не на тройки, и этого уже вполне достаточно.

–Дядь Лешу будем звать? – спросил Данила.

–Да придется, наверное, – сказала мать. – Вскопать я одна не смогу столько, а ты и не лезь даже.

–А он скоро приедет?

–Скоро! Вчера уж приехал! – усмехнулась мать. – Тетя Катя сказала. Надо будет позвонить да сказать Леше, чтоб пришел, помог. Они-то, кажется, тоже еще не садили.

Даниле нравится перебирать картошку. Тогда его тоже никто не беспокоит, можно помечтать о чем-нибудь, изредка отвечая на какие-нибудь расспросы матери. Ощупывай картошку, смотри, чтоб гнили не было, да и думай себе обо всем на свете.

Может, Митя раздумает куда поступать или вовсе не поступит? А что? Тогда останется где-нибудь здесь, а если ведь он разбирается, так он может и без образования, так, по знакомству где-нибудь подработать. Его уже сейчас мужики просят пособить иной раз, особенно если какой-нибудь новый автомобиль или мотор чинят.

Митя что только не вытворяет с моторами! Вот бы также научиться!

–Ты думаешь о чем или нет?! – крикнула мать Даниле. – Вот паразит! Опять перебирать из-за тебя! Ты куда картошку-то кидаешь!

Данила опустил глаза, встревоженно оглядывая свою работу, сплюнул с досадой – замечтался, задумался, стал гнилую к нормальной выкладывать, и ведра попутал.

Мать, ругаясь и хлопая руками по бедрам, высыпала ведро с гнилой сверху картошкой, а вообще – с пригодной, стала отбрасывать негодное, ворча:

–Данька, уж перебирай-то нормально!

–Да тут немного! – воспротивился Данила.

–Немного, кто тебя знает! – ответила громко мать, но уже не так сердито.

У матери особенность – кричит громко, но сердится быстро.

–Уж не лезь, сама разберусь, – промолвила мать. – Тащи-ка лучше с кладовки мешки, сейчас повалим на них картошку.

–Ладно, – Данила отряхнул руки от земли, пошел в кладовую.

Там было темно и пахло сыростью. Валялись там всякие отцовы инструменты, на полках стояли пустые стеклянные банки пяти, двух и полутора литров для солений и варенья, в ящиках лежали всякие гвозди, проволока и железная рухлядь, часто уже ржавая, в числе которых даже была одна кошка и когти, уж откуда они только взялись.

Данила отыскал во всем этом ворохе несколько мешков и вытащил их во двор. Мать уже перебрала ту картошку, что напутал Данила, и оставалось всего два ведра, может быть.

–Добрая картошка должна получиться, – сказала мать. – Хотя и весна холодновата, может, лето не таким будет.

Они высыпали всю картошку на мешки, собрали грязные ведра, которые мать унесла в сарай.

К невыразимой грусти цепного сторожа, хозяева покончили с картошкой и ушли в дом, во дворе снова стало пусто, только на том месте, где перебирали картошку, осталось немного чернеющей земли и сухие глазки.

Данила быстро вымыл руки и отправился к Мите Громову, на соседнюю улицу.

Митя жил в большом, двухквартирном доме, вдвоем с матерью, тетей Таней, которая работала продавщицей.

Митя всем, кто спрашивал, говорил, что отца у него нет, но почти все в этой стороне поселка знали, что отец у него был, воспитывал его до 13-ти лет, а потом бросил их с матерью и уехал, просто так, даже не ругаясь, не впадая в запои, просто бросил и все. Поговаривали, из-за другой.

Митя его возненавидел буквально, но потом понял, что от его ненависти тому не жарко и не холодно, и предпочел просто вычеркнуть его из памяти, забыть, и сделать так, чтоб больше никто не узнал. Он даже хотел фамилию сменить – с Громова на Довженко – но когда узнал, что за это деньги платить нужно, только плюнул и решил оставить фамилию, и потом, по финансовой возможности уже, заменить.

