Радовало лишь то, что слова ведьмы подействовали на алхимика и он заметно приутих, по дороге особенно, хотя от мрачного выражения его лица хотелось раствориться в воздухе.

Когда Элли съязвила, Кате показалось, будто у нее землю из-под ног выбило. Она боялась, что после слов, задевающих самолюбие этого сумасшедшего, он начнет срываться на ней, несмотря на предупреждение ведьмы.

Однако, новая знакомая все также оставалась для нее благодетельницей, лучиком солнца в этом мрачном поместье.

Прежде, чем бухнуться в бархатное кресло и предаться размышлениям, он решил, что нужно бы предоставить девчонке что-то для нормального времяпрепровождения, дабы она не свихнулась случайно от скуки, что, учитывая её характер, было очень возможно.

Долго говорить с ней не пришлось, она слепо соглашалась с каждым его словом, просто кивая или говоря короткий ответ, будто бы у нее не хватало смелости или ума спросить о чем-то, что действительно её волновало или интересовало. Тем не менее он понимал, что сам виноват в таком поведении. Слова чертовой ведьмы врезались в его голову, и, будто сорняк, пустили корни.

«Она не виновата, что Адриан вышвырнул вас за порог», — противным эхом в голове время от времени всплывали эти слова. Да, он ведет себя отвратительно и поступает также, но все это ради нее. Ему глубоко плевать, что его действия вредят непричастным к этому людям, тем более какой-то обычной девчонке. Какое ему дело до того, что это создает проблемы окружающим? Никакого. По крайней мере, так он считал.

— Еще есть вопросы?

Катерина молча отвела взгляд, будто думая, что же сказать. Со стороны могло показаться, что она немая или в крайнем случае — приторможенная.

— Да. Для чего я тут? — рискнула она, но руки, крепко скрещенные так, что косточки побелели, выдавали внутреннее волнение. Долго ожидать ответа не пришлось.

— Будешь домохозяйкой. Думаю, не помешает привести этот дом в порядок. Завтра приступишь к своим обязанностям, я все тебе покажу и расскажу. — Сказав это, он, видя, что больше вопросов нет, ушел к себе.

— Домохозяйка, значит… — промямлила девушка.

Несмотря на то, что роль была вполне безобидной, её казалось, что на самом деле не все так просто, и у каждого его действия имеется скрытый злой умысел.

***

Стоило ведьме вернуться домой, её тут же встретили, но немного не так, как она ожидала.

— Сколько можно сбегать от меня? — спокойно спросил Адриан, обнимая бросившуюся к нему в объятья Элли.

— Я просто решила прогуляться, — сказала девушка, пряча лицо в его рубашке, потому что чувствовала, как её лицо постепенно заливается краской. Она еще долго будет смущаться, оставалось только уверять себя, что привычка сделает свое дело.

— Проказница, в следующий раз я тебя так просто не отпущу. Не смей больше так уходить от меня, — мужчина отстранил девушку и поцеловал её в щеку, приглашая за стол.

Романтический вечер, что ли, устроить решил?

Элли довольно улыбнулась, польщенная такой неожиданной почестью со стороны колдуна и устроилась напротив него. Адриан непринужденно вел беседу на самые разные темы, все больше удивляя девушку своими широкими познаниями и способностью быть интересным собеседником. Ведьма мечтательно смотрела на него, внимая каждому слову, добавляя что-то от себя, а порой направляя русло разговора в другую сторону. Дожевывая мясо, она потянулась к бокалу, в котором алел напиток, скорее всего, это было вино.

Уверенная в своем выводе, девушка сделала глоток и разочаровалась.

Клюквенный сок.

Он все еще за ребенка её держит? Неужели ему мало того, что было ночью?

Наблюдавший за её действиями колдун лишь весело усмехнулся, заметив слегка укоризненное выражение лица Элли. Как же ему нравилось раздражать, удивлять, радовать её. Делать то, что вызывало в ней какие-то эмоции, будь то злость, удивление, восторг. Он любовался ею, как своим лучшим шедевром. Свалить все на привязанность и привычку уже подавно было невозможно, да и не нужно — он принимал ситуацию такой, какой она есть на самом деле.

Девушка залпом выпила сок и поставила бокал обратно, отчего раздался характерный стук.

