— Конечно, зачем ты у меня спрашиваешь, ты же босс! — улыбнулся Чарли ему в ответ, — я надеюсь, что мы друг друга поняли, и ты больше на меня не обижаешься?
— Конечно, всё в порядке, — кивнул Джей.
Естественно, на самом деле он был очень далеко от состояния «в порядке». Ему было настолько неприятно, что он лишь усилием воли сдерживал слёзы.
С трудом доделав документ, Джейсон отправился домой. Он очень устал, просто-таки вымотался, и уже мечтал, как отправится в душ, а потом завалиться в кровать с какой-нибудь книжкой не по экономике.
*
Подъехав к дому, юноша заметил, что из почтового ящика торчит край конверта. Письмами им приходили лишь счета, уже оплаченные в этом месяце, поэтому Джей с интересом вытащил довольно толстый конверт из ящика. Послание было подписано странным выражением: «Теперь Мартин». Пожав плечами, молодой человек взял конверт и пошёл в дом.
Распаковать почту он решил у себя на кровати. Аккуратно поддев край конверта зажимом для галстука, юноша разорвал его и вытащил из упаковки стопку каких-то бумаг, завернутых в тетрадный лист, на котором кривым почерком было написано: «Гони бабки, Крис, если не хочешь, чтоб твой блаженный муженёк получил эти же фото, только втрое увеличенные! 10000$ в десять вечера в моём зале сегодня же». От этой надписи у Джея сердце пропустило пару ударов. «Похоже, это адресовано не мне, — испуганно подумал он, — но, если мою жену шантажируют, я должен знать, чем именно!». Глубоко вздохнув, будто готовясь к прыжку в воду, он сорвал тетрадный лист одним движением.
Это было самое опрометчивое решение в его короткой жизни.
На покрывало, специфически шелестя, выпало с дюжину фото. Джей медленно взял одну из них и тут же чуть не выронил обратно. На фото, которое представляло собой кадр записи камеры наблюдения, были запечатлены Крис и Эндрю Хоббс, которого Джейсон мгновенно узнал. Парочка придавалась любовным утехам прямо в тренажерном зале. На кадре, попавшемся Джею, Эндрю имел, по-другому и не скажешь, Крис в коленно-локтевой позе, придерживая ее за шею. Выражения лица у обоих были остервенело-довольные, и Джея, привыкшего и в постели относиться к своей жене, как к принцессе, чуть не вырвало от осознания того, что ей по вкусу грязный секс на не менее грязной степ-платформе. Он дрожащими руками взял другое фото — там его жена и ее любовник развлекались уже на скамье для пресса. Не в силах больше смотреть на снимки, переворачивающие его мировоззрение и разрушающие его вселенную, обманутый муж собрал фото в стопку, встал с кровати и на еле слушающихся ногах подошел к окну. Уткнувшись в холодное стекло лбом, юноша выдохнул и обреченно уставился на запотевшее пятно, образовавшееся от его дыхания. Решение всех проблем пришло ему в голову мгновенно.
Ему незачем было больше жить. Какой в этом был смысл? У него НИЧЕГО не получалось, он ВЕЗДЕ попадал впросак. Сирота. Неудачник. Тупица. Нытик. Рогоносец. Преданный, униженный, растоптанный. Проведя ладонью по вспотевшему лбу, Джей направился в библиотеку, его любимое место в доме.
В библиотеке стоял небольшой сейф его отца. Джей знал, что папа хранил в нём особо ценные вещи, одной из которых был револьвер. С трудом вспомнив код от сейфа, молодой человек открыл его и, к своему удивлению, обнаружил там не только оружие, но еще и коробку элитных кубинских сигар, бутылку баснословно дорогого виски Macallan Lalique Crystal Decanter и… помолвочное кольцо его матери. Тонкое золотое колечко с крошечным бриллиантом, купленное задолго до того, как Мартины разбогатели.
