Я прохожу дальше по кругу и вижу несколько круглых качелей, похожих на гамаки. Улыбаюсь Олегу и сажусь в одну из них.

— Ты уже тут был?

— Один раз. Нам разрешили иногда приходить сюда, чтобы черпать вдохновение.

— Надеюсь, тебе не влетит за меня?

— Всё нормально, это не страшно, — отвечает он и залезает на соседнее место.

Откидываюсь на спину и вглядываюсь в ночную Москву. Не думала, что смогу расслабиться настолько, чтобы забыть обо всех проблемах. Вид невероятный, поражающий.

— У меня нет слов, Олег.

— Если нет — и не надо, — почти шёпотом говорит он и тоже откидывается на своём гамаке.

Но я не могу молчать в его компании — мне кажется, что тогда он чувствует себя неловко, поэтому стараюсь придумать тему для разговора. Но он помогает мне сам.

— Как твой живот?

— Всё хорошо. Боялась первое время дышать. Думала, что никогда не отвыкну от этого чувства, но теперь стало полегче.

— Я рад, что тебе лучше. Было бы ещё лучше, если бы я сразу тебя отвёл к Серёже хотя бы. Он точно не дал бы тебе выступать.

— Не думай об этом, правда. Хотя да, будь его воля, он бы заставил меня лежать на кровати до конца проекта.

— У тебя когда-нибудь появлялось чувство страха, что ты можешь уйти? С проекта.

— Я пока не успела подумать об этом, но скорее это было в самом начале, когда я не понимала, что меня ждёт.

— А я боялся одно время, что не успею ничего. Не успею написать песню, не успею показать себя. Ладно, не знаю, зачем я это говорю тебе.

— Потому что это важно для тебя.

— Ты невероятно рассудительна для своего возраста.

Мы уходим оттуда только минут через сорок, потому что оба чувствуем на себе груз ответственности. Пока мы здесь — мы лишь добиваемся свободы, а не владеем ею.

Мы спускаемся на свой этаж на лифте и просто улыбаемся друг другу. Чувствую себя вдохновлённой и наполненной силами. Последний раз такое было только неделю назад. И, кажется, это была не неделя, а целая вечность.

Мы заходим в квартиру, Олег идёт в душ, а я захожу на кухню, чтобы взять бутылку воды. В первое же мгновение вижу, что Макс с Женей сидят за столом и о чём-то болтают. Закатываю глаза. Они замечают меня и оба затихают. Замечаю их испуганные глаза и невольно улыбаюсь. Беру бутылку воды и ухожу в спальню.

Не знаю, почему я так спокойно реагирую на них, но может быть всё идёт так, как надо?

11 мая, пятница, репетиция концерта

Сидим рядом с Максимом на диване в гримёрной. Я пью покупной кофе из картонного стаканчика, а он, закрывшись капюшоном, полулежит с закрытыми глазами. Сегодняшнее утро на редкость приятное: и кофе вкусный, и Максим не так раздражает. Но у нас не получается полностью раскрепоститься на сцене. И это неудивительно. Я вспоминаю взгляд Фадеева и понимаю, что нам пора поговорить с Максом. У нас есть минут двадцать до того, как мы все поедем обратно в башню, а в гримёрной никого нет. Кажется, лучше момента и не найти. А после концерта может быть слишком поздно. Мысль о его возможном уходе не покидает меня теперь почти никогда.

— Макс, — тихо зову я, разворачиваясь к нему.

Он еле заметно вздрагивает, и мне становится жутко от того, что он стал бояться меня или разговора со мной. Я не хочу этого. Открывает глаза и смотрит сквозь свой капюшон.

— Хочешь поговорить? — спрашивает он.

— Да, только я не хочу разбираться в том, что было.

— О чём тогда?

— О том, что будет. Я хочу попросить тебя забыть тебя про всё, что было. Потому что ты сам понимаешь, что у нас ничего не вышло. И это нам обоим мешает. Жить, работать, общаться с другими…

— С Олегом?

— Например, с ним. Зато тебе можно не бояться болтать с Женей.

— Серьёзно?

— Почему нет?

— Потому что… Да какая разница? Ты хочешь перестать общаться? Совсем?

— Нет. Я не хочу тебя терять. Но как друга. Хоть в любовных отношениях ты повёл себя как полная мразь, может у нас получится просто дружить. Как и раньше.

— Ты уверена?

