— Какао, — заключает он и протягивает стакан мне. — Довольно сносный.

— Спасибо.

— Крис, там вроде не очень холодно. Тебе надо размять ноги. Прогуляйся. Минут десять хотя бы, а потом приходи в кафе.

Я соглашаюсь с ним, накидываю куртку и выхожу на свежий воздух. Наслаждаюсь ночной тишиной и тёплым светом от вывески «24 часа» над входом в кафе.

Ухожу чуть подальше от автобуса, и мне вдруг ужасно хочется позвонить маме. Проверяю разницу во времени между нашими городами — в Екатеринбурге сейчас половина одиннадцатого вечера. А она никогда не ложится раньше двенадцати. Могу звонить.

Знаю, что хочу обсудить с ней. Это желание возникает абсолютно естественно.

— Мам, привет, — говорю в трубку.

— Солнце, привет. Как ты? Вы где?

— Остановились, чтобы перекусить. Едем из Иркутска.

— Устала сегодня?

— Нет, всё хорошо прошло. Слушай, мам.

— А?

Отпиваю горячее какао и, вглядываясь в ночное небо, пытаюсь сформулировать то, что хочу спросить.

— Четыре месяца — это много?

— Ну, смотря для чего. Смотря для кого.

— Только не для бабочки, мам.

— Полагаю, что для тебя и Максима?

— Да, — подтверждаю я.

— Четыре месяца — это отличный период, чтобы собрать мысли в кучу и осмыслить происходящее.

— И можно осмыслить до такой степени, чтобы понять, что тебе ничего старого уже не нужно.

— Можно, Солнце. Но ты осмыслила до такой степени?

— Нет.

— А почему ты думаешь, что он мог передумать?

— Я в последнее время уже ничего не думаю, а только боюсь.

— Чего боишься?

— Я боюсь, что он не скучает по мне.

— Детка, мы с твоим папой как-то в молодости разругались и расстались на несколько месяцев. А потом он задал мне этот вопрос. «Ты скучала по мне?». И я вместо того, чтобы ответить заплакала, как ненормальная, и обняла его. Потому что всё это время я только и делала, что скучала.

— Я не знала эту историю.

— Так вот подумай — как бы он понял, что я скучала, если бы не спросил. Если тебя это тревожит — спроси.

— А если…?

— Тогда папа набьёт ему морду.

— Мам, — говорю я и начинаю громко смеяться, разнося свой смех куда-то вглубь леса.

— Я не хочу говорить, что всегда всё бывает идеально. Никогда так не бывает. Но вы даже не попытались. Рано грустить, пока вы ни в чём не разобрались.

— Спасибо, мам, люблю тебя.

— И я тебя, Солнце.

5 октября, четверг, г. Владивосток

— Крис, — говорит Софа, заглядывая в дверь гостиничного номера. — Мы хотим съездить на лодке в какую-то там бухту. Ты как, с нами?

— Я ещё не выздоровела до конца. Так что, мне пока никакие водные прогулки не светят.

— Серёжа сказал, что Макс будет.

— А, ну, тогда тем более — нет, — говорю я и улыбаюсь ей. — И это не отменяет того факта, что я болею.

Софа уходит, а я дочитываю последнюю главу книги и начинаю собираться. Ведь если я не могу отправиться с ребятами в бухту, мне можно погулять по утреннему городу?

Стою перед зеркалом с накрученной на плойку прядью и отправляю сообщение.

«Я так и не узнаю, где ты меня будешь ждать?»

Ответ приходит практически мгновенно, что не может оставить меня без улыбки.

«Напиши, когда будешь готова, и я кину геолокацию».

«Серьёзно?»

«Ага».

«Я не уеду на другой конец города из-за твоей локации?»

«Кошелева, не надейся, ты пойдёшь пешком».

Заканчиваю с волосами, одеваюсь потеплее и, как можно скорее, собираю рюкзак. Даже не знаю, зачем так тороплюсь, потому что пишу следующее сообщение дрожащими от волнения руками.

«Я готова».

В ответ мне приходит ссылка на карту с пешим маршрутом длиной в два с половиной километра от моей гостиницы до набережной Цесаревича.

«Ты точно хочешь, чтобы я добралась до места?».

«Когда ты начала так ныть?».

«Напиши, когда выйдешь».

«На улицу».

На несколько секунд задерживаюсь около двери номера. Вдох-выдох. Я хочу этого. Он тоже. Всё получится.

