Чимин продолжает смотреть в никуда, пока до него не доходит смысл слов и он неосознанно дёргается назад, вздрагивая. Господин Сон только усмехается, походя ближе, и тянется к наушнику, вынимая его.

— Офицер Чон, мы хотели бы остаться наедине, вы не против? — и раздавливает наушник носком своего ботинка, заставляя Чимина почувствовать себя беспомощным.

— Что? — Чонгук бесполезно регулирует звук, не веря в то, что больше ничего не слышно. — Блять! — матерится, набирая номер оперативной группы. — Обыскать здание. Работаем.

И сам вылетает из машины, доставая оружие на ходу. Он входит через главный вход, минуя охрану и администратора, идёт наверх. Открывает двери одну за другой, но там ничего нет. «Сегодня они не работают, что ли?» — шипит про себя, так ни на кого и не наткнувшись, и ударяет стену перед собой. Потому что здорово облажался сегодня.

— Что за хрень? — спрашивает коллегу, когда тот подходит к нему ближе.

— У нас тоже чисто, — отвечает тот, пряча оружие. — Он хорошо подготовился, работает только первый этаж, но там ничего важного. Администратор сказала, что владелец сегодня не приезжал.

— Но мы знаем, что это не так, — выдыхает Чонгук, устало зарываясь в свои волосы ладонью. — Запросите постановление на изъятие записей с камер видеонаблюдения. Когда будут просматривать, скажи, чтобы удостоверились, что нам предоставили все записи, — он открывает соседнюю дверь и показывает на две камеры внутри номера, направленные на центр. — За одно это можно получить большой срок.

Чонгук не показывает этого, но переживает, потому что виноват в случившемся. Он матерится снова, понимая, что подставил не только себя и свою команду, но и Чимина. «Я поведу, ты вторые сутки не спал», — говорит напарник, похлопывая по плечу, и садится за руль. Чонгук задумчиво опускается на сидение рядом, громко хлопая дверью.

— Я пообещал, что спасу его, — выдавливает он виновато.

— Он знал, на что соглашался, — равнодушно пожимает плечами напарник, выруливая с парковки перед клубом. — Да и ничего не случилось пока, трупа же нет.

Чонгук не успевает поразиться даже безрассудным словам коллеги, когда у него звонит телефон, а на том конце слышится неожиданно: «Офицер Чон, у нас новый труп. Мужчина лет двадцати-двадцати пяти. Похоже, наш клиент». И у него руки дрожать начинают, а в горле неприятно сохнет от понимания того, что это вполне может быть…

Он прикрывает на мгновение глаза. «Мне не ради кого жить, но это не значит, что я хочу умирать», — вспоминает слова Чимина и чувствует, как внутри всё стягивает в тугой узел. Он отправил его прямиком на смерть и даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти.

Хотя должен был.

— У нас новый труп, вот адрес, — выдавливает из себя он на вопросительный взгляд напарника.

— Чон, я не думаю, что…

— Мужчина лет двадцати-двадцати пяти, умер от потери крови, — игнорируя, чеканит Чонгук, раздражаясь ещё больше.

Так мерзко он себя никогда ещё не чувствовал.

— Я никогда не говорил, что Чимин мой зять? — усмехается и чувствует, как слёзы выступают на глазах. — Я подложил под маньяка собственного зятя, — начинает смеяться, не замечая ошарашенного взгляда напарника. — Вот Ын Ха удивится…

Что её брат такая мразь.

Похуже Чимина даже.

========== Неприятные вещи ==========

Мне не нужно твоё разрешение.

Чимин приходит в себя, когда кто-то звенит наручниками у него над ухом, и не может пошевелиться. У него глаза чёрной тканью завязаны, он ничего не может видеть, поэтому слушает собственное сбившееся дыхание и чужие оглушающие шаги. Кто-то уходит и возвращается спустя несколько минут, Чимин почти снова теряет сознание. Запах сырости и земли забивается в лёгкие сразу же, а горло начинает першить от пыли.

— Офицер Чон сейчас ищет тебя, — подходит к нему мужчина и снимает повязку с глаз. — Только тс-с, будь хорошим мальчиком, — волочит его к какому-то старому матрасу, грязному и кое-где пропитанному кровью. — Смотри, весело же? — Чимин в экран ноутбука жалостливо смотрит, видит Чонгука и его людей внутри клуба. — Это он тебя ищет, — шепчет на ухо, вынуждая осесть на матрас.

