Я просыпаюсь от собственного пронзительного крика и вскакиваю на кровати. Продолжаю визжать, потому что не могу ничего разглядеть из-за темноты, и мне кажется, что мой ночной кошмар — это реальность. Несколько разных снов с Родионом в главной роли запоминаются на редкость во всех подробностях. Сижу на кровати и вижу спешащего ко мне Серёжу. Он включает мой ночник и наклоняется к кровати.

— Крис, что такое? Кошмар?

Хватаюсь за него, как за последнюю возможность на спасение. Мой крик переходит на истошное мычание и рыдание. Чувствую, как он обхватывает мою талию в ответ и позволяет уткнуться в плечо. Я не знаю, на что похож звук, который исходит у меня из горла, но вижу, как ребята вскакивают со своих кроватей и бегут к нам. Вижу среди них Родиона и окончательно срываюсь.

Потом мне приносят таблетку со стаканом воды, и я отключаюсь.

23 мая, среда

Я потихоньку заканчиваюсь. Пропускаю мимо ушей все разговоры, зависаю на одной точке, пока все смотрят наши выступления или серии реалити. Отдаляюсь ото всех, даже от Серёжи. Я работаю над нашим номером, ем и сплю. Родион запугивает меня настолько, что я вздрагиваю, когда кто-то произносит моё имя. Его прикосновения к моему телу на репетициях или в башне становятся невыносимыми. Каждое из них оставляет на душе небольшой порез. Я заканчиваюсь.

24 мая, четверг

— Крис, у тебя руки дрожат, — замечает Серёжа, пока я пытаюсь налить себе чай. — Ты таблетки пьёшь?

— Да, — отвечаю ему и пытаюсь вспомнить, куда бросила пачку успокоительных, которые мне прописали взволнованные организаторы. Ну да, спасибо за заботу.

— Максим звонил.

От упоминания его имени у меня сжимается всё тело.

— Как?

— Даше. Во вторник.

— И как он?

— Живёт в гостинице, хочет с тобой поговорить. Я могу тебе дать телефон.

Такая пленительная возможность. Я хочу услышать его голос и сказать, как же я скучаю. Но я боюсь расплакаться прямо в трубку и рассказать про случившееся. Тогда он будет переживать от своего бессилия, потому что не сможет ничего сделать. Мне нужно дождаться концерта, сделать всё идеально и надеяться, что Родиона вышвырнут отсюда. Никаких разговоров и никаких нарушений правил.

— Нет, не надо, — отвечаю ему и ухожу с кухни, боясь передумать. Всё будет хорошо.

***

Мы поздно возвращаемся со студии, когда в доме практически все уже спят. Я спешу в туалет, потому что, кажется, переборщила с выпитой за сегодня водой. Тишина окутывает нашу спальню, и я не понимаю, почему он выбирает именно этот момент. Он не сдерживает своё обещание, на которое я так надеялась. Тянусь, чтобы закрыть за собой дверь, но встречаюсь с его дикими глазами. Закрывает дверь он, а не я. Прижимает меня к стене и закрывает ладонью рот. Места здесь так же мало, как и в той душевой.

— Ты маленькая противная девчонка, — шёпотом произносит он и, не церемонясь, лезет своей рукой под мою футболку. Ощущаю его холодные пальцы прямо на груди. Почему-то начинает тошнить. Говорить не могу, но дёргаюсь из стороны в сторону, надеясь спастись. Не выходит. Он слишком сильный.

— Кошелева, ты же не против? — издеваясь, говорит он и сжимает пальцы на моей спине, царапая кожу. Я пользуюсь моментом, пока мои руки свободны и со всей дури бью деревянную дверь. Он от неожиданности ослабляет хватку. А я ору во всю глотку. Надеюсь, здесь нет какой-нибудь сраной звукоизоляции.

— Сука, — ругается он и даёт мне пощёчину.

Дальше Родион начинает действовать слишком быстро, не обращая внимания на мой крик. Срывает с меня джинсы, пока я ору, разрывая горло. Пожалуйста, кто-нибудь. Прошу вас.

Слышу нарастающий шум голосов за дверью, среди которого можно чётко услышать маты Серёжи. Кричу, чтобы меня спасли, пока Родион пытается стянуть с себя штаны, не отпуская меня. Он поворачивает меня так, чтобы у меня не оставалось доступа к дверному замку. Оказываюсь ближе к туалетному бочку в жутко неудобной позе, из-за чего не могу пошевелиться.

— Я сорву этот сраный замок! — восклицает Серёжа, после чего я вижу, как дверь с громким звуком раскрывается, и от меня оттаскивают Родиона.

Слышу крики, маты, вижу округлившиеся глаза ребят. Парни набрасываются на Родиона. Серёжа вне себя от ярости.

