Итак, «Фру-Фру» – это пьеса Анри Мельяка и Людовика Галеви, которая шла в Петербурге в 1872 году. Чем она для нас интересна? Речь в ней идет о молодой женщине Жильберте, у которой есть маленький сын и которая изменяет своему мужу – уже слышится что-то близкое и родное, не правда ли?

Тем не менее надо сказать, что первым за этот сюжет взялся не Толстой, а Александр Николаевич Островский в пьесе «Гроза». Кстати, знаменитую фразу о том, что люди не летают, как птицы, – первой произнесла именно Эмма Бовари. Итак, тема эта как-то прижилась на русской почве и стала источником серьезных размышлений о трагедии человеческого бытия. Кто только ни брался за нее: и Островский, и Мамин-Сибиряк, и Эртель, и Боборыкин…

Но что же такое роман «Анна Каренина»?

Был такой художник Эшер, который рисовал разнообразные дома-лабиринты. Так вот, роман Толстого – это такой лабиринт, в который можно войти с любой точки и уже из этой точки двигаться к выходу. Давайте проявим оригинальность и войдем в роман с самого его начала, пропустив, разве что, сакраментальную фразу о счастливых и несчастливых семьях. Что мы видим дальше? Мы видим домашнее устройство не очень состоятельного, но родовитого аристократа князя Степана Аркадьевича Облонского; мы замечаем, что говорят уже не по-французски, но по-английски. Князя Степана Аркадьевича на английский манер зовут Стивой, а его жену, Дарью Александровну, в семейном быту называют Долли. Это очень интересно, давайте это запомним. Идем дальше: с порога мы выясняем, что Стива Облонский уличен в супружеской неверности, его супруга оскорблена, и в доме царит полный беспорядок.

Тут мы фиксируем еще один интересный момент – кто же участвует в этом беспорядке? Это черная кухарка, то есть женщина, которая готовит для прислуги; это две гувернантки: англичанка и француженка; это, конечно, горничная Дарьи Александровны; это няня, прачка и вся остальная прислуга.

Любопытно, что если мы возьмем, скажем, роман английской писательницы Элизабет Гаскелл «Мэри Бартон», то увидим, что в это же время в Англии общество начинает проявлять серьезный интерес к положению рабочих; где-то на горизонте маячат профсоюзы. Но в России ничего этого пока что нет. Действие романа Толстого происходит в период интенсивных реформ Александра II, т. е. крепостное право не так давно отменено. Степан Аркадьевич просыпается, его одевает камердинер Матвей – с недавних пор свободный человек. Тут я снова попрошу вашего внимания, поскольку мы сталкиваемся с очень интересной идеей – идеей служения, – которая нашла отображение во многих персонажах Толстого. Воплощением такой идеи стала, например, Наталья Савишна – крепостная экономка в трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность».

Говоря о служении, нам трудно до конца понять, что это такое, потому что сами мы никогда никому не служили и нам, в свою очередь, никто не служил. В том же «Отрочестве» Лев Николаевич замечает, что гувернер-француз Жером эгоистичен.

Что же Лев Николаевич принимает за эгоизм? За эгоизм он принимает отсутствие этого вот бескорыстного служения. Мы давно забыли это понятие. Например, французский медиевист Жан Фавье, разбирая стихи Франсуа Вийона, в которых тот воспевает герцога Шарля д’Орлеан, пишет, что Вийону в этих стихах тесно, душно, что Вийон льстит. Дело в том, что Фавье в своем двадцатом веке уже тоже не помнит, что такое служение, а вот человек пятнадцатого века, Франсуа Вийон, знал это наверняка. Он знал, что такое служить, что такое воспевать своего сюзерена, которому Бог предоставил право властвовать. То же самое, в сущности, мы наблюдаем с камердинером Матвеем, который фактически бескорыстный служитель Степана Аркадьевича, своего рода – жрец.

Это очень интересное явление, на которое я бы посоветовала вам обратить внимание, поскольку оно совершенно исчезло из человеческой практики, его уже не существует, но Лев Николаевич еще застал его и сумел зафиксировать.

