Энрост слушал брата и вяло удивлялся собственной слепоте. Своим людям чуть ли не в сны вслушивается, а у брата эдакой тяги не заметил… слепец, слепец…
Дыхание сбилось от разговора, и снова напомнило о себе ребро. Наверняка брату удалось что-то в нем починить, иначе бы он тут в седле не сидел. Но… да, та самая неопытность… Сил много, желания помочь и спасти – еще больше, а вот знаний и опыта не хватает. Вот потому он еще жив и сидит в седле, но не может толком дышать и все еще мается от боли и слабости. И с одной стороны, Валька же должен понимать, на что может рассчитывать в отношении Энроста. А с другой стороны, показывать брату свою плачевность Энрост не хотел – тот и так дергается от каждого взгляда, брошенного на его рану. Негоже заставлять брата лишний раз мучиться из-за его неспособности лечить все и сразу.
Дальше они ехали в молчании. Энрост берег дыхание, да и трудно было говорить, на самом деле. Может, если бы он не разбередил рану этой ночью, она бы сейчас вела себя получше?
«Если бы я этого не сделал, мы бы уже были мертвы оба… потому что я бы заснул и пропустил ч-ра. И он бы вырезал и меня, и Вальку…»
Как бы то ни было, не обращать внимания на боль получалось все хуже. Он пытался занять себя размышлениями и на короткое время даже отвлекся, думая о брате.
«Узнать друг друга получше… Да тут уместнее сказать – просто узнать друг друга. Не знаю, впрочем, что ты знаешь обо мне… Я вот о тебе, получается, не знаю ничего. Ты не любишь рыбу. И любишь гравюры и цветы, и камни еще, да… это я знаю. И Тарриму ты любишь, хоть и не жена она тебе, а все равно – в обиду не даешь, привечаешь, подарки даришь… Рубящие удары у тебя очень даже хороши – я же видел, как ты тренируешься… и стреляешь неплохо. То есть на площадке – отлично стреляешь, а как в бою – не знаю. Наверное, неплохо. Карты вот здорово рисуешь, как оказалось. И… да, ты – маг… Тоже – как оказалось. Этого я не знал. Получается, не так уж много я о тебе знаю, Валька. Чем ты дышишь. Чего боишься. О чем мечтаешь…»
Где-то над головой крикнула птица, но Энрост даже не поднял головы. Любопытство, свойственное ему от природы, сейчас куда-то подевалось…
«Пфе… Признайся, Рости, что твое любопытство давно уже куда-то подевалось. Если так подумать, я ведь позволяю себе быть любопытным очень редко. И то, в основном, когда дело касается трав. Цветов, листьев, стеблей… вот этого всего. Может, поэтому я так с братом? Словно я слишком устал… просто устал – и мне сделались неинтересны люди вокруг меня… Да ведь так и есть! Я приезжаю из похода, доделываю дела – и прячусь в саду и теплице. Только там, в одиночестве, мне и отдыхается… Похоже, и впрямь устаю. Эх, Валька, Валька… Простишь ли мне такое небрежение? И… вот еще вопрос – насколько интересно тебе узнавать меня? Что вообще ты можешь обо мне знать, братик? Что я такое для тебя? Судя по твоим откровениям – идол… человек, чьего одобрения жаждешь настолько сильно – это именно идол, божество… Но я ведь не божество, Валька…»
Энрост посмотрел на едущего впереди брата, а тот обернулся, и он быстро опустил взгляд.
«Есть ли во мне хоть что-то, о чем стоит знать вообще? Я – воин… меня таким вырастили. И… все, получается? Просто воин… Да, тебе будет легко меня узнать, братишка. Тут и узнавать-то – пары взглядов достаточно, наверное. Боюсь, ты страшно разочаруешься…»
На этом печальном и тревожном размышлении его прервал Утёс, шарахнувшийся от метнувшейся из-под ног ящерицы. Энрост чуть не вылетел из седла – если бы не предусмотрительность младшего и не собственная выучка, лежать бы ему на камнях сейчас. И хорошо, если не с разбитой башкой…
Так что раздумья пришлось отложить до привала – в горах рассеянным не место, а Утёс, хоть и надежен, но все-таки не ему же за дорогой следить. Во всяком случае, пока всадник в сознании, то и дорогу должен выбирать именно он, а не конь…
Пару раз Энрост смог поправить их маршрут – места он узнавал смутно, поскольку бывал здесь давно и всего пару раз. Да и, нельзя не признать, сосредоточиться на ориентирах было очень трудно – голова болела уже не меньше спины и почти так же сильно, как бок, не давала ему нормально думать. Но все-таки… все-таки что-то он узнал. И вспомнил. Так что, если не будет ничего неожиданного (хоть бы не было!), к вечеру они вполне могут добраться до Рыжих Дроков. А там… если он не вырубится, то покажет Вальке неплохое местечко, где можно заночевать без опаски.
