Умное слово вспомнил, а формулу заклинания – нет… Только силу вливать научился. Хотя бы это!

Запаренная трава остывала потихоньку. Как раз можно попытаться что-то сделать – а потом положить на раны траву. На ночь.

- Я… попробую тут немножко… - неловко пробормотал я, совершенно не уверенный сейчас, что у меня что-то получится. – Скажешь, если что не так…

- Я уже сказал, - хмыкнул Рости. – С моей точки зрения – все не так. Но если уж ты решил – давай.

- Прости, Ростик, - я неумеха! – вырвалось у меня. – Но я стараюсь… я буду стараться…

Я чуть было не прижал руку к ране сильнее, чем требовалось – мне казалось, что так я лучше чувствую магию. Не хватало только принести лишнюю боль! После скачки-то…

И поэтому я осторожно положил правую ладонь на спину брата, на рану, а левой рукой стиснул его предплечье.

Рукам стало горячо – словно от костра повеяло теплом… Помоги, братишка… брат мой единственный… я так хочу стать твоим другом… ты поправляйся, слышишь?!

Я ждал того ощущения легкости и власти над миром, что посетило меня в пещере. Но сейчас было по-другому. Пришло чувство легкости, как будто я стал… не пушинкой, нет… но чем-то небольшим. С пальца сорвалась искра. Но заколотилось сердце, словно я бежал, бежал не останавливаясь, на пределе возможности. Проклятье! Я так долго не смогу…

Заклинание заживления. Я помню его! Помню… Только его и помню… и еще раз нараспев… и вот тут, где этот страшный синяк…

Энрост замер, застыл, словно его в камень превратили. Даже, кажется, дыхание задержал… и вздрогнул, когда я коснулся его спины рядом с ушибом. Короткий судорожный выдох – и брат прошептал, не выдержав:

- Валь… не надо… давай до дома с этим потерпим. Клянусь чем хочешь – там я отдамся в полное твое распоряжение… доехать бы только…

Я отдернул руку.

- Я сделал тебе больно, Ростик?

- Скорее… страшно, - он помолчал и еле слышно признался, - больше всего на свете всегда боялся именно этого… калечества… Когда прикован к постели – и понимаешь, что это навсегда. Если бы… если б вдруг паралич… я не хочу так жить, понимаешь? Это страх…

Он перевел дыхание и с горечью усмехнулся:

- Презираешь?

- Да боги с тобой! Я бы тоже… наверное, лучше бы умереть хотел… - вырвалось у меня.

Неужели я сделал что-то не так?! Только бы не стало хуже… я ведь никогда себе не прощу. Если из-за меня Ростик станет калекой – да я же жить с этим не смогу! Боги, пожалуйста, нет…

Я до крови закусил губу и перевернул брата на спину неожиданно сильным движением, как будто он стал весить гораздо меньше. И положил ладонь на рану – там-то у меня получалось же, там всё просто, там рана…

Сердце опять зашлось в заполошном каком-то беге, когда я четко и медленно произнес про себя все то же заклинание заживления и передачи сил… Почему про себя? Не знаю… я так и сидел на земле, закусив губы, пока не почувствовал, что мне не хватает воздуха.

Руки вдруг стали тяжелыми, как будто из камня. Два неповоротливых светлых булыжника. И я сбросил их к себе на колени, пытаясь отдышаться и хватая воздух ртом – почти как рыба…

- Ты выложился, - хрипло и сдавленно сказал Ростик. – Валька, у тебя похлебка пригорит… и жрать будет нечего. И хрен бы со мной, не в первый раз, но тебе пожрать надо обязательно, иначе ты не доедешь. А ты должен. Слышишь? Поэтому или ты сейчас встаешь и идешь снимать пробу, или… мне придется кормить тебя самому. Тебе будет очень неловко, братишка.

«А ведь он и вправду способен встать сейчас и заняться едой. А потом меня кормить», - прозвучала в голове спокойная и укоризненная мысль. – «Ведь смог он драться с тем горцем! Один, раненый…»

- Еще чего! – сказал я, стараясь спрятать неровное дыхание за подобием смеха. – Я всё-таки уже не такой маленький! Я буду есть сам! Ты лучше скажи… тебе… стало хоть чуть-чуть лучше? Или я опять сделал тебе больно?

На последней фразе мой голос ожидаемо дрогнул.

