— Ты знаешь, с кем будешь петь на следующем концерте?

— Нет, конечно. Откуда?

— Я же знаю, — говорит он.

— Мы поём? Вместе? Да? Макс?

— А ты хочешь?

— Петь с тобой?

— Ну, мы же про концерт. О чём ты думаешь, Крис?

— Нельзя дразнить.

— Можно.

Кусает мои губы.

— Я хочу петь с тобой.

— Девочку с каре?

Тянет легонько за волосы, чтобы… чтобы я потеряла дар речи?

— Да-а-а.

— Тогда будем петь.

Включается свет. Вижу его довольное лицо.

— Вот ты и не боялась совсем.

— Спасибо, я была рада так не бояться.

— Может, тогда выключим свет?

Я не успеваю ему ответить, как раздаётся стук в дверь.

— Уже? Два часа прошло?

— Не знаю, — говорю я и встаю.

Иду к двери, открываю её и готовлюсь просить у Даши ещё часик времени. Но за дверью не Даша.

— Крис? Кто там? — спрашивает Макс, видя моё испуганное лицо, и подходит ко мне.

— Добрый вечер. Выходите отсюда оба.

Комментарий к Глава 7

Немного припозднилась с продолжением, но я всё ещё здесь. Глава получилась про чувства. Первый раз я не могла контролировать события этой части — они, как и в жизни, возникали внезапно. Правда, очень странное чувство. Здесь Крис и Макс делали всё то, что хотели сами. Мне было трудно вмешиваться в их идиллию.

Желаю приятного чтения и надеюсь, что вы напишите свой комментарий внизу. Буду благодарна и, скорее всего, расскажу об этом всем своим друзьям.

========== Глава 8 ==========

Третья неделя

30 апреля, понедельник

Играет будильник. Я просыпаюсь и сразу смотрю на соседнюю кровать — Максим пытается ещё больше укутаться в своё одеяло, чтобы не слышать ничего вокруг. Кажется, что скоро он и сам станет одеялом. Встаю и иду в душ. Теперь я понятия не имею, что нам делать. Вчерашний вечер был таким идеальным, но его перевернули с ног на голову. Я всё ещё помню, как открываю дверь, и моя улыбка сходит с лица. Помню, что чётко осознаю, как мы подвели Дашу и Серёжу. После того, как нас выставили за дверь и вернули в квартиру, мы не знали, как себя вести. Нам не сказали ни слова. Наступило затишье. И это пугало. Максим пообещал поговорить с Серёжей, когда тот вернётся со студии, но к этому моменту я уже спала.

Выхожу из душа — в квартире начинается оживление, ребята просыпаются. С полотенцем на голове иду прямиком к его кровати и сажусь рядом с ним. Он уже скинул своё одеяло, и сел. Маленькие утренние успехи Максима.

— Ты ещё без микрофона? — спрашиваю его. Вообще правила гласят, что нам нужно надевать его сразу после пробуждения. Но так как я не отличаюсь особой разговорчивостью и вообще торопилась в душ, то пока я без микрофона. Сразу после разговора я надену его — не хочется опять рисковать.

— Без.

— Ну что?

Он наклоняется ко мне и говорит на ухо:

— Такое дело. В той комнате никогда не было камер, и Даша знала про это, поэтому они с Серёжей там… тоже свидания всякие устраивали.

Он улыбается и закусывает губу. Стараюсь не смотреть слишком долго.

— Но оказалось, что камера там была, просто она не работала. И вчера, когда нам выключили свет, там просто что-то проверяли, устанавливали. И вот свет включили, камера заработала, а там мы.

— Ой.

— Да уж, такая вот история.

— А как они с Дашей поговорили?

— По телефону, — говорит он как можно тише. — Её оштрафовали. Посмотрели по камерам в холле, где выход на балкон и лифт, что она нам дверь открыла. Ну, короче, и ей досталось. Она сказала, что там все очень агрессивно настроены. Говорят, что камеры поставят на балконе, и увеличат количество операторов.

— Максим, что делать теперь?

— Всё нормально будет, всё хорошо. Только ещё кое-что — нам теперь вообще нельзя за пределы квартиры выходить. Ну, мне можно на балкон покурить. А тебе нет. Мне вчера это сказали.

— Разговаривать хотя бы можно?

— Мы можем попробовать. Наверное, под камерами нам можно делать всё. Это же шоу. Им понравится.

