– Вайю! – Дядя щелкнул пальцами, отсылая прислугу, и отложил газету. Короткий жест в сторону свободного кресла, диагностические чары на меня, купол тишины на комнату – разговор намечается серьезный. Будет песочить.

Я глубоко вздохнула и ринулась в бой.

– Дядя, я знаю, что ты сейчас скажешь, но я бы хотела объяснить все у источника, чтобы не повторяться дважды. После пещер… Я много думала, я хочу поговорить с предками. Попросить прощения, совета и поблагодарить за то, что Блау всегда хранят Блау.

Тишина была оглушительной. Дядя смотрел серьезно и молчал. Тусклые глаза, вертикальные морщины на лбу, сероватый оттенок кожи. Устал. Эти две луны и ему тоже дались нелегко. Темные волосы с щедрой белой проседью стянуты в строгую мужскую косу.

Никаких украшений, только кольцо – родовая печать и неизменный хлыст рядом, с оплеткой, инкрустированной камнями. А ведь дядя не так уж и стар. Это в мои четырнадцать он должен был казаться умудренным опытом стариком, а на самом деле мне уже за тридцать, и я могу понять, какую непосильную ношу он на себя взвалил, чтобы вырастить юных Блау и дождаться, когда он сможет передать род брату.

– Блау всегда хранят Блау. Я удивлен. – Дядя свободно откинулся назад в кресле и усмехнулся. – Позавчера в южные шахты уезжала взбалмошная девчонка, а вернулась юная, умудренная жизнью сира? – Дядя говорил серьезно, но его выдали смешинки в глазах.

– Дядя, поговорим у алтаря, прошу тебя. Мне есть что рассказать. – Мне нужен источник для активации дара, и потом, у алтаря не врут. Все, что я скажу, будет подтверждено родом, и это позволит избежать всех вопросов.

– Настоящая причина, Вайю. И ты, и я знаем, как на самом деле ты относишься к предкам рода.

Относилась. Это будет правильнее. Пока не осталась совершенно одна с этим бесполезным Светлым источником. Пока ты, дядя, не сдох в Левинсбрау, хотя обещал хранить и беречь. Пока брата и Данда не подставили, а Нэнс не отравили. Я осталась совершенно одна, дядя. Последняя из Блау. Только я и предки, поэтому не тебе рассказывать мне о силе рода.

– Я хочу вылечиться. Восстанавливающие печати наставника очень жгутся. И я не смогу нормально танцевать. Скоро осенний бал в Керне, и Марша на следующей декаде должна прислать приглашения на малый прием. Там же будет сир Квинт, дядя, – вспомнила я свой извечный аргумент в этом возрасте. И если я правильно помню, именно на празднике урожая моя дорогая закадычная подруга Марша хорошо повеселилась за счет глупой Блау. И я никак не могу это пропустить снова. – И мои ханьфу уже устарели… Мне нужно в Керн, иначе что о нас будут говорить? Что сира Блау пришла дважды в одном и том же туалете. Это решительно недопустимо!

Дядя молчал; мои доводы его не убедили.

– Я чувствую себя раздетой. Голой, незащищенной. Я не чувствую себя в безопасности даже здесь и сейчас. – Я повысила ставки, и дядя нахмурился. Еще бы, это одно из самых тяжелых оскорблений для мужчины – неспособность защитить своих женщин. – Я боюсь, что это иллюзия, – я обвела рукой комнату, – что это просто яд скорпиксов и ничего этого нет на самом деле. – Нет моих платьев, нет Акселя, нет Нэнс, и меня не пригласили на малый прием у Фейу… – Ну давай же, давай, торгуйся, ты же этого хотел. Мне нужен алтарь не только для того, чтобы почувствовать связь с родом. Я хочу открыть свой родовой дар. Я не знала, какой дар у дяди, и никто не знал. Но по обрывкам воспоминаний это было больше всего похоже на индикатор эмпатии. Для Блау и о Блау. Он всегда видел насквозь все выходки, знал, когда врет Данд и куда ускакали мы с Кис-Кисом.

Я кинула быстрый взгляд на дядины холеные пальцы, унизанные перстнями, – артефакта правды вроде нет, но безопаснее не врать. И верить в то, что говоришь.

– Вайю, ты очень хочешь на осенний бал в Керне? Хочешь встретиться с твоими подружками и с сиром Квинтом?