- Не больно, нет. Только там теперь чешется совершенно невыносимо, прямо хоть в пропасть сигай, - с тихим смешком, в котором все равно легко угадывалось подспудное какое-то напряжение, ответил брат. – Миррида говорил, что зуд – признак заживления. Я верю. Так и впрямь частенько бывало, хоть и не всякий раз…

- Будем надеяться, что это и впрямь заживление! – выдохнул я. – Только не чешись! Хватит и того, что ты там ночью наделал…

А теперь нужно было встать. Просто – встать…

Но на самом деле это было не просто.

Потому что больше всего на свете мне хотелось сейчас лечь, тут же рядом, просто на землю, и не двигаться. Хотя бы несколько минут… хоть чуть-чуть!

Но Ростик тогда и вправду встанет и начнет хлопотать. С него станется. Я теперь уже достаточно знал брата, чтобы понять: он сделает так, как сказал. Здоровый, больной, полумертвый… сделает, и всё.

А я… разве я так не могу?!

И я встал – хвала богам, костерок был рядом, и можно было опуститься рядом с ним на колени и самую малость передохнуть, подбрасывая ветки и помешивая варево. Кстати, вовремя – эта клятая крупа как раз начала приставать к стенкам и ко дну!

- Скоро будет готово, - произнес я, чтобы что-то сказать и обозначить, что всё со мною в порядке.

- Хорошо, - тихо и устало отозвался Энрост. – Значит, так. Сначала ты ешь сам. И только потом… когда хорошенько набьешь живот – настанет моя очередь. И имей в виду – я все вижу. И сколько ты ешь, и сколько там осталось. Понял меня?

- Да понял я… - обреченно сказал я, осознав, что есть мне не хочется ну совсем. Потому что какая-то мерзкая дурнота сжала живот словно в кулак и не отпускает.

Но, может быть, сколько-то я смогу проглотить? И вправду ведь надо… Кусочек мяса… вот вроде умом хочется его съесть, а живот – против… а ты заткнись, сволочь, тебя не спрашивают… это просто усталость. Может, надо было меньше магичить.

И оставить Ростика без лечения, ага…

А вот что я вспомнил кстати – это про дыхание. Сейчас дыхательным упражнениям было самое время, потому что дышалось… не очень. И я сосредоточенно пыхтел какое-то время, после которого действительно стало легче.

- Отлично! – тут же послышался голос брата. – Вот что значит хорошо учиться и вовремя вспоминать полученные навыки. Все-таки не зря я за тобой поехал. А то так бы и не узнал…

- Что бы ты не узнал? – отозвался я с удивлением, пробившимся даже сквозь слабость.

- Не что… кого, - хрипло рассмеялся он в ответ. – Тебя, Энвальт Хорна. Тебя…

- Ростик, - сказал я поспешно, зная, что потом могу передумать и не решиться это вымолвить. – Я бы так хотел… чтобы ты не разочаровался в том, что ты узнал…

- Я тоже, - не совсем понятно, но с чувством выдохнул он. – Погляди, не готово еще? Если готово, ешь.

«Я тоже»… что значит – «я тоже»? Не разочаровался во мне? Или… чтобы я не разочаровался в нем? Нет, вряд ли. Хотя… Ростик несколько раз называл себя плохим братом почему-то… Это он-то плохой! Кинулся за мной вдогонку – помочь и спасти, уничтожил клятый этот самострел, а потом, раненый, почти теряя сознание от боли, еще драться умудрился!

Мне в очередной раз стало стыдно. И на этом стыде как-то лучше получилось снять котелок с огня (чуть не схватил его голой рукой – опомнился в последний момент!), разлить варево по двум старым глиняным мискам, поставить одну перед братом.

- Вот видишь? Показываю: тут даже немного больше, - я продемонстрировал ему свою плошку. – И я начинаю есть!

- Давай-давай… жуй потихоньку… а то госпожа баронесса меня по стенке размажет по возвращении. Скажет, что я тебя голодом морил… и не будет так уж не права, к слову. Потому как я тебя и впрямь не кормлю…

- А кто же собрал здесь все эти припасы?! Я, что ли?

- Но ведь собрать припасы – еще не значит накормить, - Энрост задумчиво и рассеянно усмехнулся. – Вот если с ложечки… Хочешь с ложечки? Могу попробовать.

- Может, это я тебя с ложечки? И вообще, кто у нас тут раненый – ты или я?

- С утра вроде я был, - преувеличенно серьезно, нарочно приняв озабоченный вид, отозвался Ростик. – Надеюсь, в этом плане ничего не переменилось? Ты точно цел? Только щека, и все?