- Ну съем! Ладно. А ты лепешки жуй. И рыбку… - я протянул ему еду и проворчал:

- Не можешь воспротивиться… А если бы мог, стал бы? А кому дневной переход предстоит? Ну ведь ты же знаешь, что я прав!

- Если бы мог – воспротивился бы. И ты еще не доел, чтобы мне тут еду подсовывать.

Брат был суров. И упрям. Я виновато покосился на него и стал медленно и с чувством жевать пирог. Я понял – он принципиально не хочет его есть. Не даст себя накормить. Обиделся…

А потом я начал есть лепешку – медленно и с расстановкой. Если долго жевать, так и сытости вроде бы больше… Я пережевывал и глядел на брата. Ждал.

А Ростик молчал. И ничего не ел…

Сначала мне было малость неуютно, потом я напомнил себе, что сперва должен доесть – и только потом кормить брата, мы так договорились… Даже подсохшие лепешки казались необыкновенно вкусными, не говоря уже о пироге! Эх, винца бы вместо воды, или взвара, как наша кухарка готовит…

Я доел свою порцию – слишком большую, как по мне, потому что Ростику осталось меньше! – и выжидательно посмотрел на него.

- Молодец. А теперь собирайся и седлай коней. Пора ехать, - произнес брат. По-моему, я открыл рот и несколько мгновений даже произнести ничего не мог!

- Это как?! А сам ты ничего есть не будешь? Это… мне в наказание, да? – закончил я упавшим голосом.

- Разве же это наказание? – Ростик недоумевающе поднял бровь. – Это была еда. Вроде бы. Но сам я есть не буду, ты верно понял.

Я шумно выдохнул. Захотелось выругаться, грубо и заковыристо – теми словами, что слышал я от солдат (особенно ветеранов), когда они не подозревали о моем присутствии. Но умение ругаться – это не тот навык, который хотелось бы демонстрировать брату в первую очередь.

Тем более, похоже, толку от него всё равно не будет!

Неужели он готов отказаться от еды, только чтобы наказать меня, за то, что не разбудил? Чтобы неповадно было?

Или… ему плохо, да так, что и поесть нет желания?

От этой мысли стало только хуже. И я сказал, тоже стараясь выглядеть решительным и непререкаемым:

- Хорошо. Я не стану тебя заставлять и говорить, что надо подкрепиться, что тебе это необходимо… Но тогда тем более тебе необходимо лечение! И если ты скажешь, что это не так – это будет неправдой!

А он и возражать не стал! Только опять улыбнулся, довольный…

Чем довольный? Что не надо ничего есть? Что всё-таки наказал меня, дал почувствовать себя нашкодившим щенком? Что ж… ладно. Я виноват. Зато если ты меня наказываешь, то, может, не будешь потом обижаться? А вечером я тебя накормлю, уж будь уверен! Никуда ты не денешься! Сам иначе жрать не буду ничего, вот!

А всё-таки как хорошо, когда ты улыбаешься…

- Хорошо, Валь. Ты только сначала все же соберись. А то увлечешься и забудешь потом что-нибудь. А из меня сейчас помощник… никакой, в общем, - сказал Ростик уже мягче.

Собираться, так собираться…

Сперва я аккуратно уложил все те невеликие запасы еды, что остались – включая рыбу, крупу и остатки вяленого мяса, а также котелок. Исподлобья я наблюдал за Ростиком – казалось, он безмятежно смотрит вдаль. В следующее мгновение я поймал себя на том, что издаю недовольное сопение, почти как рассерженный еж! И скорее занялся лошадьми. Мне стало стыдно. Ростику наверняка очень больно, он пожертвовал едой, чтобы хоть у меня были силы – а я что, недоволен?!

Как-то неловко было полностью опустошать те запасы, что хранились в укрытии, и я оставил немножечко трав, а также сложил кучкой остаток дров.

Когда всё было приготовлено к отъезду, я подошел к брату и решительно сел рядом на землю.

- А теперь я подготовлю тебя к дороге! – сказал я Ростику, стараясь выразить уверенность, которой, впрочем, было не так и много.

- Конечно, тренируйся, - брат подставил мне бок. – У тебя здорово получается лечить, ты молодец. И хватит так гневно сопеть, было бы из-за чего. Я ведь тебе даже честного слова не давал, что буду есть – на что обижаешься?

Когда Ростик меня похвалил, мне стало еще более стыдно. Как бы то ни было, как бы он себя ни чувствовал – он всё время меня подбадривал и говорил, что я молодец, что я победил… то, в чем я совсем не был уверен.