Я кивнула и изобразила сумасшедший оскал безответно влюбленной юной сиры.

Дядю едва заметно перекосило. Хорошо держит лицо. Я долго тренировалась до завтрака, пока зеркало не отразило полный спектр эмоций. Лихо, придурковато и восторженно. Именно так должен улыбаться глупый «Светлый мусор» семьи Блау, когда говорят о балах и… Квинте.

– Нет, Вайю. Ты наказана за то, что так безответственно, никого не поставив в известность, отправилась в южные шахты. Тебе повезло, но это не твоя заслуга. Урок должен быть усвоен. Четыре декады с восстанавливающими печатями… – Дядя лукавил. Четыре – это если наставнику придет в голову специально затянуть лечение. Яд скорпиксов выводится пару декад. – Вот если бы твой дар был активен, ты бы выбралась из пещер быстрее. Вдруг у тебя, как у брата, есть возможность использовать Глас, тогда ты бы договорилась со стаей скорпиксов. – Дядя играл грязно.

Неужели я правда производила впечатление полной идиотки?

– Дядя, я умоляю тебя! Я не могу пропустить малый прием! – Губы задрожали, но это все, на что я была способна, – выдавить слезы у меня никогда не получалось по заказу. – Я готова на все! – Я добавила в голос отчаяния и безнадежности. – Я готова выполнять все, что говорит наставник, я не буду пропускать тренировки у мастера Ликаса… Дядя, я даже готова участвовать в осеннем школьном турнире, как ты хотел, только разреши мне…

Осенний турнир школы был своего рода визитной карточкой участников из Керна, негласным допуском для своих при поступлении в академию, возможность получить белую мантию грезилась многим. Скорее культурное, чем интеллектуальное мероприятие, но стать победителем турнира считалось очень престижным. Каждое юное провинциальное дарование обязательно загодя готовилось к этому эпохальному событию.

Дядя выстукивал костяшками пальцев по подлокотнику каватину Ариетты из «Королевской невесты», значит, доволен. Когда все плохо, дядя наигрывает военный имперский марш.

– Вайю, я не могу полностью отменить наказание, но ты сможешь посетить алтарный зал, если дашь мне слово. Первое – в течение четырех декад тебе запрещено пропускать утренние тренировки, ты будешь выполнять все распоряжения и уроки мастера-наставника Виртаса. Второе – ты участвуешь в осеннем турнире. И третье… Ты сможешь посетить алтарный зал, если примешь родовой дар. Новые платья, твои подружки и сир Квинт подождут, если родовой дар будет активным. – Дядя говорил о давно известном.

К активным дарам относились все условно боевые разновидности даров. Из-за их нестабильности после активации могло пройти и лето, и два, пока дар не становился стабильным и можно было смело посещать официальные мероприятия. Для той, юной Вайю, это было смерти подобно. Пропустить все ради чего? Ради какого-то неизвестного активного родового дара, который непонятно как можно использовать. Но, увы, в этом поколении меня и в этом обошли. У меня была условно пассивная направленная эмпатия. Ничего нестабильного. Никаких стихий или элементалей. А сир Квинт Валериан Дарин…

– Дядя, я согласна! Слово Блау, дядя, слово Блау! А сир Квинт… Если дар будет активным, это хорошая проверка, прямо как в романе мадам Ру! – Голос показательно дрогнул. Я лукавила. Если бы могла, я бы этого сира удавила прямо сейчас, направленным наведенным проклятием. Или еще лучше, подправила бы ему энергетический контур так, чтобы он сам сдох в муках, сын псаки. Он должен мучиться долго-долго из-за того, что Квинты сделали с братом. Я хочу лично видеть, как эта тварь уйдет за Грань.

– Очень хорошо, Вайю. Слово дано, и слово принято. Но ты должна здесь и сейчас понять, что потом возможности передумать не будет. Родовые дары не возвращают, и если он будет активным… – Дядя был доволен. Пытался скрыть, но я видела это скрытое удовлетворение на его лице. Еще бы, они с Акселем целых две зимы уговаривали меня принять наследие.

Великий, какой же я тогда была идиоткой!

Я шагала вниз по узкой каменной лестнице вслед за дядей. Широкий разворот плеч подчеркнут светлым дорогим сукном рубашки, он часто пренебрегает правилами – дядя крайне редко носит положенные по статусу халаты-ханьфу, предпочитая военную форму.