Я, не говоря ни слова, иду к своей кровати и полураздетая падаю прямо сверху на одеяло.

25 мая, пятница, кабинет психолога

— Мне обязательно рассказывать об этом? В подробностях? — интересуюсь у деловитой женщины, сидящей напротив меня.

— Нет, Кристина. Мне важно понять, как ты себя чувствуешь сейчас.

— Хреново.

— Это нормально.

Мне кажется, к концу сеанса мы не приходим ни к чему. Я понимаю, что она хочет, как и все вокруг, чтобы мне стало легче. Но что я могу ей ещё рассказать?

Прощаюсь с ней и выхожу за дверь. Бросаю взгляд на длинный коридор этой клиники и вижу Максима. Мне не кажется, нет?

— Крис, — говорит он и подбегает ко мне.

Я без сил падаю в его объятия, полностью доверяясь и, как будто, забывая обо всём на свете. Боже, его запах. Руки. Голос. Он никогда ещё не обнимал меня настолько крепко, как сейчас. Несмотря на то, что вся эта ситуация до сих пор кажется сном, я растворяюсь в ней, получая от этого невероятное удовольствие. Даже если я сошла с ума, мне хорошо сейчас.

— Я его уничтожу, — серьёзно говорит Максим, не отпуская меня от себя ни на мгновение.

*«Breach the Line» («Пересечь черту») — песня Максима Фадеева.

Комментарий к Глава 17

Было тяжеловато писать эту главу, но она, к счастью, готова. Напишите, что думаете. Буду ждать ваших отзывов. Спасибо, что читаете. Очень люблю хх

========== Глава 18. Максим ==========

25 мая, пятница, центр психологической поддержки

Мне нужно довести Крис до машины так, чтобы она не стала объектом внимания чужих глаз. Накидываю ей на голову капюшон толстовки, надеваю свои очки и беру её за руку. Кожа холодная, как будто она долго стояла на морозе. Но сейчас май, и этот факт пробирает меня до дрожи.

Мы залезаем в машину, и она молча ложится мне на колени, поджимая под себя ноги. Такая странная молчаливая Крис.

— Мартышка, мы домой едем, — говорю ей, пытаясь хоть как-то отвлечь её от тёмных мыслей.

— Меня выгнали, да?

— Нет, тебя не выгнали. Просто я хочу, чтобы ты отдохнула сегодня.

— Ладно, — отвечает она, как будто ей всё равно, куда ехать.

— Я скучал.

— И я.

Каждая следующая секунда её молчания врезается в меня словно стекло. Я рассказываю ей про свою квартиру, которая уже, конечно, наша, но она лишь сжимает пальчиками ткань моей футболки и молчит. Тишина на мои вопросы. Пугающая, страшная, погружающая в состояние неизвестности тишина.

Мы доезжаем до дома и выходим из машины. Крис идёт за мной, даже не оглядывая новое место. Довожу её до квартиры и пропускаю внутрь.

— Разуешься? — спрашиваю её, видя, как она в замешательстве стоит в коридоре. — Помогу?

Не получаю ответа и сажусь на корточки перед ней, чтобы снять кроссовки. Развязываю шнурки и аккуратно снимаю обувь. Я готов делать за неё что угодно, лишь бы ей стало лучше. Только пока я не знаю, как вести себя правильно. Просто не догадываюсь, чёрт возьми.

Встаю и встречаюсь с её беспокойным взглядом.

— Максим?

— Да, Мартышка?

— Я тебе всю жизнь испортила, — говорит она шёпотом.

— Ты чего? — недоумеваю я и вижу, как её глаза уже начинают заполняться слезами. Хочу взять её руки в свои, но она не даётся.

— Подожди, — говорит она, отстраняясь. — Тебя выгнали из-за меня. Ты не выиграешь из-за меня. Ты же так хотел, а тут я. Ещё и этот Родион…

Её голос, и так звучащий максимально неестественно, срывается на последней фразе.

— Тише, всё нормально. Я знаю, что у них рейтинги слетели. Мне Даша сказала.

— Да никто больше не знает правду! Ни Даша, ни Серёжа. Никто.

— Только ты?

— Да.

— Тогда расскажи.

И она рассказывает. Стоя напротив меня в коридоре этой небольшой квартиры, заплаканная, маленькая моя девочка. Не даёт даже себя касаться, когда я машинально тянусь к её рукам. Крис рассказывает про все свои разговоры с Фадеевым, которые вынуждали её поступать не так, как хотелось бы ей. Про все договорённости, из-за которых ей приходилось врать даже мне. Я вижу, насколько её запугали. Сначала я вёл себя совершенно по-идиотски, потом — её Серёжа, следом Фадеев подкинул дров в огонь, а напоследок — Родион.