Тяжёлая металлическая дверь лязгнула у неё за спиной, и девушка очутилась в прохладом полумраке. Лестницей почти не пользовались, и она была плохо освещена. Медработники люди ленивые; они готовы платить за членский билет в спортзал и при этом будут продолжать пользоваться лифтом. Опираясь рукой на перила, Хейзел начала спускаться. Боль в лодыжке напоминала ей о свободе, которую она должна была вот-вот обрести. Сколько этажей ей предстояло пройти? Если бы только она умудрилась выбраться на улицу и тут же затеряться в толпе, её можно было бы тихо поздравить.Слегка прихрамывая, она прокручивала в голове песню Джима Моррисона, точно “Аве Марию”. У неё уже созрел план убежать в Нью-Йорк, найти похожую кучку бродяг, достать фальшивые документы. Ещё чуть-чуть … И вот, в конце подвального коридора забрезжил уличный свет, пробивавшийся через окошко боковой двери.

Прежде чем открыть эту дверь и вырваться на воздух, Хезел прильнула лицом к стеклу, чтобы убедиться, что поблизости не было полицейских машин. Улица была запружена пешеходами и рабочими, которые чинили тротуар. Девушке ничего бы не стоило влиться в струю. Глубоко вздохнув, она повернула ручку двери.

И через секунду почувствовала, как чья-то рука схватила её за волосы.

- Куда ты так спешишь? - раздался мужской голос с индийским акцентом. - Ты думала, я так просто тебя отпущу?

***

Хейзел прекрасно понимала, что брыкаться, ругаться и плеваться было так же бессмысленно как и молить о пощаде или спрашивать что она ему сделала. И так было ясно чем она провинилась перед ним одним фактом своего существования. А потому ей ничего больше не оставалось кроме как прикинуться мёртвой. Закрыв глаза, она обмякла и поползла вниз по двери. Выпустив её волосы, индус взял её за подмышки и потащил в свою клетку.

- Не бойся, - продолжал он, - я не отдам тебя легавым … сразу. Сначала мы поболтаем по душам. Мне столько тебе хочется сказать. Но сначала ответь на вопрос. Тебе тут не нравится? Плохо кормили? Одно и то же картофельное пюре с фасолевыми стручками. Взвыть можно! Знаешь, в Китае есть такая пытка, когда тебя связывают и капают воду в лоб. Человек сходит с ума. Вот, этот запах картофельного пюре в столовой так же на меня влияет. Вот почему я никогда тут не ем, а хожу через дорогу в индийский ресторан. Там гениальное блюдо из курятины с карри. Напоминает мне рецепт моей мамы. Это она настаивала на том чтобы я уехал в Америку. Потом я узнал, что она была тяжело больна. Видно, не хотела чтобы я видел, как она увядает. Любящая мать всегда сделает так, чтобы не умирать на глазах у детей. На самом деле люди не хотят, чтобы рядом с ними сидели близкие и держали их за руку. Это заблуждение.

Как ни странно, Хейзел не чувствовала холода в груди. Наоборот, она испытала прилив тепла. Проклинающий её индус был не злым, а просто сумасшедшим. И, возможно, очень одиноким. Даже его клетка казалась ей уютной. Это было единственное безопасное место во всём здании. Она продолжала лежать на полу, закрыв глаза, что не мешало Блейку беседовать с ней. На этот раз, к своему величайшему удивлению, она вместо проклятий услышала исповедь.

- Твои родители знают где ты? У меня тоже есть девочка, надменная стерва, чистоплюйка. Знать меня не хочет. Наверное, готовится к поступлению в Гарвард, не иначе. Её мамаша такая, метит высоко. Только что она делала с таким неудачником как я? Я могу с чистой совестью сказать, что меня разжевали и выплюнули. Поимела меня белая американка, которую её респектабельные соотчественники не могли удовлетворить в постели. Эту снежную королеву нужно было ещё раскочегарить. Лежала бревном и ждала что её ублажат. Какой уважающий себя американец стал бы с ней возиться? Они же ленивые, здешние мужчины. У тебя был когда-нибудь мужчина? Можешь не отвечать на этот вопрос. А что ты себе думала, когда бежала по ступенькам в носках? Думала, я тебя не узнаю? А в общем, хитрая задумка с халатом. Интересно, кто тебе его дал. Видно что пошит на мужчину.