Чимин бесполезно воздух втягивает через рот, чувствуя явную его нехватку и слыша противное «Не найдёт». Он это понимает и так.

— А ты правда немой? — спрашивает мужчина, наклоняясь очень низко к нему. — А если я перережу тебе горло, будешь кричать?

У Чимина в голове красной вывеской «опасность» мигает, он в ужасе глаза открывает, пытаясь отползти, но скованные сзади руки вынуждают рухнуть почти сразу же на холодный бетонный пол, едва не теряя сознание.

Он никогда не хотел понимать, как это, прикасаться к совсем холодному и даже почти неживому. Он не хотел знать, как медленно сердце отбивает последние секунды при виде острого лезвия в чужих руках. Он не хотел знать, как в лёгких заканчивается воздух и дышать становится нечем, совершенно нечем. Он не хотел знать, какой на вкус бывает смерть, и мириться с ней не хотел, хотел жить и переживать всё плохое изо дня в день. И влюбляться в каждый глоток воздуха после дождя.

Я нравлюсь тебе?

Он не хотел знать, как кончики пальцев немеют, как от неудобного положения руки затекают. И на языке отдаёт горьким и холодным — уже мёртвым. И как больше солнечный свет сквозь пелену не просачивается, он не хотел знать. И как чужие руки выкручивают его собственные до дикого хруста и невыносимой боли, словно он сможет убежать в таком состоянии. И как тело перестаёт сопротивляться, он не хотел знать.

— Ты нравишься мне, Чимин, жаль только, что ты шлюха, — словно сквозь толщу воды, слышит он, когда его встряхивают, не позволяя отключиться. — Так смешно, — усмехается он, подтаскивая несопротивляющегося Чимина к матрасу. — Обычно я спрашиваю их, как они любят, прежде чем вынести приговор. В твоём случае, это бесполезно.

Чимин болезненно тихо стонет, когда чужие руки начинают сжимать его шею почти до хруста, и только сейчас замечает, что мужчина в перчатках. Он бесполезно пытается столкнуть его с себя, но без рук это сделать оказывается невероятно трудно. Он чувствует острую нехватку воздуха, сил, желания жить, сопротивляться, снова и снова давать себе оплеуху и вытаскивать за волосы из мрака. Он так устал распадаться на слишком мелкие осколки и потом не собираться воедино. Устал от усталости и от жизни в целом, кажется. Он не хочет больше расходиться по швам, моля о вечном и прекрасном — спасении. Он позволяет себе мгновенную слабость и закрывает глаза, абстрагируясь от боли во всём теле.

Так будет лучше.

Мужчина откачивает его, чуть ли не проламывая рёбра, и шипит злобное «Слишком рано, мы ещё даже не начали». Чимину не хочется ничего начинать, у него в горле ком стоит, а грудная клетка болит невыносимо просто.

— Офицер Чон совершил большую ошибку, отправляя тебя сюда, — шипит мужчина, поднимаясь на ноги и отпивая из бутылки рядом соджу. — Он же не обещал, что ты не сдохнешь? Потому что сдохнешь, — усмехается и холодное горлышко к губам Чимина подносит, засовывая почти в глотку и выливая содержимое.

Чимин давится, соджу ему через нос уже идёт, когда бутылка покидает его рот. Он поворачивает голову набок, избавляясь от остатков обжигающей жидкости, и хрипит почти неслышно.

— Так нечестно, ты выплюнул, — протягивает мужчина насмешливо, и Чимин мутный взгляд на него переводит, чувствуя, что уже медленно умирает.

«Клиент неудовлетворён» у него поперёк горла становится, когда мужчина за волосы поднимает его и снова бутылку к губам прикладывает, вынуждая глотать. У Чимина взгляд расфокусировано направлен в никуда, соджу по подбородку стекает вниз, потому что принимать эту гадость внутрь он больше не может. Пустая бутылка летит куда-то, разбиваясь о стену или пол.

— У меня и закуска имеется, — слышит Чимин сквозь пелену и шум в ушах. — Твоя любимая, — прямо над ухом, а он даже взгляд не в силах перевести, хотя слышит какую-то возню за спиной. — Давай поиграем в игру, правила которой до ужаса просты, — он не реагирует совершенно никак. — Сколько сможешь сожрать, столько ты и стоишь, — перед его лицом неопределённая сумма денег возникает, и у него глаза закатываться начинают. — Ты же у нас элитный, должен съесть больше тех дешевок. О, неужели офицер Чон не рассказал тебе об этом?