А когда пришел в себя снова, то обнаружил, что лежит на чем-то мягком и пахнущем хвоей, вкусной свежестью.

«Похоже на раксийскую пихту, ее еще часто с сосной путают, хвоя длинная и мягкая, и пахнет… вот так пахнет, вкусно и свежо…»

Свет вокруг странный, холодный и сдержанный, ни на что не похож… хотя нет, похож… так иногда высоко в скалах (именно в скалах, где один камень) светит луна…

- Что за..? – вырвалось у него вместо заготовленного вопроса, после чего глаза попривыкли к странному освещению, и он увидел брата. – Валька… ты?

- Ну конечно, я! – Энвальт опустился рядышком на колени, и Энрост почувствовал его теплые пальцы на своей руке. – Ты ведь не ожидал увидеть здесь короля, правда же? Здесь только я, ты уж прости… но я никуда от тебя не денусь! Я же обещал! Ты от меня не избавишься!

Волнение в голосе, и почему-то ощущение, будто брат вот-вот заплачет… Почему? Точнее… по кому? По нему? Он умирает, да, но… Энвальт будет его оплакивать?

«Зачем? Валька, братишка, зачем? Ну ведь не было меж нами ни дружбы, ни любви братской, отчего же ты ведешь себя так, будто это потеря для тебя? Или я и на этот счет заблуждался? Неужто я нужен тебе?»

Дышать было трудно – проклятая слабость не позволяла сделать нормального вдоха, и даже моргание давалось ему тяжелее обычного. Но – надо. И моргать, и дышать, и шутить… А еще разговаривать и думать. И это вместо того, чтобы спокойно сдохнуть, и пусть дальше у других голова обо всем болит…

«Где это мы? Ах, в пещере… Как это ты пещеру умудрился найти, братец? И сколько еще талантов я успею у тебя обнаружить, пока не помру? Нет-нет, мне почти не больно… во всяком случае, совсем не так больно, как должно быть. Я же представляю себе, что там за месиво сейчас в боку… Боль адская. А у меня так… ноет, напоминает о себе, но на стенку от этого лезть не тянет… хотя стенка тут есть, да… Пещерная. Мы, значит, в пещере. Но почему так тихо? Где все?!»

Отдышаться… набрать воздуха… подкопить сил… и можно задавать вопрос. И ответ послушать…

«То есть как это – камнепадом? Порохом, что ли? Эх, братец… я, конечно, рад, что ты так свободно мыслишь, но ведь отец по голове не погладит, когда узнает, сколько пороха ты израсходовал… Сказать ему, что ли, что это был мой приказ? Прикрыть брата от отцова гнева или наоборот – дать ему прочувствовать и победу и ответственность? Второе, наверное, правильнее…»

Правильное решение. Наверное. Точнее, было бы правильным, если бы он успел его толком принять. Потому что слова Энвальта стали скалой, рухнувшей на макушку. Ну или выросшей внезапно на пути, и он влепился в эту скалу на всем, так сказать, скаку…

«Магия… То есть как – магия?!»

«Скала» оказалась твердой, жесткой и очень… острой. Больно… еще даже непонятно, от чего именно…

«Маг… мой брат – маг! А я и не знал даже… Даже не подозревал! Но… он бы не смог этого таить… если только… у него не было Ключа… Выходит, Ключа не было, а он просто молчал, поэтому и не знают… А сейчас, выходит, нашел…»

Голос срывался – не то от слабости, не то… неужто от обиды? Не слишком ли часто он стал обижаться?! Да было б из-за чего!

«Я ничего не знал. И другие тоже, иначе бы тайна долго не продержалась… Но… все ли? Почему-то кажется, что кто-то все же знал… кто-то… мой отец. Это он подбирал ему наставников, и… да, они учили Энвальта иначе, чем меня. Вот почему… Отец знал. И… не сказал мне. Да как бы я не относился к брату, неужто мне совсем нет веры, чтобы… утаивать такую… такое…?! Неужели я настолько… недостоин?»

Резкость в словах подавить не удалось. Да и не хотелось. Хотелось только узнать…

«Нет! Именно этого я и не хочу! Не хочу знать! Скажи… Скажи, что не знали! Никто не знал! Что это случайно так вышло, что тебя учили именно эти люди… Ах, я слепец! Кретин! Не заметить очевидного… Валька, скажи, что отец не знал ничего!»

Изнеможение навалилось тяжестью здоровенного валуна… не хуже той скалы-известия… Его брат – маг. И он узнал об этом только сейчас. А отец знал – и не сказал. И не важно, ждал ли он, когда Валька найдет свой Ключ, или уже перестал… Не это важно. Важно, что старшему сыну он об этом не сказал.

