Заглянем теперь в Университет. Что делает наш новомодный любовник? Он опять впустился опорожнивать бутылки: по этому видно, что его никакая мораль удержать от вина не может. Его окружают все те же приятели, которые и первому его подарку оказали честь с почтением. Он, как надобно думать, из того числа людей, которые вместо Сомна и Морфея употребляют Бахуса, ибо он один увеселяет лучше наши мысли, нежели те двое; студент не спал всю ночь, только и утро не принудило его успокоить свою природу. Он жертвовал равно как Афродите, так и Минерве, однако все сии божества, собравшись вместе, успокоили наконец усердного Бахуса в объятиях сладкого и крепкого сна.
На другой день Навера не умедлила ранее проснуться; она не только что была надзирательницей над Владимирою, но управляла сверх того всем домом; итак, чтоб не потерять о себе хороших мыслей, должна она была против воли бодрствовать и казаться, что ей ничто спать не мешало. Женщина сия имела вид набожной и добродетельной старухи, казалася всегда важна и постоянна, кротость и смирение написаны были на ее лице, но все наружные свойства не согласовывалися с ее сердцем, которое было к зависти склонно, коварно и готово было все неистовое предприять, только бы вышел из того какой-нибудь прибыток. Те люди весьма счастливы, которые изрядным наружным видом могут прикрывать все свои внутренние бездельства, и в них самый разумный и прозорливый человек обмануться может, ибо лица нас часто обманывают. Первосвященник хотя и всегда рассматривал внутренности жертвенного скота и узнавал по оным произволения богов, но во внутренности сего коварного скота не мог он усмотреть того яду, который готовило ему сие злобное сердце. Он столько был уверен в сей старухе, что никогда не сомневался, чтоб дочь его могла потерять честь и благопристойность под смотрением сей ехидной Горгоны[112]. Воспитание и частое обхождение с людьми весьма много делают перемены в наших нравах, а особливо когда мы еще не в совершенных летах: каков предводитель, таковы бывают и те, которые следуют его примеру. Владимира заняла от Наверы все те дурные качества, которые ее еще в молодых летах уже испортили. Как скоро она проснулась, то надзирательница начала выхвалять ее любовника с превеликим восторгом. Она описывала его такими красками, чтобы всякая добродетельная женщина согласилась на время оставить честь и благопристойность. Такие усердные надсмотрщицы великую власть имеют над девушками и своими советами на все привести их могут. «Это правда, сударыня, — говорила она Владимире, — что ты не ошиблась в своем выборе; то-то человек! Как статен, хорош, умен, и мне кажется, что час от часу я больше нахожу в нем приятности; а что довольно похвалить в нем не можно, так это то, что он в угодность женщине все в состоянии сделать. Подлинно сокровище ты получила. Я говорю чистосердечно, что я, старухою будучи, конечно бы все в его удовольствие сделала». Владимира, слушая сии слова, была в превеликом восторге и благодарила Наверу, что она помощию ее сделалась благополучною.
Что говорили они о первосвященнике, то я к стыду и посрамлению старой надзирательницы и малоумной красавицы того не изъясняю, ибо знаю, что подверженные равному с ними пороку, которые еще до исполнения своих предприятий почитаются людьми изрядными, не с большой охотою оное слушать будут — итак, желая освободиться от нарекания, умалчиваю о всех их неистовствах, а буду говорить только о том, что можно без большой к ним ненависти внести в сию книгу. Когда уже определили они себя во всегдашние любовные упражнения, то не бывали никогда розно с Неохом, которому хотя и говорила часто совесть, но светлая монета делала всегда ей затмение; когда же умолкли в нем честь и добродетель, тогда и он согласился на неистовое предприятие. Все уже было к тому готово, только недоставало одного, что рок не приближался к тому, чьей искали они смерти.
Первосвященник имел обыкновение каждый вечер прохаживаться в своем саду. Навера согласилась с Неохом так, что она спрячет его в удобное и знаемое ей место; когда же ночь будет в полной силе и все успокоются, то она, удержав долее обыкновенного в саду старика, подведет к Неоху, и чтобы он тотчас его застрелил. Пьяный и отважный студент недолго размышлял на сие согласиться, и начали все ожидать с радостию вечера. Сбираясь на такое храброе и похвальное дело, Неох не позабыл хорошенько запастись Бахусовыми припасами, ибо в них только в одних и полагал он всю свою надежду и отвагу. Когда настал вечер, то надзирательница потаенным проходом провела Неоха в сад и там его спрятала; сама пошла подзывать первосвященника прогуливаться, а госпожа Владимира осталась в своих покоях в превеликом смущении и просила богов, чтоб они смягчили праведный свой гнев и не жестоко бы наказали ее за ее беззаконие.
