47-летнему Бондарчуку, конечно же, легче было играть Пьера середины и конца эпопеи. Зато молодому англичанину Полу Дано великолепно удалась сцена появления Пьера перед очами петербургской знати. Потеха да и только! Нелеп, с плохими манерами, рвется в спор со светскими тузами, вооруженный «либеральными» идеями. Сумасшедший, типичный Чацкий! Странно, что Тургенев не видел в романе Толстого отображения будущего декабризма. А Пьер? Он не только в эпилоге декабрист, он уже вначале «белая ворона» среди состоявшихся и правильно мыслящих светских обывателей.

Отмечу еще одного актера – Джеймса Нортона, играющего Андрея Болконского и создавшего мужественный, сильный, наделенный потрясающим мужским обаянием характер. На этом фоне несколько тускнеют женские образы, хотя после первых сцен начинаешь принимать и живую, милую, отнюдь не красавицу Наташу, и незаметную Соню. Прекрасно попала в типаж играющая княжну Марью Джесси Бакли. Заплетенные в косу волосы, забранные кверху, милое и доброе, освещенное редкой улыбкой лицо. Глаза… Впрочем, глаза у этой Марьи Болконской по большей части заплаканные, прямо как у вдовы Анны Михайловны Друбецкой в романе Толстого, исплакавшей все чиновные передние в поисках протекции для сына Бориса…

Теперь о впечатлении. Оно двойственное, но, скорее, положительное. Картина сделана с большой любовью к Толстому и к его персонажам, кстати говоря, ко всем без исключения – «добрым» и «злым». Воссозданы чудесные российские пейзажи, архитектура, одежда… Разве только уж слишком великолепны дворцы, в которых проживают герои. Поневоле ежишься от их роскоши…

Правда, показан и задний вход в такой дворец, тут парадности меньше, свинья копошится в корыте, кругом разбросаны доски. Но это же черный вход! И Николай Ростов заходит отсюда в родной дом в тяжелую и постыдную минуту – проиграв Долохову 48 тысяч и спровоцировав тем самым разорение семьи.

Фильм получился чисто английский, крепкий, замечательно смотрибельный, с полюбившимися героями, за судьбами которых хочется следить. Хочется его смотреть серию за серией с тем же постоянством и удовольствием, что и, скажем, «Гордость и предубеждение», сопереживая чужим жизням, радуясь и горюя.

А сколько в нем приключений и поворотов!

Вот якобы погибший на поле Аустерлица князь Андрей возвращается домой живой и невредимый, да еще с врачом-акушером для рожающей жены.

Вот Наташа, устав ждать жениха, пытается убежать с пройдошистым плэй-боем Анатолем, но побег не удается.

Вот Пьер стреляется с бретером Долоховым, спрашивает секунданта, как нужно нажимать на курок, – стреляет, и Долохов падает, раненый.

Вот маленький Петя Ростов еще только размахивает игрушечной саблей, но время идет – и Петя оказывается на взаправдашней войне, где убивают.

Сцены смерти в фильме сделаны поразительно. Во всех трагических местах звучит православный хорал с низкими басами-октавистами, иногда читается закадровая молитва.

Зато в радостных и лирических сценах мы слышим хор женских голосов, чудесную светлую музыку. В сценах драматических объяснений или психологических срывов звучит соло фортепиано. Музыка очень помогает картине, создает или, напротив, снимает напряжение.

Сценарий сделан безупречно, все линии схвачены и соединены. Но есть некоторые неточности.

Скажем, когда во время «богучаровского бунта» крестьяне выражают желание дождаться французов-освободителей. У Толстого так четко желания крестьян не формулируется, бунт их какой-то не вполне осознанный, без ясной цели…

Знаменитая сцена в Отрадном, ночной разговор Наташи и Сони. В английском фильме подруги шепчутся о князе Андрее, у Толстого – разговор о другом, там Наташа, полная восторга перед жизнью, не хочет уходить с балкона, восхищаясь красотой мира…

И еще мелочь. В сцене бала именно Пьер подводит князя Андрея к Наташе, рекомендуя ее как свою протеже.

