- Отец, спасибо!

Я протянул руку, которая, кажется, даже чуть дрожала, и взял клинок почти с благоговением. Рукоять легла в ладонь, и пальцы нетерпеливо сжались на шершавой и даже чуть грубоватой кожаной оплетке – не выскользнет. Как же он был хорош!

Я сделал пару пробных взмахов… и нехотя положил оружие в ящик. Закрыть его я не смог. Мне хотелось смотреть на отцов подарок еще и еще!

- Чудо какое! Он даже слишком хорош… мне еще надо дорасти до него, - признался я. – Еще лучше драться!

- Пусть тебя с ним сопровождает удача, сынок, - с некоторой умиленностью отозвался отец. – Учись получше. Чтобы не ранили.

И тут я всё-таки обнял отца. Потому что понял вдруг: он ведь очень беспокоился за меня! И еще… что он всё-таки немолод.

Он вздохнул, а я про себя взмолился всем небесным силам:

«Пожалуйста, пускай он оценит Ростика по справедливости!»

Отец ласково похлопал меня по спине, внимательно оглядел, кивнув каким-то своим мыслям, и двинулся к выходу.

- Пойду с Жеартом поговорю. Любопытно, как он все это оценивает. А кстати, раз уж ты у нас теперь лекарь… сможешь сказать, чего ждать с Энростом? Выживет? И здоровье как – вернется?

- Вернется! – сказал я.

Уверен ли я был? Да. Всё-таки – да. Если у меня не хватит умения – я буду просто вливать магическую сырую силу… А уж брат сам ею распорядиться. С его-то волей и терпением! Тут нужно будет удерживать его, чтобы раньше времени тело не перегружал…

Отец кивнул и вышел, чуть притворив за собой дверь. Пошел Сарверу допрашивать. Или… просто беседовать?

Я еще раз погладил рукоять меча и положил его на место, на светло-зелёный шелк.

И побрел в свою комнату.

Навалилась усталость – похоже, я вымотался. И не знаю, от чего сильнее – от самой дороги, от страха за Ростика, от магии, вычерпанной на его лечение почти до предела, или от непростого разговора с отцом, который вполне мог и прогневаться и не выслушать то, что я хотел сказать…

Вдруг сильно заболела щека.

По-хорошему, мне бы пойти и проверить, как там брат. Но я надеялся, что после Сарверы отец всё-таки навестит Ростика – и я при этом разговоре буду лишним. Хотя мне страшно хотелось бы присутствовать! Хотя бы незримо. Как маги в сказках. Но я не умею…

Интересно, привез ли отец ему тоже подарок из столицы? И какой именно? А если нет?

Мне бы полежать. Хоть часик. А потом я всё-таки навещу брата. Наверное, надо бы поесть чего-нибудь… но не было сил ни идти на кухню, ни искать слуг, чтобы попросить принести мне чего-нибудь – да и есть, пожалуй, не очень-то хочется. Ничего. Потом наверстаю. Теперь уже нет нужды беречь каждую крошку черствого пирога и каждую каплю воды.

Я шел медленно и очень рад был, что меня никто не видит, и можно не изображать бодрую уверенную походку.

Моя комната встретила меня чистотой и запахом цветов. Наверное, Таррима постаралась!

Мне вдруг показалось, что я не был тут… не меньше полугода. Или вообще несколько лет!

Всё было родным и знакомым – и тем не менее неуловимо иным.

И мои беззаботные часы здесь, наедине с книгами, камнями и любимыми безделушками, и веселое и ласковое времяпрепровождение с Тарримой – всё отодвинулось куда-то…

А ведь, наверное, таким, как раньше, ничего уже здесь не будет. Всё стало другим. Я сам стал другим.

Спасибо, конечно, что мою комнату убрали и украсили цветами – но сам я сейчас больше всего был рад широкой и мягкой кровати. Как же хорошо!

И я плюхнулся на нее, не раздеваясь и с трудом заставив себя стянуть сапоги…

Надо бы приказать приготовить мне горячую воду, надо бы смыть с себя все эти страшные часы, когда я прислушивался к тяжелому, неровному дыханию Ростика, когда клял себя за неумение, за малодушие… когда гадал, спасся ли Сарвера с остальными… если вообще я когда-нибудь смогу это забыть.

Запах пота, моего собственного и лошадиного, запах костра и боги весть чего еще… Надо помыться, но я сейчас не могу. Полежу хотя бы чуть-чуть. А потом схожу к Ростику. Потому что после мытья, мне кажется, я способен буду только доползти до кровати. И всё.

