Он боится потерять сознание, понял я. Путь долгий, тряска, боль… Хоть и вынул я клятый наконечник, но что и сколько удалось мне залечить у Ростика? И не откроются ли раны?

Перед глазами возникла картина: брат теряет сознание, и, обмякнув, валится с Утеса – на камни…

- Ростик! – воскликнул я. – Я идиот. Я же главное не сделал – тебя надо привязать к Утесу, чтобы ты не упал…

Брат вздохнул и согласно кивнул:

- Увы… ты прав. Это… будет не лишним, наверное… Кстати, хотел спросить и… чуть не забыл. А ты магией своей можешь дорогу находить? Может… удалось бы упростить путь? И еще… Валька, ты хоть поел что-нибудь?

- Я поел. Жевать… не очень хочется, - признался я. – А вот насчет дороги – не знаю. Пещеру, где мы были, я во сне видел, - сказал я, спрыгивая с коня и доставая веревки.

- Во сне? – Ростик уважительно посмотрел на меня. – А… сегодня тебе ничего такого не снилось? Подсказка от твоей магии нам бы не помешала…

- Нет, ничего, - виновато вздохнул я. – Тари, кажется, снилась, и отец… но я ничего не помню почти. Только ощущение тревоги…

- Ааа… - погрустнел брат. – Ну, это объяснимо, да… А мне вот ты снился… но и это тоже понятно. Ну что, привязал?

- Да, сейчас…

Будь Ростик без чувств, мне, возможно, было бы легче. Пару раз я отгонял от себя эту мысль, потому что было очень стыдно… Но я так боялся причинить ему лишнюю боль, что руки мои дрожали и не очень-то слушались. Вдобавок мне хотелось сделать узлы такими, чтобы их легко и быстро можно было бы развязать как мне, так и самому Ростику.

И всё-таки любопытства удержать я не сумел:

- А что тебе снилось про меня? – спросил я тихо.

- Всякое-разное, - пробормотал он в ответ. – Как ты от меня дикий самострел отгонял, например. Сосной. Или как ты с бабочками разговаривал, которые меня ели. Еще как ты по горе бежал… а я тебе даже крикнуть не могу ничего…

Он осекся и замолчал, прикусив губу.

- А теперь можешь, - с силой сказал я, догадавшись, что слабость и бессилие преследовали Ростика и во сне, и пытаясь хоть как-то его утешить. – И я буду тебя слушаться! Обещаю! А дикий самострел – интересный образ… Такой в шерсти и с рогами…

И я завязал последний узел.

- Нет, - брат невольно усмехнулся. – С клыками и когтями. Он мне печень вырвал. А ты его – сосной… очень внушительный, я б на его месте с тобой не связывался.

- Какой я, оказывается, страшный! Деревья ворочаю! А на самом деле уничтожил самострел ты, Ростик… И спас всех остальных. Если только, - я всё-таки решился и высказал глубоко запрятанный страх, о котором не хотелось даже думать, - я потом не угробил всех своим камнепадом и смерчем…

Энрост помолчал, дождался, когда я вернусь в седло, и только когда мы двинулись дальше, сказал:

- Думаю, что никого ты не угробил. Ребята бывалые, знают, что такое горы… наверняка успели отойти. И забудь навсегда, что я там кого-то спас. Ты сделал это. Ты. Сам. Как и хотел.

- Ростик, а как у тебя получилось уничтожить самострел? – спросил я, решив не заострять внимание на своих достижениях. – Я так и не понял…

Брат озадаченно моргнул, глядя на меня, потом слабо пожал плечами:

- Смешно рассказывать такое магу… Ты ведь куда больше меня знаешь… всякого такого. Но… если ты запамятовал, могу объяснить. С одного амулета можно скинуть магическую силу в другой. Понятно, что там в процессе что-то теряется, но… можно. У меня было несколько амулетов – марево, морозко, как у Сарверы, только полностью заряженный. А еще зажигательный и ускоритель. Огонец и вихрь. Я постарался скинуть все в огонец. Ну, не все, а с двух. Вихрем потом дунул вслед пламени, чтобы быстрее разгорелось. Вот и все. Конечно, марево уже не работало… разрядилось, а то, может, не так все плохо бы вышло…

- Но всё же получилось! А я и забыл о такой возможности, представляешь? Надо опять браться за книги, - признался я. – Какой уж из меня спаситель!

- Уж точно лучше, чем никакой, - улыбнулся Энрост. – Вот увидишь, люди живы. А раз живы, значит, у тебя все получилось.

