– Я уж постараюсь. А почему я должен так подумать?

– Увидишь… Ты хоть позавтракал?

– Нет еще. Я совсем позабыл.

– Глупыш. Пойдем, сделаем тебе что-нибудь.

Они пошли в кухню. Девушка упорно старалась чему-то научить юношу, сковородки в ее руках так и мелькали, но он только любовался изгибами ее тела и пропускал мимо ушей все ее наставления, отчего у Дароны возникал легкий румянец на молочного цвета щеках. Потому готовка полностью легка на хрупкие плечи девушки, чему Аврелиан не успел смутиться, поскольку их блаженство прервал голос Теронина, обращенный, однако, не к ним:

– Малитрия, да разлюби ты его уже на старости лет!

– Я его ненавижу, а не люблю! – ответил ему скрип, отдаленно напоминавший человеческий голос.

Молодые вышли в гостиную, где на зеленом диване застали старика в компании старой женщины. Юноша тут же понял, почему Дарона просила не думать, что прибывшая была ее бабушкой. Женщина была очень полной, с дряблым руками и сальными, криво постриженными волосами, со сгорбленной спиной, примерно одного возраста с Теронином. Но главное было в лице. Если у старого алхимика была злость как у мраморной статуи, то у нее она была живая. Огромные морщины на носу, рот ее никогда полностью не закрывался, образуя небольшой напряженный круг вокруг потрескавшихся зубов, ее нижние веки застыли, наполовину прикрывая глаза. Старики продолжали свою беседу, как ни в чем не бывало:

– Тогда почему ты, старая карга, до сих пор твердишь о нем спустя столько лет?!

– Ты забыл, во что он превратил мою жизнь? Как я из-за него попала в тюрьму? После всего, что мы пережили, он просто уничтожил меня!

– Зачем тебе о нем думать, тупая засохшая ты коряга? Успокойся и доживи уже конец своих дней спокойно!

– Ты – мужик, тебе не понять силу женской ненависти. Только на ней я живу последние годы!

Старик схватился за голову.

– Да не отомстишь ты ему сейчас уже! Забудь! Успокойся, чтоб тебя живьем черви сожрали! С его тщеславием, лучшая месть – забыть его! Твоя же злоба только быстрее загонит тебя в гроб.

– Не раньше, чем тебя, сын болотной гнили и смердящего куска дерьма, я вас обоих еще переживу!

– Ну-ну, – закатил глаза старик и наконец обратился к молодым людям: Внучка, вы что-нибудь поесть приготовили?

– Да, дедушка.

– А это тот маг? – заметила Малитрия, наконец, Аврелиана. – А ты красивый, – сказала она с особой злостью. – Дароночка, не доверяй ему. Он точно заставит тебя мучиться.

– Спасибо за совет, – холодно ответила девушка. – Но я не воспользуюсь им.

– Такая же тупая, как я в твоем возрасте! – пахнула рукой женщина. – Идите отсюда, наслаждайтесь собой, дураки!

Повторять не пришлось, они тут же умчались из дома. Вместе они были напряженными и недовольными, точно старики их заразили своим жизненным кредо. Они, не сговариваясь, пошли в сторону леса, и по пути у девушки затряслись кулачки.

– Ненавижу, когда она приезжает! Всегда настроение портит.

– А надолго она?

– Вряд ли. Обычно она гостит всего пару дней, но как же выматывает! – и для выразительности Дарона потрясла поднятыми руками.

– Эй, не думай об этом.

– Я бы рада…

У Аврелиана бешено заколотилось сердце при виде поникшей девушки, он стал метаться глазами в разные стороны, пока в голову не ударила мысль при взгляде на одно из деревьев.

– Дарона, а ты часто лазишь по деревьям?

– По деревьям? Если честно, нет. Мне дедушка не разрешает, да и я все же городская…

– Ну, раз уж тебе на голову свалился не кто-нибудь, а настоящий маг, мы это исправим! За мной!

Дарона смутилась, но побежала за алхимиком.

– А ты уверен, что это хорошая идея? – спросила она у подножья дерева.

Вместо ответа юноша взял ее на руки и поднес к ветке. Девушка засмеялась и осторожно взялась за нее, после чего Аврелиан помог ей влезть выше и поднялся к ней. Они лезли выше, к самой верхушке, как вдруг девушка оступилась и чуть не упала, разодрав себе колено. Она уселась на ветке и зашипела.

