Вот ведь не везёт девчонке…
Гаррус обнял Лиару за плечи. Он не питал иллюзий насчёт того, что сможет помочь, он и себе-то помочь не мог, но с другой стороны, раз она пришла сюда, компания ей была нужна. Азари сжала его пальцы с отчаянной силой, но не повернула головы, пока на экране не появилась разгневанная Шепард, протягивающая руку к Касуми, и запись не завершилась.
— Хорошее было время, — негромко проговорил Гаррус, глядя на высветившийся на мониторе список видео. Он знал его наизусть.
— Лучшее, — прошептала Лиара. — Самое лучшее…
Она повернулась к Гаррусу, наконец, заглядывая ему в глаза.
— У меня тоже есть что-то подобное. Хочешь посмотреть?
Турианец кивнул и позволил Лиаре взять его лицо в ладони. Её пальцы немного дрожали, а стремительно темнеющие глаза добавляли осунувшемуся лицу инфернальной жути. Но Гаррус лишь отметил это про себя, ничуть не обеспокоившись, хотя до этого ни разу не испытывал на себе «объятий вечности» азари.
Реальность утопала в блестящем дёгте глаз Лиары, и Гаррусу показалось, что он проваливается внутрь самого себя. На секунду тело скрутила судорога ужаса, но в то же мгновение чьё-то присутствие прорезало чернильную пустоту и направило. Гаррус зажмурился, помотав головой, а когда открыл глаза, увидел рядом Лиару. Её губы дрогнули в слабом намёке на улыбку, потом она протянула руку и, коснувшись шрамированной мандибулы, развернула голову Гарруса в сторону, откуда начал струиться свет.
Гаррус не сопротивлялся, и ещё спустя мгновение они оказались на борту «Нормандии».
Лиара и правда помнила многое, и Гаррус не был готов к тому, насколько живыми будут эти воспоминания. Такого он даже не мог себе представить. Лишь то, что они оба оставались вещественными только друг для друга, но не для участников разворачивающихся вокруг событий, не давало Гаррусу полностью поверить в эту иллюзию. Видят Духи, ему хотелось.
Тут были общие посиделки на наблюдательной палубе и перестрелки с Цербером, отголоски тихих разговоров и смех. Тут было много Шепард и много Явика. Лиара хорошо помнила, как капитан заступалась за неё перед протеанином, и помнила, как он — оставаясь всё таким же жёстким и недружелюбным — находил для неё слова поддержки. Своеобразные, но почему-то всё равно работающие.
Поглощённый этим зрелищем Гаррус не замечал, как часто лицо Явика проступало даже сквозь те воспоминания, в которых его не должно быть, и как Лиара морщилась, вытесняя оттуда его облик. Гаррус не мог увидеть это, его глаза были прикованы к Шепард. Его руки тянулись к ней снова и снова, а нарисованный памятью азари облик будил и подпитывал его собственную память…
…и он не заметил, когда грань осталась позади. Когда их с Лиарой воспоминания подошли друг к другу так близко, что почти перемешались. Когда образ любимой стал настолько ярок, что заставил забыть о реальности, заставил поверить, что она снова с ним. Что это её руки прижимаются к его мандибулам, что это её дыхание касается жёстких лицевых пластин, что это её тепло дразнит своей близостью, манит прикоснуться…
Гаррус не осознал момента, когда притянул Лиару к себе, когда его руки скользнули по её коже, очерчивая столь любимые и столь знакомые мягкие изгибы тела, уж слишком похожего на человеческое…
Воспоминания утратили хронологическую последовательность, превращаясь в круговерть образов, чувств и отголосков мыслей. Они утрачивали контроль, падая в марево желания и лихорадки. Но за мгновение до того, как думать стало решительно невозможно, Гаррус почувствовал, как внутри сознания Лиары ломается какой-то барьер. Его окатило режущим потоком чувств, который этим барьером сдерживался, и он ощутил, как Лиара содрогнулась всем телом и принялась целовать его ещё яростнее. Этого было достаточно, чтобы оттолкнуть его за предел, полностью погружая в страсть.
Позже Гаррус сидел на краю кровати, сгорбившись и обхватив голову руками. Липкий, отравляющий туман, затягивающий сознание все последние месяцы, рассеялся и обнажил истинное положение дел. Теперь к чувству бессилия и тоски добавилось ещё и отвращение к самому себе.