- Я не обижаюсь. Я знаю, что виноват, - пробормотал я. – И, между прочим, ты поклялся, что будешь есть!

- Ну да. Своей репутацией. Мне на нее плевать, признаться… А честного слова все равно не давал.

Надо еще иметь в виду твои клятвы, Ростик!

- Ты правда считаешь, что у меня получается с лечением? – спросил я, внимательно вглядываясь в его лицо.

Конечно, он по доброте хочет меня похвалить и всё такое! Но… может быть, он и вправду так считает?

И тут Ростик заговорил – медленно и веско. И я верил каждому слову, я чувствовал, что всё так и было!

- Валька, три года назад мы чуть было не вляпались в ловушку ч-ра. Заметили вовремя, мне удалось там найти… а, ладно, не важно.

«Ростик, а ведь это ты заметил ловушку и спас всех», - подумал я. – «А сейчас не хочешь рассказывать, потому что не считаешь важным. Как же – ты командир, ты обязан был спасти отряд… и спас. И вот сейчас тоже – ты же пожертвовал жизнью, ведь рана смертельной была…»

- Почти все выжили, - продолжал брат, - кроме одного – Драззы, ты его не знаешь, он к нам прибился по дороге, смешной такой парнишка был…

Ростик, какая же это боль, оказывается! Когда погибает кто-то, кто под твоим началом… Я вот надеюсь, балбес самонадеянный, что спаслись наши люди – а если нет?! Из надежды магический щит не сделаешь… Магический щит… Какой же я идиот, тварь я беспамятная… надо было щит на Ростика повесить, авось защитил бы, хоть может и не так хорошо, как доспех! Да, я не знаю заклинания как следует, я только начал изучать эти щиты – но хоть что-то?! Ну и что же, что мне казалось, что слабая это защита – какое я право имел ею пренебрегать?! Не выучил… а надо было учить, петух я безмозглый… Впрочем… о чем я думаю?! Какой щит?! Тогда ведь у меня еще не было магии… я еще не обрел своего Ключа!

- Дразза умер за полчаса, как назло, ни у кого «морозка» не оказалось, все потратились. Слышишь, Валька? За полчаса.

Брат настойчиво втолковывал мне, что он должен был бы умереть, кабы не я… а у меня стоял перед глазами худой вихрастый мальчишка чуть моложе меня, с большими мечтательными глазами – почему я решил, что погибший Дразза был именно таким?

- Просто истек кровью, у Мирриды так и не вышло перекрыть все порванные сосуды. И нельзя сказать, что он не пытался – Драззе было хорошо если шестнадцать, он вообще не воин был, сюда, к нам шел, чтобы в замке осесть, и песни он пел… - закончил Ростик, и я почувствовал, как своё, бессилие, когда ничего не можешь сделать, не можешь спасти, хоть головой бейся об камень! И горе… этот Дразза, наверное, был чудесным, светлым парнем, и все полюбили его за то короткое время, что знали…

Может быть, оттого, что я держал Ростика за руку – а тело мое уже начинало почти привычно покалывать, словно внутри бродило шипучее вино, - но я чувствовал его горесть, воспоминание так, словно сам там был.

Только бы не сокрушаться мне о погибших людях из отряда Сарверы! Только бы…

- А ты тут смеешь сомневаться в своем лечении. Я живу уже куда дольше, чем полчаса. Если ты еще не заметил, - чужим каким-то голосом произнес Ростик.

- Ты будешь жить, брат, - выдохнул я. – И не вини себя, ты тогда сделал всё, что мог, и даже больше, я знаю! Я же знаю, что ты всех спас! И я… должен тебя вылечить.

И я занялся лечением, помня одно: у меня должны остаться всё-таки силы – во-первых, на ушибленную спину, а во-вторых, просто чтобы сесть на лошадь – и, главное, подсадить туда брата. Поэтому выкладываться полностью было нельзя…

А сил нужно много.

Прежде чем начать, я решил просто подольше задержать обычное прикосновение, и обеими руками прижал кожу вокруг раны… Тело было горячим. Пожалуй, даже слишком… не думать! Ростик – Ключ, пусть он подхлестнет мою магию… Я вспомнил, как подтолкнула меня его кровь, но рану-то я затянул, и крови не было, наверное, это хорошо… Хоть я и не знаю, что там внутри… Жар – это плохо, а что я могу?!