В самом Волдинге кое-что изменилось до неузнаваемости, а кое-что не изменилось совсем. В одно и то же время на те же карнизы прилетали те же ласточки, и если время не совпадало по нашим календарям, оно ни на час не менялось, если считать его по той невидимой волне, на которой приплывала на север весна, указывая дорогу ласточкам. А когда заканчивалось лето, они щебетали вовсю, рассказывая все ту же историю, и улетали прежним путем. Люди пахали, сеяли, убирали урожай, как было заведено исстари; борозды были такими же, как всегда, сеялка тихонько напевала привычную песню, разбрасывая семена, за урожай благодарили кого-то неведомого, и старухи подбирали колоски. Деревенские праздники, одни и те же из года в год, организовывал Анрел с помощью Гиббутса, и на них звучали песни камышовой свирели Томми.

Можно было бы сказать, что все это ерунда; конечно же, изменить это нельзя, но и записывать было ни к чему. И все же, живя в своей глухомани, волдингцы находят в тихом распускании почек и созревании урожая чудеса Природы, и эти чудеса заменили им более шумные перемены, достигнутые благодаря изобретательности человека, которые мы получили, а они потеряли.

Начало XX столетия подарило Европе великолепную плеяду поэтов и прозаиков, которых принято называть символистами и которые поделились с остальным человечеством своим видением мира, отличающимся от всего, что было прежде, четвертым измерением – то есть временем, сводящим на нет наше представление о поступательном ходе истории. Одни делали это со священным ужасом, другие – с дьявольским смехом, третьи – шутя, четвертые – наслаждаясь… И, наверное, нет ничего удивительного в том, что как раз тогда вольный бог лесов Пан был воскрешен европейской литературой и по-разному, но противопоставлен современной цивилизации с ее городами, машинами, унификацией всего и вся вплоть до человеческой личности.

Великолепное культурное возрождение Ирландии прославлено не только известными российским читателям Йейтсом и Сингом, но и другими – Дансейни, О'Келли, произведениям которых не так повезло с переложением на русский язык, хотя имена их творцов и вошли в сокровищницу европейского символизма. «Непревзойденным в создании чистой, поющей прозы, а также в создании великолепного воздушного мира радужных экзотических видений был и остается Эдвард Джон Мортон Дракс Планкетт, восемнадцатый барон Дансейни (1878-1957), – писал американец Говард Филипс Лавкрафт о своем знаменитом ирландском современнике. – Лорд Дансейни принадлежит странному миру фантастической красоты и навсегда отдан борьбе с грубостью и уродством повседневности… сумел выработать простой лирический стиль на основе Библии короля Иакова и с поразительной убедительностью внес свою лепту чуть ли не во все европейские мифы и легенды, творя сложный, или эклектичный, фантастический цикл, в котором на равных, не ущемляя друг друга, в идеальной гармонии соединены европейская палитра, эллинистическая форма, тевтонская мрачность и кельтская тоска».

Союз красоты и ужаса – лейтмотив творчества Дансейни. Ему не чужды юмор и ирония, кстати, довольно часто в соединении с цинизмом. У него как у мастера нереального не получается избежать космического ужаса, и это позволяет назвать его автором литературы ужаса. По словам того же Лавкрафта, Дансейни нравится хитро и ловко намекать на чудовищные вещи и великолепные своды, как это делается в волшебной сказке, однако никакой пересказ не в силах передать даже малую толику всевластных чар лорда Дансейни, и мы трепещем, словно сами принимаем участие в его тайных мистериях. Для человека, одаренного богатым воображением, Дансейни – и талисман, и ключ, открывающий богатые сокровищницы грез и воспоминаний; скажем так, он – поэт, который из читателя творит поэта.

Вот и роману «Благословение Пана», вышедшему в свет в 1928 году, пришел черед стать достоянием русского читателя.

Л. Володарская