— Ты хотя бы имеешь уважение к взрослым людям?

— Тебе что, восемьдесят?

— А тебе восемнадцать есть?

— Такой противный, сидит на моём балконе и возмущается.

— Я выкупаю половину твоего балкона.

— Ладно, устраивает. Готово.

— Уже?

— Ну, да. Это просто зарисовка.

— Я настолько классно выгляжу? — он улыбается и широко распахивает глаза.

— Не факт, просто я тебя так вижу.

— Спасибо, великий художник.

— Ты прекрасно позируешь.

— А ты скоро будешь писать глубокие песни. Теперь пошли просить у джина твою лаванду. Жаль, нельзя попросить у него бутылочку коньяка.

— Ма-а-акс, — протягиваю я, он еле уловимо улыбается, и мы возвращаемся в суету нашей квартиры на тридцать четвёртом этаже.

Комментарий к Глава 3

Буду искренне рада прочитать все ваши мысли по поводу этой главы и всего фанфика в целом. Что вам нравится/не нравится в работе?

========== Глава 4 ==========

20 апреля, пятница

Выпуск реалити занимает час экранного времени, а на самом деле снимают нас двадцать четыре часа без остановок. Мы не знаем, что попадает в эфир, у нас нет второго шанса посмотреть на кого-то по-другому или переписать кадр, перефразировать свою реплику. Мы не знаем, какими нас показывают на ваших экранах, и кем нас считают наши друзья и семья. Но здесь просто нет шанса быть кем-то другим. Я — это я, Максим Свобода — это талантливый музыкант, абсолютно прямолинейный и прекрасный человек, мой друг, Софа — добрая и отзывчивая. Но несмотря на это, есть дни, когда мы все выдыхаем.

Структура показа выпусков такая: пять дней в неделю, с понедельника по пятницу, все смотрят нашу жизнь в реалити, в субботу показывают (пока в перспективе) концерт с отчётными номерами, а воскресенье остаётся без выпуска. Совместными усилиями мы сложили все полученные нами данные и посчитали время, проводимое без камер:

1. на записи песен в студии (может наступить когда угодно, даже ночью);

2. вторая половина пятницы, когда мы готовимся к концерту (сегодня);

3. суббота — день концерта (должны возвращаться домой только вечером);

4. воскресенье — свободный день (по слухам от Серёжи Пиэлси).

Поэтому всё не так уж и плохо, как кажется. Но Максиму всё равно приходится трудно, у него еле-еле получается скрывать желание побыть одному. И хотя он говорит, что моё нахождение рядом его успокаивает, я стараюсь оставлять его наедине со своими мыслями почаще.

А сегодняшний день полон сюрпризов — нас собирают в общей гостиной, и к нам приходит стилист проекта. Нам будут менять стиль, начиная с причёски и заканчивая гардеробом. Многие девочки сразу начинают переживать из-за своих длинных волос, а мне даже интересно, какое впечатление я произвожу на окружающих.

Я сажусь в кресло к стилисту девушкой с длинными розовыми волосами, а встаю шатенкой с каре.

— Девочка с каре! — так и кричит Макс, когда видит меня. Дело в том, что вчера мы придумали песню, в которой главная героиня — эта самая девочка с каре. Она там засыпает в витринах, а её принц, к сожалению, всегда синий. Макс уверен, что это новый хит. А мне эта песня просто нравится, вот и всё.

— Сама в шоке!

— Вот видишь, теперь нам придётся спеть её с тобой. Раз уж так вышло, — он наигранно удивляется и пожимает плечами.

— Макс, ты что, знал?

— А?

— Ты знал, что у меня будет каре?

— Мне пора в студию.

— Свобода!

— Абонент временно не доступен, пока!

Он заливисто смеётся и делает вид, что уходит из квартиры. Вот такой он, Максим Свобода.

21 апреля, суббота, день концерта

Мы сидим за кулисами сцены, где прямо сейчас выступают Серёжа с Настей. Следующий номер — наш с Родионом. И моё волнение достигает предела, когда уже третий человек подходит ко мне и спрашивает, не волнуюсь ли я.

— Нет, всё нормально, Назима.

Этот концерт намного важнее всех отборов, потому что сейчас ни у кого из нас нет шанса ошибиться — одного из нас выгонят. Но ни один из нас не хочет уходить.

