– Развлекаешься? – раздался чей-то незнакомый голос в воздухе над головой. – Бросай свою новую игрушку, Пёс. Ты нужен мне.

Палач застыл на мгновение, а затем с остервенением отбросил хлыст в сторону и стремительно вышел из кабинета.

Тайра скатилась вниз, к моим ногам, ударившись головой о стену при падении. Сейчас она лежала без чувств, дыхание было замедленным. Я разглядывал её, не прикасаясь к ней, лишь наклонился и втянул едва уловимый аромат женского тела, который перебивали запахи химических моющих средств. И что бы обо мне ни болтали злые языки, я не принадлежал к числу любителей забавляться с бесчувственным телом. Мне нужно было ощущать, как бьётся под кожей их кровь, слышать, как из горла вырываются приглушенные стоны, видеть, как их ломает и рвёт на части всё происходящее.

Реакция птичек на меня всегда была одинаковой. Шок от увиденного, неверие в реальность происходящего, страх, сковывающий их движения. За первой волной ледяного ужаса, охватывающего их с головы до ног, приходило осознание того, Кто именно находился перед ними.

И в этот самый момент в их маленьких головках будто сходила с места маленькая пружинка, заставляющая их думать: а что, если?.. Я представлял это так ясно, будто обладал способностью читать их мысли. Я видел это в их мгновенно изменяющихся лицах. Нет, испуганное затравленное выражение никуда не исчезало, но теперь к нему примешивалась безумная надежда вкупе с алчностью. Даже среди Богов есть иерархия. Чёрный Палач, Личный Цепной Пёс Бога-Императора. О да, так близко к солнечному императору, почему бы не попытать счастья?

Они знали о сотнях моих жертв. Все были наслышаны о том, как я расправляюсь с девицами, но каждая из них надеялась стать той, что улыбнётся удача избежать ужасной участи и вознестись при жизни над остальными. Алчные, расчётливые, глупые сучки, с готовностью открывающие свои ротики, чтобы взять и проглотить всё, что им предложат.

Я помнил каждую из них и не помнил ни одну. При всём том многообразии девиц, что прошло через мои руки, они сливались в одну единую пёструю самку, всегда доступную и готовую дать во все щели добровольно. Не имело значение, где и как: в моих личных комнатах за закрытыми дверями или где-нибудь в коридоре корабля под пристальным взглядом видеокамер и случайных встречных.

Не все из них заканчивали тем, что становились бездыханным телом, вынесенным из моих покоев. Некоторых я просто трахал там, где пришлось, намеренно жёстко, вбиваясь до упора в глотку или раздирая нежную задницу, заливал отверстие горячей спермой и оставлял «счастливицу» на месте, не заботясь о её дальнейшем состоянии или судьбе.

В итоге они получали именно то, что хотели. Алчные твари получали своё сполна, но ирония была в том, что на место одной всегда приходилось несколько других взамен, готовых приступить немедленно.

Тайра очнулась, ойкнув от боли. Я медленно развернулся в кресле лицом к ней.

– Наконец-то. Я думал, что ты решила поспать, так долго ты была в отключке. И уже начал терять терпение. Встань!

Тайра не пошевелилась, продолжая сидеть в той же позе едва дыша. Что ж, я тебе помогу. Я встал и подошёл к ней совсем близко, остановившись напротив. Она не осмеливалась поднять на меня глаза, предпочитая смотреть на пол или на носки моих ботинок, делая вид, будто не понимает, что я ей говорю. Хочется поиграть? Для начала научись владеть собственными эмоциями и управлять лицом, птичка! Я читаю тебя, как открытую книгу, не испытывая ни малейшего затруднения в толковании значения твоей мимики!

– Не делай вид, будто не понимаешь, о чём я говорю. Я ещё в лифте заметил, как ты пялилась на световую панель, явно понимая, на какой уровень тебя поднимают. И в коридоре тоже была видна твоя реакция.

Я приподнял её лицо за подбородок, слёзы опять скатились из-под зажмуренных век. И почему из всех птичек, что я видел сегодня, мне приглянулась именно эта? Её плаксивость начинала немного раздражать. Я ведь ещё ничего ей не сделал, даже пальцем не коснулся.