Первосвященник с надзирательницею прогуливались по саду довольно долго, и когда настало время к исполнению их намерения, тогда Навера подвела его к тому месту, в котором Неох находился. Тот, как скоро услышал шум подходящих к нему людей, то так испугался, что бы готов был и сам в ту же минуту застрелиться, однако подхватил ружье и выстрелил из него тотчас; хмель, страх и противящаяся судьба отвратили пулю от первосвященника и наградили ею госпожу надзирательницу в лоб; она переменила старика и вместо его сошла в Плутоново владение[113] и поселилась там навеки. Сие значит: не копай для друга ямы, сам попадешь в нее прежде. Первосвященник испужался и упал на землю нечувствителен и так дозволил Неоху убраться из саду благополучно, который идучи думал, что без сомнения переселил его душу в царство мертвых. Страху и смущения тогда уже с ним не было, и он готов был хотя десяток таких похвальных дел наделать. Того ради прибежал ко Владимире и объявил ей кончину ее отца. Владимира залилась тогда слезами и бросилась в постелю, и казалась такою дочерью, которая никогда бы не согласилась на отнятие жизни у своего родителя. Женщины так искусно притворяться умеют, что правды и неправды никогда из них не выведаешь. Может быть, и в нынешнем веке есть такие, которые не откажутся последовать Владимире, то я действительно знаю, что они возненавидят меня за сие описание; однако и то мне известно, что всеми никогда любиму быть не можно. Я живу под покровительством судьбины; следовательно, она мой защитник. Наружная Владимирина печаль нимало не согласовалась с сердцем; итак, в одну минуту кончилось ее стенание, а когда вообразилися ей все те увеселения, которыми она теперь беспрепятственно наслаждаться может, то как будто бы поневоле взглядывая на Неоха, начинала она с приятностию улыбаться. Догадливый любовник, видя ее в маленьком смущении, принялся тотчас за философические морали и начал извинять свой и ее поступок сильными доказательствами. Он говорил, что врожденное в нас человеколюбие требует иногда того, чтоб отнять жизнь у ближнего в то время, когда он становится несносен свету, утесняет людей и ведет весьма порочную жизнь. Словом, он наговорил ей столько, что она почла то добродетелью, что достойно всякого наказания. «Так, мы уже теперь счастливы, — говорила она с некоторым робким восхищением Неоху, — и нам уже ничто помешать не может в наших увеселениях. Признаюсь тебе, что я до сих пор жила так, как в темнице, и была невольницею богатства моего и природы. Нравливый мой отец никогда не хотел, чтобы я показалась свету, и всегда старался скрыть меня от всех людей самым тиранским образом, а теперь я чувствую все удовольствия, какие только выдумать можно; к подтверждению того столько имею богатства, что могу построить три египетские пирамиды, ежели только вздумаю». И действительно, определили было они на Волховском берегу поставить три большие пирамиды, но следующие приключения воспрепятствовали их предприятию; итак, Россия до сих пор осталась без того украшения.
«Теперь надобно нам, сударыня, обойти все покои, — говорил Неох, — и осмотреть, что в них есть; надобно все перепечатать, чтоб не распропало; Навера, я чаю, уже там, и нам должно быть с нею вместе». Жадность наследников к получению богатства столько велика, что никакое перо описать ее не может; и ежели бы они захотели признаться, то бы мы увидели все те худые следствия, которые могут испортить и самого добродетельного человека. Когда вошли они в кабинет первосвященников, то Неох с жадным восторгом смотрел на все те вещи, которые ему попадались, и чем которая стоила дороже, тем больше приводила его в неистовое восхищение. Он почитал уже их своими собственными и вносил для памяти в записную книжку; также не позабыл внести некоторые и в карманы для запасу на первый случай. Ибо человек при получении множества богатства всякое порочное нахальство сделать в состоянии. Честь бедных людей не столько тверда, сколько людей богатых; это я рассуждаю как такой человек, который желает угодить свету, и ежели мне прикажут, то я в угодность моих знакомых сделаю предисловие к этой книге в двадцать четыре тома и этим докажу, что я на все согласен.