Джей аккуратно, словно дражайшее произведение искусства, взял кольцо и поднёс его близко-близко к глазам. С такого расстояния на нём можно было разглядеть каждую царапинку и потёртость. И все их оставила мама Джея, самая чудесная и добрая женщина из всех, что встречались ему в жизни. Юноша вспомнил, какими мягкими были ее руки с аккуратным и нежным маникюром, которыми она гладила его по голове, если он падал, разбивал коленку и начинал хныкать; которыми она обнимала его, встречая после школы, и которыми щекотала, когда они вместе играли на газоне на заднем дворе. А потом он перевёл взгляд на бутылку виски, которую его отец берёг настолько, что так и не решился (и не успел) откупорить, и его сердце заныло так, что Джею стало физически больно дышать. Два самых родных человека, единственные люди, которые по-настоящему любили его и заботились о нём, хоть и каждый по-своему, были мертвы. Сжав мамино кольцо до такой степени, что оно впилось в ладонь, Джей поднёс кулак к губам и горько, болезненно, разрыдался в него. У него ничего и никого не осталось в жизни. Лишь упрёки, требования, скандалы и предательства. Решив, что больше медлить ни к чему, юноша отдышался и взял в руки револьвер.
Отец показывал ему однажды, как разбирать данный вид оружия и как правильно из него стрелять. Джей открыл барабан — он был полностью заряжен, наличествовали все шесть пуль. Можно было бы выстрелить в себя прямо сейчас, но Джейсон вспомнил одно очень важное дело, которое всенепременно должен был сделать перед тем, как уйти навсегда.
Когда ему было пятнадцать лет, и он проходил через обычную для подростков эмо-фазу, то познакомился с такой замечательной группой, как My Chemical Romance. Вскоре они стали любимыми музыкантами Джея. Впервые услышав их песню «Helena», сверхэмоциональный парень поклялся себе, что эта композиция будет последней, которую он прослушает перед смертью. «Helena» была не только квинтэссенцией всех песен группы, но и оканчивалась символичной фразой «So long and goodnight». Он знал, что Му Chemical Romance обычно спасают жизни*, но для него эта песня была похожа на эпитафию. Поэтому сейчас, твёрдо решив убить себя, Джейсон сходил за телефоном, нашел нужную песню, сел в своё любимое кресло в библиотеке и нажал на play.
С первых нот юноша будто упал в океан эмоций, от которых не смог сдерживать слёз. Он, всё сжимая к руке кольцо матери, взвёл курок, и поднёс холодный и беспристрастный револьвер к виску.
Он положил было палец на спусковой крючок, задыхаясь в рыданиях, но что-то его остановило. В свой последний момент юноша подумал о тех, с кем живет под одной крышей. О Крис и Бекке.
Как бы плохо они к нему ни относились, никто не заслуживал лицезреть мозги на стене. Поэтому Джей, глубоко вздохнув еще раз, перевел дуло в область груди. Он любил анатомию, поэтому знал, что сердце находится не слева, а почти в центре грудной клетки. Такой способ самоубийства, безусловно, был более рискованным, ведь можно было легко промахнуться и пробить себе лёгкое, но зато менее пугающим и довольно драматичным, что так подходило Джейсону.
Приняв последнее в жизни решение, Джей откинулся на спинку кресла и нажал на спусковой крючок.
Послышался громкий хлопок и его грудь пронзила обжигающая, раздирающая боль. Во рту тут же почувствовался привкус крови, и Джей, выронив оружие на пол, инстинктивно принялся хватать ртом воздух и судорожно прижимать к груди ладонь. Но это продлилось недолго — менее чем через минуту, его сердце, разорванное пулей, остановилось навсегда. Он так и остался полулежать в кресле, не успев закрыть глаза. Смерть оказалась к нему более благосклонной, мягкой и гуманной, чем жизнь, которую он прожил в вечных страданиях…
*
Крис, не предполагающая, что в девятнадцать лет стала вдовой, вернулась домой из салона красоты примерно через час после случившегося. Увидев машину Джея возле дома, она обрадовалась, уже предвкушая, как попросит у него деньги на очередное приглянувшееся ей сегодня платье от кутюр.
Девушка вошла в холл и несколько раз окликнула мужа. Никакого ответа, естественно, не последовало. Не понимая, что происходит, Кристина поднялась на второй этаж, продолжая звать Джея, ведь, по ее расчётам, он точно должен был быть дома, потому что их особняк находился на отдалении, и уйти из него пешком было довольно проблематично. Тут до нее долетела какая-то музыка. Следуя за мелодией, девушка дошла до библиотеки, излюбленного места Джея не только в доме, но и, наверное, на всём белом свете. Медленно отворив дверь, Кристина увидела мужа сидящим в кресле спиной ко входу. Музыка доносилась из динамика телефона, лежащего с ним рядом — перед смертью Джейсон поставил свою «лебединую песню» на воспроизведение по кругу.