«Какая разница, ждали… не ждали… Они знали. Наверное, решили, что мне нельзя доверять… чтобы я не усмотрел угрозы в тебе – раз ты маг – и не совершил какую-нибудь глупость. Братоубийственную. Вот так, значит… защищать границы – это мне доверить можно. А знать что-то о семье – это лишнее… Неужели я действительно производил такое впечатление? Неужто сочли меня опасным для тебя, Валька? Получается… получается, что…»

Энрост никак не мог додумать мысль до конца. Он лишь понял, что безмерно устал, и ему уже все равно, спасет его Энвальт или нет. В конце концов, уже ведь спас… а что ненадолго, то и… может, и пусть бы…

«Пусть на что-то сгожусь еще – хоть потренируешься на мне… Станешь потом великим лекарем. Даже если со мной не получится – такой опыт все равно в никуда не канет… »

Энвальт явно был против. Его горячность не позволяла соскользнуть в беспамятство, чего очень хотелось, и делалось стыдно за свою слабость. Слабость не тела, но духа, которую он только что впустил в себя. Взрастил в себе. Проклятье!

Пытаясь успокоить брата, Энрост невольно подумал, что это потрясающая ирония судьбы – если он все-таки сдохнет, то оплакать его захочет только младший брат. И даже сделает это – искренно и по-настоящему.

«Отец… он вряд ли… Гневаться будет, а вот чтобы плакать… Впрочем, разве я этого хочу? Мне довольно и твоей скорби, братец…»

Удивляться заявлению младшего о том, что он, Энрост, и есть его Ключ, он не стал. Наверное, потому что на это требовались силы, а где их взять-то…

Разве что растерялся немного, ну да это и понятно.

«Разве так бывает? Хотя да, бывает… это если маги очень сильные – тогда им достаются живые Ключи… выходит, ты – сильный маг, Валька… Прямо гордиться можно таким знакомством! Странно, что обнаружилось это так поздно… Или, может, кровь? Наверное, она… Погоди-ка!»

Мысль оказалась едучей, как щелок. Отрава, губительная для души…

«Я – Ключ… и если я умру… то магии тебе не видать! Ключ бывает только один, верно?! так, значит, поэтому… Нет. Нет! Не верю! Не хочу я в такое верить. Даже если и впрямь… даже если спасаешь ты меня только чтобы уберечь ценный Ключ… Не говори мне. Хотя бы сейчас не говори мне такую правду! Пожалуйста. Я не справлюсь с ней, я слишком слаб, от моей воли ничего не осталось, я даже и не знал до сего дня, насколько же я, оказывается, слаб и безволен… Не говори мне, дай мне оправиться. Потому что сейчас я не выдержу столько правды… такой правды… Не выдержу, умру – и подведу тебя этим. А я больше не хочу тебя подводить, Валька. Не хочу!»

Валька оказался донельзя понятливым. Или это просто сам Энрост уже не в состоянии сохранить втайне то, что творится в его голове? Неважно. Это уже не имеет значения. А вот что имеет значение, так это сам младший, пришедший в смятение от мысли, что его могут заподозрить в эдакой расчетливости. Пришлось в итоге его же и успокаивать, несмотря даже на явные глупости, которые он, покраснев, выдал вслух.

«Ну вот что ты городишь, а? Вроде же умница, а такое выдаешь… ну чем было бы лучше, если б мы местами поменялись? Так нас двое тут живых, а так был бы твой труп и я… и где это лучше, чем то, что сейчас? Нет, все-таки ты иногда совершеннейший балбес… хорошо хоть, что не во всем»

Он стиснул руку брата, попытавшись ободрить и показать, что все это ерунда, что он там напридумывал… чепуха, и незачем ею себя изводить… И пусть бы поел хоть чего-нибудь, а то откуда же силы брать? Подействовало или нет, Энрост не понял, но эффект все-таки возымело, хоть и неожиданный – Энвальт охнул и исчез из поля зрения, предоставив раненому страдать от неизвестности. Что там стряслось? Чужой кто? Или кони разбежались?

А потом губ коснулось горлышко фляжки, и стало ясно, куда умчался Валька. За водой! Лишь сделав глоток, Энрост осознал, насколько же ему хотелось пить. Казалось, дай ему добраться до Постаэры, и от реки не останется ни капли! Именно поэтому, чувствуя, как внутри от близости воды начинает трясти, Энрост глотал драгоценную влагу с максимальной осторожностью. Нельзя пролить! Нельзя выпить все! Он не один… и (надо быть честным с самим собой) он умирает. Энвальту вода будет нужнее потом, даже если сейчас он так и не считает…