Давайте теперь перейдем к композиции романа: кто главный герой? Многие из вас наверняка назовут саму Анну Аркадьевну, Вронского или Каренина. Обратите внимание, Анна восклицает: «Ну что такое, оба Алексеи». И Каренин, и Вронский. Интересно, зачем Толстому два Алексея? Назвал бы Вронского Андреем, имя, которое очень подходит для офицера, для военного человека – ан нет. Он называет обоих своих героев Алексеями, а в центр этой композиции ставит Анну, чье имя – палиндром.

Так кто же главный герой? А главный герой романа, конечно же, Лёвин. Казалось бы, причем тут Лёвин? Многие драматурги, которые превращали этот роман в пьесу, или кинематографисты, экранизировавшие «Анну Каренину», предпочитали избавляться от Левина вовсе. Он у них вроде есть, а вроде бы его и нет, одни жалкие клочки. Тем не менее в романе о нем сказано очень много – интересно почему, ведь он формально к сюжету имеет очень небольшое отношение. Более того, фактически никто не заметил этой сложнейшей и новаторской композиции, когда два главных персонажа – Анна и Лёвин – не встречаются вплоть до седьмой части книги, а когда они все же встречаются, их встреча никак не влияет на фабулу романа. Их встреча совершенно, казалось бы, незначительна: Лёвин и Кити приехали в Москву для родов Кити, Лёвину скучно, он едет в клуб, и князь Облонский предлагает ему поехать к сестре Анне. Они едут, между Лёвиным и Анной происходит обыкновенный светский разговор. Что, собственно, такого случилось?

Но Кити – супруга Лёвина – очень чуткий человек. Узнав об этой встрече, она заливается слезами, потому что она понимает, кто главные герои – Лёвин и Анна.

Но причем здесь тогда она, Кити? Это совершенно новаторский ход, которым никто не пользовался до Толстого и, кажется, после Толстого тоже. Впрочем, нет, вспомним японского писателя Токутоми Рока, посетившего в свое время Ясную Поляну; в его романе «Куросиво» главные герои – юноша и девушка – не встретятся друг с другом никогда…

Однако вернемся к Лёвину, вернее, к тому, что делает его главным героем Толстого.

Прежде всего, с Лёвиным связана тема времени, в котором происходит действие романа. Это очень интенсивное время, время интенсивных реформ Александра II, время, когда Россию второй раз со времен Петра подняли на дыбы. Оказывается, роман можно датировать – действие происходит в 1874 году.

Почему? Надо сказать, что в этом году происходит очень важное политическое событие – династический брак: сын королевы Виктории – принц Альфред Эдинбургский и единственная дочь Александра II, Мария Александровна, заключают брачный союз. По этому случаю в Петербург съезжаются представители правящих династий западноевропейских стран и происходят празднества. Если вы помните, Вронский был приставлен к иностранному принцу в качестве церемониймейстера.

Здесь я, пожалуй, процитирую отрывок из романа: «Это был очень глупый, и очень уверенный, и очень здоровый, и очень чистоплотный человек, и больше ничего. Он был джентльмен – это была правда, и Вронский не мог отрицать этого. Он был ровен и неискателен с высшими, был свободен и прост в обращении с равными и был презрительно добродушен с низшими. Вронский сам был таковым и считал это большим достоинством; но в отношении принца он был низший, и это презрительно-добродушное отношение к нему возмущало его. «Глупая говядина! Неужели я такой!» – думал он». Итак, роман мы датируем 1874 годом. Что еще происходит в России в то время?

Ну, во-первых, как результат судебной реформы 1864 года, активно развивается гласное судопроизводство: адвокатура, открытые заседания, суд присяжных.

Интересно здесь то, что фигура адвоката должна восприниматься либерально мыслящими людьми как фигура сугубо положительная, но тем не менее никто ее не приветствует, напротив, адвокат становится объектом шуток и критики. Кто только ни нападал на адвокатов: и Достоевский, и Толстой, и даже, если вы помните, в «Докторе Живаго» – роль инфернальной силы достается адвокату Комаровскому. Уж, казалось бы, Пастернак, живя в СССР, должен понимать, как важна фигура адвоката для либерального и прогрессивного судопроизводства. Однако Пастернак этого не понимает, как не понимает этого и Толстой. Адвокат у него – «маленький, коренастый, плешивый человек с черно-рыжеватою бородой, светлыми длинными бровями и нависшим лбом. Он был наряден, как жених, от галстука и цепочки двойной до лаковых ботинок. Лицо было умное, мужицкое, а наряд франтовской и дурного вкуса».