— И как на той неделе — будут голосовать за тебя и меня. Я заметила.

Максим кивает и уходит курить. Один. Я надеваю микрофон и иду завтракать.

***

Вечером нам приносят кучу бургеров, суши, мармелада и другую вредную еду, которую мы попросили. Все ребята собираются в кухне и накидываются на самое вкусное, что мы ели за эти две недели. Максим сидит напротив меня. Мне так важно знать, где он находится, что, даже находясь в курсе его местоположения, я ищу его глазами. Мы оба в каком-то недоумении от произошедшего, но нас спасает то, что наши взгляды могут сказать всё за нас. Мы выражаем свои чувства в каких-то маленьких и незначительных ни для кого действиях. Между нами на столе стоит упаковка с картошкой фри, и мы одновременно тянемся к ней, не сговариваясь. Я встречаю его взгляд, который говорит «давай, поиграй со мной» и начинаю смеяться. Он тянет эту упаковку на себя, не давая мне взять свою законную картофелину, и вскидывает брови. Я не отступаю и забираю у него вазу с его любимым мармеладом. Удар ниже пояса — он округляет глаза, когда видит, что я начинаю есть его мармеладных мишек.

— Кошелева…

— Не балуйтесь едой, ребятки, — проходя мимо, говорит Серёжа.

Смотрю на него, пытаясь понять, насколько он рассержен. Но по нему не скажешь, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

Когда я заканчиваю есть, вижу, как Максим обходит стол и подходит ко мне. Чувствую его прикосновение — он обнимает меня за плечи и прижимается всем телом.

— Ты же помнишь, что нас снимают? — спрашиваю я, а сама вдыхаю его запах и закрываю глаза от удовольствия.

— Плевать.

Если он рядом, то мы со всем разберёмся.

1 мая, вторник

Когда сегодня на собрании нашей команды нам всем раздают номера — выясняется, что дуэта с Максимом у нас не будет. Мы переглядываемся. Макс пытается поднять эту тему, но ему отвечают, что на ближайшем концерте нашу песню исполнить пока невозможно. У него общий номер с тремя ребятами с песней на английском — и это худшее, что могло произойти для него, хоть и должно было когда-то. Он не любит петь на английском и не хочет этого. Я пытаюсь ободрить его, но сразу после разбора номеров он говорит, что хочет курить, и уходит.

2 мая, среда

Мы уходим ото всех в репетиционный зал, чтобы дописать песню, пока ребята завтракают. Макс сам это предложил, и это его самый ранний подъём за всю историю проекта. Нам хочется поскорее довести «Девочку с каре» до идеального состояния, чтобы показать Фадееву. Я лежу на его плече, пока он в наушниках пишет музыку на своём планшете. Слышу тихое жужжание нот и напеваю слова песни. Максим сегодня надел мягкий вишнёвый костюм, собрал хвост и теперь кажется таким домашним, что я опять забываю про камеры и на протяжении минут двадцати лежу на нём. То на плече, то ложусь на спину и кладу голову ему на колени, иногда позволяя себе дёргать его за кофту или теребить его небрежный хвост. Надеюсь, что Серёжа перестал смотреть реалити.

— Послушай вот это, — говорит он мне и протягивает наушники.

Я слушаю.

— Всё, огонь. Огонь же?

— Наверно, — отвечаю я и улыбаюсь.

— Когда нам разрешат её петь — это будет самый лучший концерт.

— Даже лучше, чем сольник?

Он загадочно улыбается, и в студию входит Серёжа.

— Как успехи? — спрашивает он и садится рядом. Я тоже вынуждена принять сидячее положение и оторваться от Свободы.

— Макс музыку написал, — отвечаю ему.

— Надо поговорить.

Я, как и обычно в таких ситуациях, тянусь вытаскивать батарейку из микрофона.

— Серёж, о чём? — спрашивает Максим.

— Короче, вчера, пока вас не было, некоторых из нас собрали здесь. Может быть, вам тоже скоро это скажут, раз доверили мне. Я, как известно, могу и вам доложить.

— Ну, так что? — не выдерживаю я.

— Нам сказали, что на ближайшее время цель нашего реалити — показать зрителям, какая вы идеальная парочка. И мы должны способствовать тому, чтобы вы вот как обнимались, болтали, но сохраняли завесу тайны.