Только чуть-чуть… пусть утихнет боль, а то всё ноет, даже то, что и болеть-то не должно. А вот есть вроде бы не хочется. Ну и хорошо…

Я закрыл глаза. В темноте под веками мерно пульсировала какая-то сверкающая паутина… Всё слабее и слабее. И я даже не заметил, как уснул.

А когда открыл глаза, медленно и нехотя, то увидел матушку.

Мама… Сидела рядом на обычной табуретке без спинки, как какая-нибудь простая челядинка, и молча смотрела на меня. И столько было в этом ее взгляде – тепла и грусти, радости и тревоги, гордости и нежности – что даже дух захватывало. Заметив, что я проснулся и смотрю на нее, матушка виновато улыбнулась и мягко повела рукой, шепнув:

- Спи, родной, спи. Отдыхай. Я тебя не бужу, я так только… рядышком посижу.

- А я уже поспал, - улыбнулся я ей. – Теперь можно и… всё остальное!

Сев на кровати, я обнял матушку за плечи.

Она прижалась щекой к моему плечу и вздохнула.

- Валенька, ну как же ты меня напугал! Разве можно так?! А если бы тебя серьёзно ранили? Как же мы без тебя, сынок?

- Я действительно был неправ и слишком самонадеян, мама, - сказал я, слабо удивившись тому, что произношу слова, которые раньше ни за что не сказал бы! – Но этого больше не будет. Обещаю тебе!

«Потому что я буду советоваться с Ростиком», - подумал я.

- Никогда так больше не сделаешь?! – обрадовалась она, поднимая голову и заглядывая мне в глаза. – Не уедешь?

- Уеду. Только не один. И не так вот… очертя голову. Я буду советоваться с Ростиком, - всё-таки произнес я, взмолившись про себя, чтобы мама меня поняла – и приняла наши с братом новые отношения.

- С Энростом? – она недовольно нахмурилась. – Почему с ним? Почему не с отцом? Да и… Валенька, не лучше ли тебе поехать в столицу? Я уверена, дедушка легко нашел бы тебе наилучших учителей, если ты считаешь, что тебе все еще нужны советы…

- Может быть, я и поеду… потом. Матушка, ты не тревожься. Я просто понял… что именно мне нужно. И я хочу быть с братом!

Мама всплеснула руками и на мгновение прикусила губу.

- Валька! – она, кажется, начала сердиться. – Перестань немедленно! Я всю твою жизнь надеялась, что Энокерт оценит тебя по достоинству! Что сделает наследником! Он такой упрямый, спасибо, что хотя бы командовать тобой ему не позволил. И ведь решился же в конце концов, при всех ведь сказал, что готов тебя старшим назвать! А ты что вытворяешь?! Я так обрадовалась…

- Матушка…

Внутри что-то больно сжалось. Я был очень привязан к матушке и прекрасно знал, что она меня любит. Очень любит. И мне очень не хотелось, чтобы она была несправедливой…

- Послушай… но ведь если отец называет меня наследником, то, значит, лишает этого права своего старшего сына, так? – заговорил я медленно, стараясь быть похожим на нашего стряпчего и верно подбирать слова. Старик всегда был неизменно спокоен, что бы ни происходило вокруг!

- Лишает его права старшинства… а ведь это делается обычно… если делается… за какой-нибудь проступок, за подлость, за преступление… за злоумышление против родителя… а за что так поступать с Ро… с Энростом?! За то, что он со своим отрядом держит в страхе всех окрестных горцев? За то, что сорвался мне в помощь и чуть не погиб? Он ведь спас меня, матушка.

- Да не сын он ему! – матушка резко встала и сжала губы. – И тебе – не брат! Ну ведь видно же! Ни капли не похож! Энокерт его любит, ладно, я могу понять… наверное… Но ведь ты же ему настоящий сын! Тебя небо велело наследником назвать! А он…

Она судорожно вздохнула и, понизив голос, добавила:

- Я… благодарна Энросту, что он помог тебе. Правда, как я поняла, все было наоборот, и это ты его спас. Что даже и лучше для тебя, если подумать… чтобы ты не был ему обязан. Но все равно. Мне трудно смириться с такой несправедливостью в отношении моего ребенка! Тебя!

- Мама… но откуда ты взяла, что Ростик ему не сын?! Отец говорил тебе об этом? – спросил я. Сердце забилось чаще, а перед глазами встал Ростик, окровавленный, умирающий… «Я всё равно так бы кончил…»