Турианец взглянул на спящую азари, но почти сразу же отвернулся. Он не представлял, как теперь смотреть ей в глаза. Она была его другом, и она пришла сюда разделить горе… или попросить о помощи. Утонув в собственном несчастье, Гаррус совсем забыл о том, что у него были друзья.
Он не должен был терять над собой контроль, особенно так. Он не должен был позволять себе забывать, что за женщину обнимает, и то, что их сознания были объединены, не оставляло ни малейшего шанса, что Лиара не узнает об этом. Это казалось предательством, ударом по самому больному…
Особенно учитывая то, что он видел в её сознании за мгновение до того, как их уволокло в водоворот первобытных инстинктов. Только теперь Гаррус осознал, что тот барьер, который разлетелся, будто лопнувшее стекло, был барьером её мыслей. Заслоном, отгораживающим то, что Лиара не хотела показывать. Но ей не хватило силы воли, чтобы это удержать.
Гаррус сидел в темноте и тишине, и в его памяти прокручивались её видения и её чувства. Глубокое горе, потерянность, потребность в опоре. Она искала Явика. Теперь Гаррус знал, сколько протеанин значил для Лиары. Чувство к нему действительно было глубже той наивной влюблённости, вырастающей из восхищения, которую азари когда-то питала к Шепард. Явик был нужен ей. Рядом с ним она чувствовала себя спокойно, даже не смотря на его отвратительный характер и привычку говорить ей гадости. Она искала его, поднимая и восстанавливая старые связи Серого Посредника, а порой и создавая новые. Поиски были затруднены и тем, что вся Галактика пребывала в полном раздрае, и тем, что Явик явно не хотел быть найденным. Но Лиара не сдавалась.
И недавно она нашла. Нашла отчёт о смерти, наступившей «вследствие пулевого ранения в голову, которое жертва нанесла себе сама». Лиара не поверила. Она видела фотоснимки в отчёте, и его она бы ни с кем не перепутала, но она не поверила. В век высоких технологий, пусть и потрёпанных галактической войной, было не сложно инсценировать чью-нибудь смерть. И многие корпорации, не обременённые этикой, не оказались бы от такого подопытного. Она стала искать ещё активнее и не успокоилась, пока не увидела тело, пока Ферон не передал ей результаты анализа ДНК… Она искала, пока могла придумать хоть какую-то надежду.
А потом она пришла сюда. Ей нужна была поддержка. Она чувствовала себя брошенной всеми, совершенно не нужной… и вместо того, чтобы разубедить её, Гаррус позволил ей прочитать в своём сознании, что обнимая её, он видел Шепард. Да, в немалой степени виной тому было необычное воздействие её силы, буквально преломляющее реальность, а ещё алкоголь и те боль и усталость, которые за последние месяцы разъели его хребет и силу воли… но всё это не казалось достойным оправданием. Оправдания не существовало.
Гаррус провёл ладонями по лицу, закрывая глаза. Его тошнило от самого себя, а о том, что бы сказала о таком вот существовании Шепард, даже думать не хотелось. Как всё до этого дошло? И как из этого вылезать?
Тёплая рука, коснувшаяся плеча, заставила турианца вздрогнуть и напрячься.
— Всё в порядке, — прошептала Лиара, просовывая ладони под его рукам и обнимая настолько, насколько это позволяли его спинные пластины. — Я знала, что так будет.
— Лиара, я… — Гаррус не знал, что ей сказать. Любые слова казались совершенно бесполезными и неуместными.
— Не надо. — Она покачала головой, прижимаяясь щекой к его плечу. — Не говори ничего из того, о чём сейчас думаешь. Мы побывали друг у друга в головах, — в её словах, кажется, прозвучала тень улыбки, — никакие слова не выразят наши мысли полнее. — Она вздохнула и, чуть помолчав, передвинулась так, чтобы заглянуть ему в лицо. — Посмотри на меня, Гаррус.
Он поднял глаза, встречаясь с ней взглядом. Он ничего не мог изменить, не мог поступить правильнее, или проявить большую внимательность… но мог хотя бы не отвернуться.