– Прекрати трястись!

Я смотрел на свою новую игрушку и ждал. Я ждал, когда в её голове щёлкнет та самая кнопка, переключив девушку в режим тупой давалки. Но этого не происходило. Во взгляде Тайры не читалось ничего, кроме страха. Её поза кричала только о том, что ей хотелось убраться от меня как можно подальше, и ничего другого.

Может, она не знала, кто я? Нет, я отмёл эту несостоятельную мысль в сторону. Она знала, кто я, и что из себя представляю. Знала настолько хорошо, что до сих пор Тайру трясло от страха, тело било крупным ознобом. Я ещё раз мысленно прокрутил в голове те скудные сведения, что были в её файле.

Никакой зацепки, но скорее всего, она присутствовала при одной из тех показательных казней, что так любил устраивать Бог– Император. Он утверждал список провинившихся и одним движением пальца решал судьбу несчастных, а инструментом в его руках всегда был я, наводящий страх и вызывающий трепет.

Какая ирония! Инструмент исполнения воли искренне ненавидели, а инициатора обожали до одури…

– Реакция всех смертных всегда одна и та же. Страх, шок, удивление, трепет… Но чуть позже, когда маленькие глупые птички понимают, кто именно стоит перед ними, они начинают пускать в ход свои чары. Сладкоголосо поют, льнут изо всех, предлагают себя… А ты до сих пор трясешься… Спой, птичка.

– Я не умею петь, – наконец, раздался её голос после минутного молчания.

В устах Тайры язык терраэнов звучал слаще, чем был на самом деле. Фаэлин, не умеющий петь? Я слышал о подобном несколько раз, но в живую никогда не видел таких неполноценных фаэлинов. Вполне может быть, что она морочит мне голову. Но выяснением того, умеет ли петь эта птичка на самом деле, я займусь позже. Сейчас меня гораздо больше интересовало совершенно другое.

– Я был прав. Ты понимаешь наш язык и даже умеешь произносить слова на нём. Ох, птичка, ты не так проста, как хочешь казаться. Посмотри на меня! Живо!

Я силой приподнял её лицо. Упрямица отказывалась смотреть на маску, упершись взглядом куда-то в район шеи. Вид моей маски внушал ей невообразимый страх.

– И где же ты выучила наш язык? В твоём профайле ни слова не сказано о том, что ты проходила специализацию.

Опять молчание. Упрямство Тайры одновременно раздражало и подстёгивало меня. Я не привык к тому, чтобы птички упрямились или просто медлили с выполнением указаний. И я не знал, чего мне хотелось больше: чтобы Тайра продолжала упрямиться, распаляя меня ещё больше, или послушно поддалась мне.

– Молчишь? Лучше не сопротивляйся, птичка, я одной рукой могу сломать твою хрупкую шейку.

Я несильно сдавил её тонкую шейку своими пальцами, ненадолго перекрыв доступ кислорода. Сиреневые глаза мгновенно округлились, а красный ротик соблазнительно приоткрылся, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Волнующее зрелище. Кажется, достаточно прелюдий. Я отпустил Тайру и отошёл, давая возможность отдышаться, чувствуя себя взведенным до предела. Хватит. Я желаю осмотреть то, ради чего привёл ее сюда, и поскорее.

– Раздевайся, – скомандовал я.

Девушка мешкала, явно не решаясь раздеться, продолжая изображать из себя поруганную невинность. Прекращай ломаться…

Ни за что не поверю, что в твоём возрасте ты всё ещё девственница. Снимать с себя этот уродский темно-синий комбинезон Тайра начала только после нескольких произнесённых угроз. И всё же она медлила. Как она медлила!..

Трясущиеся руки едва справились с молнией комбинезона и рабочими ботинками. Она осталась стоять передо мной в нижнем белье, решив, что этого достаточно. Ошибаешься. Я хочу видеть всё. Немедленно. Я ухмыльнулся и помог ей избавиться от последнего, что на ней оставалось – тоненьких трусиков. Намеренно рванул их так, чтобы ткань резанула промежность, с удовольствием отметив, как её лицо скривилось от мгновенной боли.