Трудность чтения этой повести заключается в том, что ее главные действующие лица по замыслу автора безымянны и бесполы, каким, в сущности, является почти каждый человек, если рассматривать его, не отталкиваясь от физической оболочки, а воспринимать как личность или душу. Читатель сам вправе определить для себя не только внутренние характеристики персонажей, но и их внешние признаки. Во всякое время найдется некое «я», влюбленное в «тебя», неважно, кто окажется сильнее и чьи слабости заставят совершать настоящие поступки. Люди полны слабостей, которые прячутся за тотемами. Двенадцать глав книги – двенадцать месяцев жизни – двенадцать тотемических животных китайского гороскопа. Человек подчиняется и другим необъяснимым силам: страху, болезни, ветру и… любви.

Так распорядился случай, что в героях книги мне довелось узнать себя. Автор – мой когда-то хороший знакомый. Однажды меня постигло глубокое разочарование. В саду, где мне назначил встречу чрезвычайно приятный собеседник, мною под одним из юных яблоневых деревьев была обнаружена толстая тетрадь, распахнутая на весьма легкоузнаваемых событиях. Эта тетрадь петляла словами, аккуратно выводя мою жизнь. Почерк принадлежал исчезнувшему навсегда из поля моего зрения человеку, который, кстати, так и не явился на свидание.

Теперь я не знаю, кто из нас двоих реально существовал. Кто любил, а кто был лишь болен. Кто терял и приобретал, а кто постоянно имел и жадно берег или, в зависимости от настроения, халатно разбрасывался богатством, которым так и не научился дорожить. Кто унижен, а кто герой. Кто смог, а кто так и остался слабым потребителем собственных тотемов.

Как я никогда не узнаю, кто из нас вымышленный персонаж, так никогда не поверю, что нас двое.

Здесь все слишком хорошо закончилось. В жизни так не бывает. Значит, это все вымысел!

А жизнь разве реальна?

Бык в этом месяце разъярен. Не стоит надеяться на изменения в личной жизни к лучшему. Опасность подстерегает автолюбителей, будьте предельно внимательны на дорогах. Умиротворение найдете в компании друзей. Благоприятно скажутся на настроении кратковременные поездки.

Здесь мы знакомимся с действующими лицами повести, узнаем немного об их внешности, привычках и заботах. Выясняем, что двое живут в городской квартире, а Черепаха – в психиатрической лечебнице в поселке Лугово, некоторые жители которого сыграют не последнюю роль в судьбах персонажей. Глава закончится, когда случится страшное.

Шумная городская железнодорожная станция женским голосом объявляла:

– Внимание. Во избежание террористических актов просим вас соблюдать бдительность. Не оставляйте вещи под присмотром малознакомых людей. При обнаружении подозрительных предметов просьба незамедлительно обращаться к работникам вокзала.

– Билет до Лугово, – перекрикивал разговоры бывших и будущих пассажиров мой голос.

– Отправление поезда в четырнадцать тридцать двадцать восьмого мая. Счастливого пути! – улыбнулась кассир.

В маслянистом от отпечатков пальцев стекле вокзальной двери отражалась знакомая фигура. Среднего роста, молодая сутулость из-за пассивного образа жизни, неоднородно торчащие в стороны волосы, рассеянный взгляд, на одно плечо накинута куртка, на другом вздулся рюкзак – вот что мне удалось рассмотреть в человеке, который родился чуть больше двадцати лет назад. От скуки придумалось занятие: перекатывание веса тела с носков ботинка к каблучным пяткам. Когда задирались носки, голова чуть наклонялась назад, когда же приподнимались пятки – вперед. От таких движений менялся весь образ. Он то превращался в двухметровый столб с вытянутой головой, то становился похожим на тюфяк, наскоро набитый сырыми опилками. Ожидающие прибытия поезда забавлялись невольным наблюдением за моей простенькой игрой. Весна и ее запах сливались с вокзальными углами, урнами для мусора и туалетом. Это не мешало ей раздавать приглашения в лето. Люди охотно соглашались, чему-то радовались, человеческая злость ушла вместе с зимой. Меня тоже ошарашило незваное счастье. Оно зелеными глазами смотрело в стекло. Объявили мой поезд, улыбка не сдержалась, рука помахала отражению, и оно ответило. За стеклом мужчина читал газету. Он оглянулся и, не увидев никого, кому можно оказывать знаки внимания, хихикнул и кивнул.