Ребята, у которых номера ещё через несколько других, суетятся, одеваются, ищут своего напарника по номеру. Мы с Родионом сидим вместе, уже переодетые в свои костюмы, готовые петь свою песню. Общий номер покажут в самом начале, но записывать мы его будем в самом конце, поэтому пока мы вообще не выходили на сцену, когда в зале сидит эта огромная толпа зрителей. Мимо нас босиком пробегает Майер, держа в руках свои туфли, а я уже представляю, как Макс закатывает глаза.

— Ребята, приготовьтесь, — говорит нам девушка и зовёт за собой.

— Ну, всё, — говорю я.

— Не волнуйся, Кристинка, — отвечает Родион, и мы подходим ближе, так что я уже вижу кусочек сцены и зала.

— Да всё хорошо, спасибо.

А сколько там людей вообще? Если мы облажаемся, насколько это будет заметно в масштабах планеты?

— Крис! — кричит откуда-то сзади Макс, и я оборачиваюсь. — Всё получится!

Он стоит всё ещё в своей одежде, на голове — хвост, хотя в этом номере волосы у него должны быть распущены. Они с Майер выступают последними, поэтому торопиться ему некуда, но мне всё равно что-то подсказывает, что он только что удрал из гримёрной. Я пытаюсь сказать ему что-то в ответ, но девушка уже начинает подталкивать нас к сцене. Спасибо тебе, Максим, я ценю, но скажу тебе это чуть позже. Мы с Родионом выходим из-за кулис. В зале сидят зрители и наши наставники — Максим Александрович и Тимур Эльдарович. На сцене для нашего номера установлена полусфера и прикреплённые к ней две стойки с микрофонами. Родион помогает мне залезть на эту конструкцию, забирается сюда сам, и мы берём друг друга за руки. Свет выключается. Чувствую себя странно, потому что у нас есть установки на номер, про которые нужно не забыть в порыве волнения. Раньше, на кастинге, я могла спеть любую песню так, как хочу. И если я бы сделала что-то не так, никто бы этого не заметил. А теперь у нас номер, мы артисты. Нам нельзя провалиться. Родион крепко сжимает мою руку, камеры начинают снимать, включается музыка. В голове лишь голос Максима — «всё получится!». Музыка нарастает. Я отключаю мозг и концентрируюсь на песне.

***

Я испытываю невероятное наслаждение и драйв от номера. Это настолько круто, что кружится голова. После выступления нас хвалят, даже слишком сильно хвалят.

— Кристина, а для тебя сегодня особый сюрприз, — вдруг говорит Паша Воля. — Сегодня в зале твои брат и парень. Серёжа, да?

— Да, — еле-еле выговариваю я и слежу за светом прожектора. Он здесь. Не могу чётко разглядеть его лицо, но он не улыбается так, как обычно. Он напряжён и, кажется, расстроен. Я смотрю на него настолько долго, насколько предоставляется возможным, пока огромная камера не начинает снимать наши лица чуть ли не впритык, а ведущий не начинает призывать голосовать за меня и Родиона, если нас не выкинут сегодня. Мы благодарим наставников за приятные слова и уходим к остальным ребятам.

— Ух, задали мы жару, — восторгается Родион.

У меня от возбуждения путаются мысли, и я не могу сконцентрировать взгляд на чём-то одном. Все до сих пор куда-то бегают, а я сажусь на стул и выдыхаю. Мне так это нравится, чёрт возьми. Выступать нравится, а не видеть Серёжу грустным.

— Крис, ну как ты? — Макс подходит ко мне и садится напротив меня на корточки.

— Это было… вау. Не так, как на прогоне.

— Ты хорошо выглядела. Крутой комбез.

— Ты смотрел?

— Конечно, я смотрел! Мартышка выступает первый раз! Ещё и вторым номером, — говорит он. Я рассказала ему, что в детстве меня называли мартышкой, потому что я вечно лазила и прыгала везде, где могла. А ещё у меня были какие-то непропорционально большие уши (как и сейчас, естественно), и я делала смешное лицо. Все смотрели на меня и понимали, что по-другому этого ребёнка и не назовёшь. А теперь и он так меня называет.

— Я не облажалась?

— Кошелева! Ты прекрасно справилась. Хватит себя недооценивать, окей?

— Спасибо, Максим. Правда.