- Конечно, я верю тебе и сделаю все возможное, чтобы помочь, - уверенно произнес я, прекрасно понимая, какую кучу новых проблем взваливаю на себя, но это ничуть не страшило меня. – Но отказываться сейчас от опеки нет никакого смысла. Сначала мы должны убедиться, что у тебя есть все шансы вернуть Брендана. Я просто боюсь, что может появиться кто-то еще, вся эта ситуация с убийством Райли здорово настораживает моего брата, а чутье у него всегда было отменным.

- Думаешь, в этом как-то замешан Брендан? – с сомнением спросила Белла.

- Брендан и его наследство, - многозначительно добавил я, а затем, взглянув на свои наручные часы и убедившись, что рабочий день уже подходит к концу, продолжил: – Завтра же мы встретимся с Эмметом, и он решит, как нам лучше поступить, потому что я не силен в вопросах юриспруденции.

- А кто те две женщины, которые увезли Брендана? – вдруг спросила Белла, осторожно высвобождая свою ладонь, все еще зажатую в моих руках.

- Это моя мать и жена Эммета. Они решили отвезти детей за город, - пояснил я.

- Ты не очень-то ладишь с родными? – усмехнулась девушка, допивая второй бокал вина.

- С чего ты взяла?! – попытался, было, возмутиться я, но актер из меня был никудышный.

- Видел бы ты свое лицо, когда я спросила тебя, кто эти женщины!

- Не то, чтобы мы не ладили, - протянул я, пытаясь подобрать нужные слова, - просто иногда, казалось бы, самые близкие люди могут быть невообразимо далекими. Вы вроде двух планет, которые вращаются в одной галактике, но ничего не знают друг о друге, а главное, что даже и не хотят ничего знать.

- Да, видимо, у тебя было не слишком веселое детство, - протянула Белла.

- Нормальное, - пожал я плечами, - но не то, которое я хотел бы для своих детей.

- Расскажи мне что-нибудь о себе, - Изабелла с любопытством взглянула на меня, словно впервые увидев.

- Все, что угодно, или тебя интересует что-то конкретное? - улыбнулся я, доставая из бара вторую бутылку вина.

- Меня интересует все, но начни со своей сложной истории, - попросила Белла, однако, увидев мой недоуменный взгляд, тут же пояснила: - Что случилось с тем мальчиком?

- Откуда ты знаешь?

- Не только у тебя есть кое-какие связи, - заговорщицким тоном пояснила девушка, похлопав ладонью по подушке рядом собой, приглашая меня вернуться на место.

- Это совершенно обычная история. Мальчик вывалился из домика на дереве в саду, знаешь, такие детские домики…

- Да, я знаю, как они выглядят, но разве из них можно упасть ТАК?

- Как я понял, дерево было довольно высоким, - пожал я плечами, поймав себя на мысли, что впервые за все время могу спокойно говорить об этом. – А маленьким детям не так уж и много нужно.

- Но куда смотрели родители?! – гневно воскликнула девушка.

- Я не знаю, Белла. У мальчика было сильное внутреннее кровотечение, так что я просто не успел ничего сделать, - я замолчал, беспомощно разведя руками.

- Но за что его родители подали на тебя в суд? Это, же нечестно!

- Им просто необходимо было снять с себя хотя бы часть ответственности. Мучительно осознавать вину в гибели собственного ребенка. Так что я понимаю их отчаянный поступок, совершенный от безысходности. Я все понимаю: и то, что моей вины в случившемся нет, и то, что люди умирают, и то, что у каждого врача есть свое маленькое кладбище… Я все понимаю, Белла, но случившееся на какое-то время выбило меня из колеи, обескуражило, ошеломило и оглушило. А хуже всего то, что когда меня «отпустило», я понял, что совершенно один стою на коленях, а вокруг пустота, и можно кричать, пока не сорвешь глосс, но все равно никто не услышит, никому нет до тебя никакого дела, потому что ты уже не стоишь на ногах так твердо, как прежде.

- Но ты ведь смог подняться с коленей, разве нет?

- Не без помощи Брендана, - улыбнувшись, честно признался я.

- Расскажи мне что-нибудь еще…

Мы долго разговаривали, прикончив уже третью бутылку коллекционного вина. На город опустилась ночь, погрузив гостиную в мягкий полумрак, разбавляемый светом уличных фонарей, но я не стал включать свет, все же решив зажечь несколько свечей в прозрачных стеклянных бокалах.