– Аврелиан, спасибо, но все же это не очень…

Испуг с лица алхимика резко сменился самодовольной улыбкой, и он сказал:

– Я же маг! – и принялся лечить ее.

Его ухмылка быстро передалась Дароне, и уже через несколько минут они стали бодро играть в догонялки, перепрыгивая с кроны на крону и изредка исцеляя ушибы и царапины. Когда же они устали, то спустились, и в пешей прогулке по лесу беспечно болтали. Вечером они посмотрели на звезды в своей беседке, наслаждаясь присутствием друг друга и слушая перекрикивания Теронина с его подругой.

Утром он вновь встретил Теронина. Старик сразу заговорил:

– Поздравляю, нервный срыв ей обеспечен!

– Но я…

– Помолчи, – сквозь зубы перебил староста. – Ты молод, я понимаю, поэтому не обращаюсь к твоему разуму. Подумай о ней. Она же думает только о тебе. Мы встаем раньше тебя, так что я наслушался уже. Драконья задница с ее отцом, который будет против вашей пары, я бы и не против. Но ты солдат, а сейчас война. Ты все равно уйдешь на войну, но чем дольше ты с ней пробудешь, тем сложнее вам будет расстаться. Будь мужчиной, одолей свою боль и уйди наконец!

– Да я понимаю! Я тоже об этом думаю, но это же невозможно просто принять!

– А у других получается. Или ты в дезертиры решил записаться? И посидеть здесь, под ворчание старика?

– Да как Вы можете! Нет, я…

Вдруг их спор прервал крик с улицы: «Атас! Они здесь!».

– Проклятие! – воскликнул Теронин и быстро ушел в подвал. Юноша растерялся, но бросился во двор.

Наконец Аврелиан увидел своих врагов. К ним выбежали воины в легкой броне и в шлемах с натыканными повсюду металлическими рогами разной формы. Они были вооружены короткими мечами со странными сияющими в середине лезвиями, издававшими противный треск и сыпавшими яркими белыми искрами. Они резво сократили дистанцию до первых домов и бросились на крестьян. Несколько человек с вилами они разрубили на ходу, даже не замедлившись.

Аврелиан очень вовремя вспомнил об огненной руне и присмотрелся к одному из воинов. Тот предстал перед ним сложной мешаниной знаков, и юноша стал мысленно наносить в наименее густых местах руну. Он услышал крик и убрал магическое зрение. У бойца горело лицо и часть руки, так что тот упал наземь и стал бить лицом по земле.

Тем же временем юноша проделал то же с другим захватчиком, с тем же успехом, но почувствовал слабость и ринулся к дому.

У крестьян дела обстояли ужасно. Один крепкий мужчина смог проломить шлем топором одному из воинов, но через мгновение его голова слетела с плеч. Аврелиан поджег еще одного бойца, на сей раз целиком, но сам чуть не повалился без сил. К нему ринулись несколько, и юноша приготовился прощаться с жизнью.

Вдруг он увидел, что один из врагов за забором схватил что-то. Он поднял это чуть выше ограды и Аврелиан разглядел Дарону. Мир резко стал серым и очень медленным. Меч вторженца двигался к ее горлу медленнее улитки, а юноша тем временем уставился на него магическим взором. Он видел лениво текущий золотой поток, чей путь пролегал по четко отчерченному руслу. Юноша не успел даже подумать, когда стал мысленно ломать линии, отчего золотое пламя стало растекаться во все стороны. Другой инстинкт заставил его броситься на помощь, и пока он бежал, рисунок мечника угасал. Юноша вернулся к нормальному зрению и увидел, что тот резко уронил меч и упал. Аврелиан подхватил девушку на руки и понесся к дому. На крыльце он сделал глубокий вдох, и чуть не уронил Дарону. Он обернулся и увидел еще одного несшегося на него бойца. Не успел юноша прошептать девушке главные и последние слова, как из окна вылетела колба, и, разбившись у ног нападавшего, взорвалась, отчего тот отлетел. Его руки унесло в другом направлении.

Из дома вышел Теронин, вооруженный множеством колб и склянок, и протянул юноше красный камушек.

– Чтобы колдовать легче было, – сказал старик и очень быстро для своих лет помчался в гущу бойни.