— Я была уверена, когда шла с тобой пить коньяк, когда ты обещал мне всегда быть рядом и целовал меня. Но сейчас — нет, я не уверена ни в чём. Но мне кажется, что это правильно.

— Крис, ты не хочешь послушать, почему я так поступил? Хоть это меня и не оправдывает, но всё-таки.

— Нет, Максим, я не хочу. Я не хочу возвращаться туда, где мне было некомфортно. Мне максимально хорошо в таком состоянии. Я думаю, мы оба просто в один момент выбрали друг друга, не подумав. Просто так сошлись звёзды.

— Ты веришь в свои слова?

— Да.

— А если я не смогу с тобой общаться просто так?

— Я постараюсь тебя убедить.

— Мне кажется, тебе нужно убедить в этом себя.

Теперь обиделся он. Забавный человек.

— Макс, тебе будет лучше, если я пообещаю тебе поговорить о том, что было, когда мы уйдём с проекта? А пока постараемся не напрягать друг друга этим.

— Огонь!

— Макс, не упрямься. Тебе как будто пять лет, а не двадцать шесть. Ты хочешь общаться со мной нормально?

— Конечно, хочу!

— Значит, договорились? Никаких обид до того, пока нас с тобой не выкинут отсюда. Нам нужно номер хорошо сделать, ты же понимаешь. Я не буду злиться, и ты не злись.

Допиваю свой кофе и отставляю стакан. Он смотрит на меня, а я встаю, беру его за руку и стаскиваю с дивана.

— Пора идти. Я не хочу, чтобы мы опоздали. Мы же должны соблюдать правила?

Улыбаюсь ему, и мы выходим из гримёрной. Мне нужно, чтобы мы появились в доме вместе, и чтобы это попало в эфир. Начало положено. Ты даже не представляешь, Максим, насколько наше общение может спасти тебя сейчас.

12 мая, суббота, концерт

Слышу, как объявляют наш номер, и зрители начинают аплодировать. Мы с Максимом переглядываемся и идём на сцену. Я беру его за руку и говорю:

— Всё получится?

— Конечно, — отвечает он, и мне приходится отпустить его руку, потому что мы останавливаемся на месте, откуда должны начинать наш номер. Встаю перед Максимом, прижимаясь спиной к его груди. Смотрю на Фадеева, и он, кажется, выглядит довольным. А это ещё не всё, на что я способна. Свет. Камера. Мотор.

«Ты заблудилась,

Я тебя не спасу.

Ночью приснились

Мёртвые чайки в порту».

Я пою первый куплет и чувствую, как он медленно проводит рукой по ключице, доходит до плеча, спускается вниз до кисти руки и задерживается там на пару секунд. Я ловлю момент и аккуратно прикасаюсь к его ладони своими пальцами. Мне нужно, чтобы он завёлся прямо на сцене. Я должна сделать всё возможное. Мы расходимся на несколько метров, делая вид, что не хотим этого, и подходим каждый к своей микрофонной стойке.

«Семеро в башне,

Это взаимно.

Нежно по венам

Анестезия».

Я двигаюсь медленно и пленительно как кошка. Он должен иногда смотреть на меня, потому что так нужно по постановке номера, а я в это время стараюсь завладеть его вниманием полностью. Я уверена в том, что мы смотримся не просто лучше, чем на репетиции, а максимально органично.

«Девочка с каре заснула в витрине,

А принц сегодня синий.

Девочку с каре не полюбили.

Тише, мама слышит».

Пою заученные и навсегда въевшиеся в память строчки. Максим был прав, когда говорил, что это будет наш лучший номер. Это, определённо, он. Я растворяюсь в этой атмосфере, особенно когда смотрю на него.

«Яблоки Фуджи

Все отравили.

Зеркало в луже

Мне говорит о тебе».

Он начинает петь свой второй куплет, и мне невозможно приятно от того, что я писала эти строчки вместе с ним. Подхожу к нему сбоку и останавливаюсь в нескольких сантиметрах. Всё идёт по плану, пока я не возбуждаюсь этой атмосферой нахождения с ним на одной сцене. Разглядываю его белые волосы, сосредоточенное лицо, вижу, как он двигается. Его руки. Я не могу удержаться и тянусь к нему — убираю непослушные волосы ему за ухо, а они, как назло возвращаются обратно. Но мне нужно прикоснуться к нему. Провожу рукой вниз от шеи до живота, как будто просто заканчиваю предыдущее движение. Но он чувствует меня и закрывает на пару секунд глаза.