Мы с Беллой по очереди вспоминали забавные истории из детства, я рассказывал ей о Брендане, перечисляя, что он любит, чего не любит, чего боится, чем любит заниматься – я старался как можно больше рассказать девушке о ее сыне, боясь упустить даже самую мельчайшую деталь. А Изабелла с блуждающей улыбкой на губах ловила каждое мое слово.

Я и сам не заметил, как голова Беллы удобно устроилась на моем плече, а острый ноготок принялся теребить дизайнерскую дырку джинсов на моей коленке. Блики от свечей играли на ее шелковистой коже, путаясь в каштановых волосах, отчего те причудливо блестели, словно присыпанные звездной пылью.

Тихое шуршание голоса Беллы, ее теплое дыхание, щекочущее мне шею, приятная тяжесть ее головы у меня на плече – все было так естественно, так правильно, что я почувствовал легкую досаду от того, что до сегодняшнего дня ничего этого у меня не было.

Мои чувства к Белле в какой-то степени перекликалось с чувствами к Брендану: то же необъяснимое ощущение, будто встретил по-настоящему близкого и родного человека, которого не хочется отпускать из своей жизни. Эти чувства не поддавались никакому логическому объяснению, да я и не пытался им его дать, просто наслаждаясь тем теплом, что разливалось в моей груди.

Ноготок Беллы больно царапнул кожу на моей коленке – электрический разряд обжигающей волной прошелся вдоль позвоночника. Девушка испуганно отдернула руку, но я успел перехватить ее ладонь и крепко сжать в своей руке, переплетая наши пальцы.

Я взглянул в глаза Беллы, казавшиеся почти что черными, но не увидел в них ничего, кроме таинственного мерцания от пляшущих огоньков свечей.

Я медленно приближал свое лицо к лицу девушки, чтобы дать ей возможность осознать происходящее и, возможно, оттолкнуть меня, но она не стала этого делать.

Губы Беллы оказались теплыми и шелковистыми, высвечивая в моем затуманенном сознании детское воспоминание о растаявшей на солнце шоколадке. Их вкус, разбавленный терпкими нотками вина, был опьяняющим и заставлял желать намного большего.

Щемящее чувство нежности охватило меня. Это было так остро, почти болезненно, и требовало немедленного выхода.

- Я хочу тебя, Белла, - прошептал я в приоткрытые губы девушки, мягким движением спуская халат с ее плеч.

***

POV Белла

Я проснулась от того, что моя нога запуталась в укрывавшей меня простыне, и я никак не могла ее высвободить. Чьи-то теплые пальцы коснулись щиколотки, распутывая хитросплетения хлопковой ткани.

Яркие воспоминания о прошедшей ночи настигли меня. Я застонала от жгучего чувства стыда и, подтянувшись вверх, сунула голову под подушку.

«Отлично, Белла Свон! Ты, которой всегда была омерзительна сама мысль о сексе, переспала с почти незнакомым парнем, браво!»

Но приятная усталость во всем теле, воспоминания о руках и губах Эдварда, дарящих умелые ласки, обволакивающих меня флером нежности и острого удовольствия, настойчиво твердили, что случившееся не было досадной ошибкой, которой следует стыдиться. Это было чем-то удивительным и совершенно особенным, тем, что мне не доводилось испытывать прежде.

Так уж вышло, что до Эдварда в моей жизни был только один мужчина – Райли… Нет, даже не так. До Эдварда в моей жизни НЕ БЫЛО мужчин, был только Райли – извращенец с садистскими наклонностями, сумевший, как мне казалось, навсегда отбить у меня всякое желание интимной близости.

Даже вполне невинные прикосновения Джейка рождали в моей голове одно из самых жутких воспоминаний: Райли вжимает меня в стену полуподвала, где он хранит свои запасы вина, мою обнаженную спину царапает шершавая штукатурка, но в тот момент, когда Бирс поднимает меня чуть выше, удерживая на своих руках, я понимаю, что это было лишь легким неудобством, потому что два гвоздя, плохо забитых в стену, раздирают кожу вдоль моих лопаток; Райли снова опускает меня вниз, чтобы слизать слезы, бегущие у меня по щекам, и прошептать, насколько же я хороша, затем снова поднимает вверх – я почти задыхаюсь от боли, обжигающей спину.