Смерть Элен в картине рифмуется со смертью «маленькой княгини». Но первая умерла «родами», а вторая, насколько я помню, при попытке прервать беременность. В версии англичан несчастная женщина вызывает жалость, чего в книге нет. Авторское отношение к Элен вполне однозначно, оно выражено в словах Пьера: «Где вы, там разврат, зло». И кончину Элен Толстой описывает в ключе ироническом, говоря о двух ее причинах – гласной и негласной.

То же хочу сказать о князе Василии. Нет у Толстого в романе сцены, когда Пьер встречает несчастного князя и тот просит простить его, потерявшего двух своих взрослых детей. Здесь мы имеем дело, скорее, с Диккенсом, чем со Львом Толстым.

Батальных картин в фильме не так много. Все они сняты хорошо, в основном не общими планами, а отдельными кадрами-эпизодами. Замечательно показана батарея Раевского, местечко в самой гуще Бородинской баталии, где оказался штатский, не принимающий участия в сражении, обезумевший от увиденного Пьер. Показана не битва, а настоящее убийство, люди режут и жгут друг друга, оставляя после себя груду кровавого месива.

Интересно представлен Наполеон. Камера идет снизу и останавливается на лице, сморщенном в недовольную гримасу. Тщеславие двух императоров – французского и русского – привело к войне – и в этой теме есть щемящая нота для всех нас, смотрящих фильм сегодня. Очень современным был для меня и такой кадр: Наполеон на рубеже Польши и России, еще минута – и его армия перейдет российскую границу, начнется Отечественная война. А ведь незадолго до того мы видели эпизод, когда Бонапарт после Тильзита объявляется союзником России и награждается орденом Андрея Первозванного. Все очень напоминает события перед ВОВ. Воистину история повторяется…

Англичане были бы не англичане, если бы весь этот ужас не кончился сценой семейной идиллии.

Помню, что Толстой посмеивался над этой тягой англичан к счастливому финалу. В «Анне Карениной» Анна в вагоне читает английский роман, где герой уже начинает добиваться своего английского счастья – богатой жены и успешной карьеры…

Этот киновариант прочтения романа примерно так и кончается. За праздничным столом две семьи – молодые Ростовы, Николай и Марья, вместе с детьми и племянником Николенькой, рядом Наташа с детьми и веселый Пьер. За кадром звучит голос Пьера: «Пока есть жизнь, есть и счастье».

Приятно, конечно, радостно за героев, как все у них удачно сложилось. Но у Льва Толстого – иначе. Конец его романа открыт. Пьер, как ясно из эпилога, вошел в декабристскую организацию. Николай Ростов из тех вояк, которые будут стрелять в бунтовщиков. Все это впереди у героев, как и Сибирь и ссылка у Пьера и участь последовавшей за мужем жены декабриста – у Наташи.

Англичанам до этого дела нет. Они щадят нас, зрителей, и дарят нам шесть вечеров чистого беспримесного счастья.

24.03.2016

Картина «Мальчик и девочка» режиссера Юлия Файта, выпускника мастерской Михаила Ромма 1960-го года, вышла в 1966-м году. Кто из вас этот фильм видел? Кто о нем слышал? А между тем, когда сейчас, в 2016-м, то есть спустя 50 лет после выхода, я увидела его на канале КУЛЬТУРА («Коллекции Евгения Марголита»), он не только показался мне талантливо сделанным, но и заставил серьезно задуматься над очень важными вопросами.

Сначала о фильме. Незаметность его появления в прокате объясняется тем, что, картину на экран не выпустили (версия режиссера) или, как сказал перед ее сегодняшним показом Евгений Марголит, «тираж отменили».

Иначе говоря, цензура тогда пропустила на экран считанные копии. К тому же, опять же по словам Марголита, режиссера заставили вырезать из картины один кадр. Кадр этот сегодня был нам показан. Свидетельствую – самый важный и гениально снятый. Что за кадр, скажу после.

Сейчас повторю: советская киноцензура вырезАла снайперски – только все лучшее. Недавно я писала то же о советской «охранительной» кинокритике, осыпавшей бранью при их появлении фильмы «Аетят журавли», «Девять дней одного года», «Неотправленное письмо», «Застава Ильича»…