Когда Данила зашел к Мите, тот таскал воду в баню.

–Пришел? – сказал он, заходя в баню и только краем глаза видя гостя.

–Пришел.

–Сейчас, натаскаю, к Вадьке пойдем, – крикнул уже из бани Митя. – Стираться задумала, как всегда, семь пятниц на неделе.

–Давай помогу, – предложил Данила.

–Ага, а маманя твоя меня потом прибьет, – усмехнулся Митя. – Уж с дороги отойди лучше.

–Не прибьет, – настаивал Данила.

–Как будто я не знаю. И моя тебе задаст, и мне заодно, так что уж не лезь, – ответил Митя. – Ты чего, по земле, что ли, катался?

–Я? – Данила оглядел свои штаны, отряхнул их от следов земли на коленях. – Нет, картошку перебирали с мамкой.

–А, – кивнул Митя, затаскивая новую партию воды в баню. – Твой, что, все бухает?

–Да, – Данила понурился.

–А, плюнь да выбрось из головы, – сказал Митя.

–Легко тебе сказать, – заметил Данила.

–Вырастишь – так бей, – посоветовал Митя.

–Ага, а он и меня в ответ, да ну…

Митя вышел на порог бани, слегка нагибая голову под низеньким косяком, и сказал:

–Ну, чего? Есть хочешь?

–Да нет.

–Ну ладно, тогда пошли, что ли, к Вадьке, – предложил Митя.

Они вышли из громовского двора, прихватив из дома диски, которые Митя брал у Вадьки, и отправились на прямо противоположенный конец поселка, где жил их общий друг, 14-летний Вадька. У него была куча компьютерных игр, потому, как, наверное, во всех деревнях, возле него всегда кто-нибудь крутился, с ним всегда кто-нибудь дружил. Еще у Вадьки были от старшего брата книжки по механике, он постоянно что-нибудь скачивал из Интернета, и потому с ним дружил Митя, а Данила уж ходил просто так, за компанию.

У Вадьки было еще два брата – старше его и младше – и маленькая сестренка, которую недавно усыновили родители Вадьки.

Когда Митя и Данила вошли в комнату, Вадька сидел за компьютером у себя, а на двухъярусной кровати, на нижнем ярусе сидела сестренка Вадьки Надя и, сосредоточенно глядя вперед себя, расчесывала старенькую куклу.

–Здорово, Вадик, – поздоровался Митя, – Надька, подвинься.

–Сам двинься, – пробубнила Надя, не поднимая головы.

Данила взял девочку на колени, а Митя расположился рядом с ним.

–Чего ты там не отрываешься? – спросил Митя у Вадьки.

–Сейчас, погоди, – отозвался Вадька, даже не оборачиваясь.

–Свихнулся, – Данила покрутил пальцем у виска.

–Я тебе сейчас шею свихну, – не оборачиваясь по-прежнему, ответил Вадька.

–Ты обернись лучше, как себя ведешь! – засмеялся Митя. – Чуть Марья уехала, и давай, все распустились, это что такое, сколько можно, как вы жить будете! – почти фальцетом воскликнул Митя.

Вадька цокнул языком и повернулся к гостям.

–Что, принес? – спросил он, кивая на диски.

–Да, прочитал, – сказал Митя. – Ты скачал, нашел?

–А ты не смог?

–Да где там, – усмехнулся Митя. – Денег совсем нет, допросишься, что ли. И мотоциклы чего-то перестали ломаться, и бураны.

Митя на карманные сам зарабатывает, ремонтом, помощью мужикам, правда, не всякий согласиться Митю брать – от него водкой ведь не откупишься, но кумекает хорошо. А у матери – кривит душой – Митя сам не просит из гордости.

–Ну так давай, – Вадька взял из рук Мити флэшку, которую немедленно воткнул в компьютер. – Слышали новость? У Мамина брат двоюродный приезжает через неделю.