- У нас с тобой. Если получилось – то у нас. И не проси меня ни о чем забывать! Если бы не ты… Забыл, как ты врезался в отряд ч-ра с их котами?

- Упертый ты, весь в батюшку нашего, - вздохнул Энрост и тут же улыбнулся, - зато как он обрадуется, когда вернется! И походу твоему, и находчивости, и что получилось у тебя все. И что магом ты стал – тоже обрадуется.

- Наверное, - без особого энтузиазма согласился я. – Но знаешь, мне гораздо важнее, чтобы ты… чтобы ты обрадовался тому, что я маг. И что у меня получилось… если получилось.

- Почему? – не сразу спросил Ростик, внимательно глядя на меня. – Валька… почему – я? Не отец, не мать… Почему?

- Ну, матушка тут вообще не при чем! Она бы, наверное, предпочла, чтобы я всю жизнь просидел в замке, поближе к ней, как цветок оранжерейный… Знаешь, мне всегда хотелось произвести на отца впечатление, чтобы он относился ко мне серьезно – как к тебе! И понимал, что не могу… не дотягиваю. Командовать не могу, планировать походы – не умею… А сейчас я понял, что на самом-то деле мне хотелось, чтобы… именно ты признал, что я что-то могу, - объяснил я быстро, коряво и лихорадочно, потому что если подбирать слова – я просто не решусь договорить до конца!

- Валька, - дрогнувшим голосом проговорил он, - я уже все признал… Ты можешь. Уверен, ты можешь больше и лучше. Просто… мы с тобой совсем друг друга не знали… вот я и не заметил ничего, дурак… не понял…

Он так тепло это сказал! И с раскаянием, сокрушаясь, как будто в чем-то был виноват… Скорее моя была в том вина. Вместо того, чтобы подойти и о чем-то спросить, поучиться – я изображал искушенного воина, которому всё нипочем!

- Ты не дурак. Не говори так, пожалуйста… Но ведь нам никто не мешает теперь – узнать друг друга получше? Правда?

Он чуть помедлил, прежде чем согласно кивнуть.

- Правда.

Я посмотрел на брата и ничего больше не сказал. Подумал, что ему, возможно, и говорить-то трудно, а я лезу к нему с душещипательными разговорами…

А Ростик, наверное, изо всех сил старается не стонать.

Только бы не натолкнуться на ч-ра! Только бы… Смогу ли я, как вчера, устроить им ураган? Горы… они должны как можно скорей остаться позади, но ураган и смерч страшны даже и на равнине…

Я всё время поглядывал на ориентиры, что указал мне Ростик. И то и дело оглядывался на него…

Комментарий к Глава 7. Сборы

Глава 7.

========== Глава 8. На горных тропах… ==========

Энрост Хорна

Сознания он не терял, нет. Он просто спал, как бы это не удивляло его самого. Он спал и видел сон. Точнее, сны.

Вот шургинский самострел скалится на него жуткими леопардовыми клыками и одним ударом ужасной лапы вырывает печень. Энвальт бежит к нему, размахивая мечом и отломанной по дороге сосенкой – жаждет прогнать наглую тварь. Энрост кричит брату, чтобы не приближался, а тот все равно бежит, и устрашенный самострел конфузится и тут же сгорает от стыда.

Вот бабочки из молочно-белого пламени садятся ему на лицо и флегматично отщипывают по кусочку, а Энвальт гладит им крылья и ласково приговаривает что-то на неизвестном Энросту языке.

Вот Сарвера горестно подбирает какие-то окровавленные куски, после чего небрежно запихивает их в здоровенный ларь со льдом, и в какой-то момент Энрост понимает, что эти куски – все, что от него осталось, и вот, оказывается, почему ему так холодно, он же в ледяном ящике… И все, что ему остается – это обижаться на Сарверу. Нельзя же так, в самом деле! Семь лет вместе – а то и больше! – и такое обращение… разве он не заслужил хоть капельку уважения, а?

А вот Валька бежит по горным склонам, и они рушатся за ним в бездну, грозя увлечь неосторожного за собой. И хочется крикнуть, упредить, помочь… хоть как-нибудь… и кажется, что вот сейчас если крикнет, подскажет, куда свернуть – и все будет хорошо, братишка спасется, и ничего страшного, но крика нет, и голоса нет, потому что он связан и в плену, позорище-то какое… правильно брат бежит, позор не должен пасть на него… он же не виноват, что Энрост такой растяпа и так попался…