Накидываю капюшон, чтобы меня не продуло холодным ветром, и выхожу из гостиницы.

«Вышла».

«Отлично! Только не сворачивай с маршрута».

«Думаешь, начну импровизировать?».

Иду в одиночестве по его родному городу и вглядываюсь в каждое здание, думая о том, как он точно так же гулял когда-то здесь и видел всё это. Шагаю по правой стороне улицы, и мне кажется таким странным, что я увижу его через — смотрю на пройденные метры — два километра и двести метров.

«Красивый ресторан?».

«Итальянский?».

«Ага, он. Зайдём на обратном пути?».

«Ты типа идёшь вместе со мной до набережной?».

«Да, и ты не можешь отказаться».

«Умно, Максим».

«Ты уже дошла до перекрёстка?».

«Ага».

«Видишь, там остановка чуть правее?».

«Я лет в 15 работал промоутером и раздавал на этом перекрёстке листовки. И каждый раз, когда я выходил на работу, мой друг приезжал на эту остановку и забирал оставшуюся часть листовок».

«А потом мы забирали деньги за весь день и ехали писать музыку».

«И как-то раз мой начальник увидел, как я передаю целую стопку своему другу».

«Упс».

«И мы так испугались, что побросали листовки на асфальт и побежали на эту остановку».

«Прыгнули в первый автобус и уехали оттуда».

«До сих пор стыдно».

«Надеюсь, ты не разочаруешься во мне из-за этого».

«Обычно я так не делаю».

«Крис?».

«Я пытаюсь перестать хохотать на всю улицу».

«Было бы смешно, если бы ты так убежал со свидания».

«Второй раз?».

«Серьёзно?».

«Дай мне несколько минут, чтобы я отдышалась от смеха».

«Осторожнее с этим, ты мимо госдумы проходишь уже, наверное».

«Красивый театр».

«Был в первом классе. Не могу дать комментариев».

«Какой ужас! Покупай билеты!».

«Я вижу мост».

«Точнее я иду по нему».

«Вижу церковь».

«Эй!».

«Где мой гид?».

«Ты ничего не знаешь про эту часть города?».

«Так, прости, я подсказывал человеку дорогу».

«Где ты?».

«Рассматриваю граффити».

«Очень красиво».

«Ты можешь обернуться и увидеть Амурский залив вообще-то».

«А я думала — тебя».

Оборачиваюсь вокруг себя, высматривая среди прохожих Максима, но не нахожу. Смотрю на карту в телефоне — стрелка моего местонахождения в двухстах метрах от конечной цели. Не верю в происходящее, но иду по прямой линии набережной вдоль воды навстречу ему. Ноги становятся тяжёлыми, но я всё равно иду. Руки дрожат, но мне плевать.

«Не волнуйся только, всё получится, ага?».

Убираю телефон, потому что замечаю его светлые волосы, собранные в неаккуратный хвост. Я тысячу раз представляла, как увижу его, когда он согласился встретиться сегодня. В его любимом городе. Рядом с его любимым морем. Со мной.

Шаг за шагом — и я всё ближе к нему. Он осторожно шагает мне навстречу. Да, мы целый час общались с помощью телефона, но сейчас всё кажется слишком реальным и таким другим.

А ты сам-то не волнуешься?

Оказываюсь напротив голубых глаз первый раз за последние четыре месяца. Не дышу. Не могу перестать рассматривать его.

Несколько секунд не решаюсь это сделать — опять боюсь, что буду полной дурой, если полезу обниматься. Но заглядываю в глубину его счастливых глаз и понимаю, что пора. В одно мгновение оказываюсь впритык к нему, обхватываю руками шею и прижимаюсь крепко, давая понять, насколько я скучала. Он обнимает меня в ответ. Ещё крепче, чем я.

Каждому человеку характерен свой запах. Максим как-то раз сказал, что я для него всегда пахну лавандой, какао и весной. Не удивительно, да? Но я больше, чем уверена, что под этим запахом он понимает не просто шоколадный и пряный аромат. А такое особенное сочетание, которое сводит с ума и вызывает мурашки. Максим — это, определённо, свежесть моря, яблоки и капелька пряного виски. И это мой любимый запах.

— А Софа сказала, что ты поедешь с ними в бухту, — шепчу ему на ухо, не находя в себе сил оторваться.