Одарив мужчину теплым взглядом, она завела разговор о сегодняшних приключениях на ярмарке, отчего Адриан напряг слух, улавливая каждое её слово.

— Мне кажется, он просто так не сдастся, — в заключение пробормотала Элли, дожевывая последний кусочек мяса. Ни кусочка больше в рот не возьмет, иначе, как она чувствовала, этот кусочек станет очень лишним в её желудке.

— Я знаю, он упертый, как баран, — издав саркастичный смешок, сказал колдун.

— В этом вы похожи. Если честно, эта девушка очень запуганная и дерганная, будто её там истязали за одну ночь, — Элли вздохнула, убрав тарелки подальше. На сегодня хватит яств.

— А ты думаешь, она будет веселой после того, как её похитили и чуть не пустили на эксперименты, подобно подопытной крысе? Я думаю, её поведение вполне обусловлено. Учитывая то, какой этот Влад псих. Мне только интересно, как именно он собирался это сделать. Удивительно, неужели ему не хватило мозгов понять, что все, что умирает в этом мире — больше не возвращается? Или…или у него припрятано что-то весомое, что дает ему право быть уверенным в своей цели. Правда, я в этом очень сильно сомневаюсь, — закончив свой длинный монолог, подытожил мужчина.

— А что, если есть? — поинтересовалась девушка, бесцельно теребя в руках вилку.

— Даже думать об этом не хочу. Надеюсь, ты не планируешь ввязаться в очередные неприятности?

Его тон был ласков, но ведьма знала — он серьезен.

И за еще одну крупную оплошность ей мало не покажется.

Не в таких они сейчас отношениях. Если теперь все карты раскрыты, значит, он не будет особо осторожничать в случае чего. Потому что барьеры, которые раньше сдерживали обоих от проявления не лучших черт характера — в его случае — жестокость, а в её — непокорность и безрассудность — теперь рухнули основательно.

Элли решила, что теперь между ними не будет никаких тайн и секретов.

Пора бы уже завязывать с подобным, иначе ни, а каком доверии не стоит говорить.

Она терпеть не могла тайны, он — тем более.

— Постараюсь не влипнуть, — ответ выдался неопределенным, но зато честным. Она сама не знала, сможет ли воздержаться от лишних приключений на свою пятую точку.

— Очень надеюсь, что твои слова окажутся правдой, — ответил мужчина, допивая свой напиток. Вино там было или тот же клюквенный сок, девушка не могла различить.

— Я уже хочу спать, сегодня был эмоциональный день, — тяжело вздохнув, пролепетал ведьма, с нескрываемым намеком смотря на мужчину, хотя её щеки все еще не покинул румянец.

— Если так пойдет дальше, ты переедешь в мою комнату.

Колдун поднял девушку на руки и понес в спальню, где она своевольно спрыгнула и направившись к кровати, закуталась в одеяло, не желая освобождаться из своего «кокона». Она не врала — ей действительно хотелось спать.

Ведьма знала — она наглеет и с каждым разом все больше и больше позволяет.

Но с другой стороны она считала, что теперь ей можно.

Никто их них не излагал в тысячи словах, как один любит другого, потому что слова были лишними и абсолютно неуместными.

Отныне он только её — больше ничей.

Она не собиралась его ни с кем делить, а если кто-то попробует вмешаться в их отношения, то будь это друг или враг, пощады пускай не ждет.

Упиваясь сладкими грезами, она уснула, ощущая, как теплые мужские руки обнимают её со спины.

========== Глава двадцать восьмая ==========

Что только не приходится делать, будучи горничной в большом и странном доме: мыть целые кубометры полов, протирать пыль, сметать столетний запас паутины вместе с обилием ее создателей, которые так и намеревались прыгнуть на лицо или — что еще хуже — укусить. В комнате, которая, судя по всему, была кухней, особенно много скопилось этих опасных проказников. Сквозь пот и слезы пришлось Екатерине отдраивать буквально все поместье, уже шел чертов пятый день этой изощренной пытки. Девушка проклинала алхимика, который сутками ничего не делал, зависая то в своей лабораторной, то в другом укромном местечке. Каждый раз, когда она натыкалась на него, безмятежно сидящего на диване практически в абсолютной темноте, в ней закипала сильная злость, а на смену этому чувству приходила горькая обида. Питание было ужасным, отношение к ней — безразличным, причем от второго было намного хуже, потому что оно являлось первопричиной.