Через сто двадцать минут меня ждали в тихой и правильной психиатрической больнице. Ее основал Потапов Алексей Николаевич, профессор, который применял индивидуальные методы лечения. Он выбирал самых безнадежных больных и, как говорили авторитетные врачи, попусту тратил на них время. Среди большого числа особо буйных пациентов встречались те, кто доверял психиатру личные тревоги и сомнения и находился там для поправки здоровья валерьяновым настоем, как в санатории. Такие клиенты, чтобы получить разрешение доктора на пребывание в лечебнице, переводили значительные суммы на счет фонда детей, страдающих шизофренией. В одной из платных палат, наведаться в которую я собираюсь, лечили Черепаху. Это прозвище никогда не воспринималось с обидой, наоборот, всех веселило.

– Хоть как-то меня называешь, – цедишь сквозь кривые черные зубы. – Никто, кроме родителей, не хочет со мной общаться. Все кидаются в стороны, когда я подъезжаю. Даже сумасшедшие.

– Это очень удобно. Никому ничего не надо объяснять. В отношениях рождаются чувства.

Несколько месяцев назад я и Черепаха-изобретатель сконструировали странный агрегат. Чтобы не находиться взаперти и не просить лишний раз о помощи, приходилось изощряться и придумывать хитрые вещи, упрощать ими себе жизнь. Мы возились около недели. Алексей Николаевич специально выделил нам заброшенный сарай. Будучи непрофессиональными инженерами, первую конструкцию мы развалили на не продлившемся и пяти минут испытании. Приступая ко второй, воспользовались советами всех, кто их давал. Детали собирались с усердием, именно оно и помогло получить превосходный результат. Транспортное средство совмещало в себе привычную инвалидную коляску, полку для книг и журналов, мольберт с красками и мини-холодильник с водой и запасом еды. Это дом. Все необходимое передвигалось вместе с пассажиром. Так и приклеилось к изобретателю новое имя – Черепаха.

Население в самом поселке Лугово, кроме больных, составляло двадцать пять жителей или около того. Они благополучно работали на молочной ферме, которая всю произведенную первоклассную продукцию сбывала по невысоким ценам в больницу. Уже с утра работа кипела. Две сестры-доярки тискали телок в коровнике. Катя и Маша вечно бессмысленно тараторили и, прежде чем ответить на чей-либо вопрос, рассказывали подробности своей жизни. Они жили вместе в одном доме, видели друг друга все время, пока не спали, и к удивлению, сестры с легкостью находили предмет для обсуждения.

Настоящим героем поселка слыл лесоруб по призванию и ветеринар по профессии Аким. Смеющиеся глаза, короткая седая борода и жилистые руки четко рисовали положительный пример для подражания немногочисленным жителям. После осмотра скота на ферме он шел в лес и с криком валил деревья. От него всегда вкусно пахло хвоей и древесиной. В его распоряжении находились удивительные истории на любой случай. Он страшно притягивал. Женой так и не обзавелся. Говорили, что до армии он любил одну девушку. А потом получил письмо, где его родственники сообщали ему, что она погибла при пожаре. Тогда горели сосны. Последнее время к Акиму заезжал красный спортивный автомобиль. Жители поселка видели лишь черную шпильку дорогой туфли, которая показывалась из-за двери со стороны водителя. Это поросло живописной легендой, белой завистью и перешептываниями. Втайне все надеялись вскоре погулять на чужой свадьбе.

Владельцем и одновременно работником фермы значился приятный старик, напоминавший упитанного Деда Мороза. Его так и звали. Дед Морозов. Кирилл, единственный внук, который не сбежал в город, во всем служил ему верным помощником. Когда Кирюше исполнилось восемнадцать лет, одной из его обязанностей стала доставка молокопродуктов в лечебницу дважды в неделю. Скрипучий автомобиль с огромным кузовом носил на боках наклейки известных фирм. Разные цвета рекламировали все, даже запрещенные товары, только не коровник. Этот долговязый крепкий парень постоянно держал при себе фотокамеру, которую дед подарил на его пятнадцатилетие. Когда босым еще Кирюша резвился на лугу, падал, потому что поскальзывался на свежих коровьих лепешках, его радовали яркие краски, окружавшие его. После нескольких удачных снимков он понял, что зрачок воспринимает все совсем по-другому, а металл и целлулоид никогда не смогут передать всего, что дано человеку чувствовать. Редко он замечал новое в родных местах, а когда что-то случалось, доставал счетчик мгновений и после всем дарил этот миг.