Комментарий к Глава 8. На горных тропах…
Глава 8.
========== Глава 9. В гостях у дедушки Чина ==========
Энвальт Хорна
Путь казался… нескончаемым. При той скорости, с которой мы передвигались… Горы не отдалялись. Ну, почти. И каждый скачок лошади, каждое мое движение напоминало о том, как же трудно сейчас Энросту. И как ему больно.
И ведь я же знал, что он не приемлет жалости! И жаловаться не станет, пока… пока не станет терять сознание, наверное…
А потом я вспомнил! Вспомнил, что чувствовал его боль… А может быть, я и сейчас смогу так? Взять на себя хоть малую часть. Сделать так, чтобы он меньше мучился от нашей скачки…
Я подъехал поближе – слава богам, дорога позволяла, - и стал пытаться вызвать магию. Оказалось, что сидя на лошади, делать это куда как труднее, чем там, в пещере! Тем более я не знал по-настоящему, как действовать – помнил про настройки на другого человека, но это скорее была диагностика при ранениях. Толку ему сейчас от моей диагностики!
Всё приходилось делать наощупь и наугад…
Я пытался прикоснуться к нему. Ментально. Кажется, это так называется. Обнять его тем полем, что я пытаюсь создать… прижаться телом к телу, своим боком к его, раненому, потянуть на себя…
Сперва – ничего. Только Ростик вскинул голову и посмотрел недоуменно… больными, усталыми глазами. Снова ничего…
А потом меня обожгло так, что я, задохнувшись, вцепился в поводья, как утопающий в брошенную веревку.
Неужели получилось всё-таки? И это… оно? Боги, брат, как же ты это выносишь?!
Я хрипло постанывал, надеясь, что это не слышно. Нельзя было дать понять, что происходит – я был уверен, что Ростик будет против. И я старался не глядеть на его лицо – только на рану, на то место, где я знал, она была… и держаться, держаться!
Впрочем, именно эти мои старания скрыть собственную магию пошли прахом – Энрост то ли почуял что-то, то ли просто догадался по тому, что я не смотрю ему в глаза… Он неожиданно оказался совсем близко со мной, чуть ли не стремя в стремя, и, протянув руку, ухватился за повод, останавливая обоих коней.
- Валька, - хрипло выдавил он, задыхаясь, и на его осунувшемся лице была написана непреходящая тревога. – Это… ты что-то делаешь? Магией, да? Забрал у меня боль… да?
- Пытаюсь… лечить… немножко, - ответил я, изо всех сил стараясь говорить ровно. – На ходу трудно… Как ты?
Энрост прерывисто вздохнул, едва заметно поморщившись, потом сказал:
- Боль… съежилась. Почти в точку ссохлась… жгучая, но маленькая… Ничего, брат, я доеду. Я выносливый. А тебе нельзя отвлекаться – горы такого не прощают… Давай ты… займешься лечением, когда на привал станем…
- Маленькая – это хорошо! Я… долго не смогу всё равно… ты поезжай, осторожно…
- Не надо долго… вообще пока не надо – ты отвлекаешься… - речь у брата рубленая, ему трудно говорить длинными фразами, - можешь чего-то не заметить. Я боюсь за тебя.
«А я – за тебя!» - хотел сказать я, но вместо этого выдавил «Хорошо…» и поехал вперед, стараясь не оборвать слабую нить, тянущую из Ростика его боль. Всё равно надолго меня не хватит…
Но хватило гораздо дольше, чем я рассчитывал. Хотя и этого было мало, боги, как же мало!
Уже чувствуя, что боль слабеет, я направил Жучка так, чтобы лошади скакали ближе друг к другу. Никогда раньше не думал, что можно огорчаться от того, что у тебя что-то перестает болеть!