Протянув руку к девушке, Блейк дёрнул её за рукав. Воротник белого халата, который был ей так велик, распахнулся, обнажив плечо. За этим произошло что-то необъяснимое. Блейк внезапно выпустил её из рук и отступил на несколько шагов назад. Прищурившись, он указал пальцем на расплывчатое пятно на плече Хейзел.

- Фиона, - сказал он торжествующе, будто подобрал правильный ответ на экзамене.

Девушка вздрогнула, открыла глаза и машинально прикрыла неудачную татуировку.

- Откуда вам известно моё имя?

- Тебе дала его твоя мать.

- А какое отношение вы к ней имеете?

- Я был на ней женат целых два года, которые показались мне вечностью.

- Враньё! Мама всегда говорила, что два мужа с неё достаточно. Она ни с кем не была после того как ушла от моего отца.

- Дура! Я и есть твой отец.

Перо бессильно описать эту встречу. Прикрывая воспалённые глаза рукой, Блейк свободной рукой опирался о стену, пошатываясь, точно пьяный. Хейзел сидела у него в ногах, кутаясь в халат.

- Это я тебя таскал на рок-фестивали, - продолжал он. - Помнишь? Нет, не помнишь. Ты ещё совсем мелкой была. А я отлично помню, как привёз тебя на стадион. На тебе была майка с размывами, бусы в три ряда и весь лоб хной размалёван. Ни дать ни взять, маленькая богиня Лакшми. Там я и познакомился с этими немытыми ублюдками. Они тебе татуировку хотели сделать. А чтобы ты не плакала, обкурили тебя травой. Начать начали, но потом у них чернила кончились. Бедная моя Фиона. Ты, наверное, всё это время голову ломала, что за хрень у тебя на плече. Это твой бестолковый отец тебя так пометил. Был под впечатлением “Благодарных мертвецов “.

Слушая исповедь индуса, Хейзел чувствовала, как её разбирает истеричный смех. Она даже забыла на мгновение от кого бежала. Этот не по годам сморщенный чудак ей реально нравился. Даже если он не являлся ей родным отцом, она была не прочь его признать.

- У вас прекрасный вкус в музыке, - сказала она. - Не то что в женщинах. Мать действительно была занудой. С ней любой мужчина стал бы наркоманом. Другая бы на её месте посмеялась над вашей выходкой и отвесила бы подзатыльник. Но мама никогда не смеялась. Вообще. У неё полностью отсутствовало чувство юмора.

- Это нам известно. - Блейк покачал головой. - Она мне не простила ту выходку. Забрала тебя и брата твоего и ушла. Я тебя не разыскивал. Когда отошёл от кайфа, понял, что тебе лучше без меня. Спасибо Гейл, что хоть в полицию не позвонила. Ведь меня могли привлечь за небрежное обращение с ребёнком. Шуточное ли дело, отдать годовалую дочь татуировщику. Чёрт знает этих косматых. Тебе гепатит могли занести. А твоя мать, небось, записала тебя на свою фамилию.

- Верно. Я Хьюберт во всех документах.

- Это фамилия её первого мужа, отца Чарли. Правильно твоя мать сделала. Пусть у детей будет одна фамилия. Так проще. Не будет лишних вопросов. Представилась новым знакомым как вдова Хьюберт с двумя детьми, и никаких вопросов.

- Примерно так и было. Я лет до десяти не знала, что у нас с братом разные отцы. Один раз мы повздорили с Чарли из-за плитки шоколада, а он взял и брякнул, “Ты мне не родная. Твой отец - черномазый. Он не американец. ” Мама всё слышала, но ничего не сказала.

- Ясно. А чем она сейчас занимается?

- Уже ничем. Умерла пару месяцев назад.

- Надо же … А Чарли?

- В тюрьме сидит.

Блейк невнятно промычал и какое-то время стоял молча.

- Ну, подойди же, - сказал он наконец. - Не бойся, я не буду тебя хватать. Не собираюсь перебрасывать тебя через плечо и трясти вниз головой. А когда-то тебе это нравилось. Ты хохотала. - Когда Хейзел, не раскрывая объятий, шагнула к нему навстречу, он дотронулся до её растрёпанных чёрных волос и смерял её придирчивым взглядом, характерным для восточных отцов. - Боже, какая ты тощая. Смотреть не на что. Будто на героине сидишь. Скажи мне, Фиона, как так вышло? Как ты оказалась в шайке этих ублюдков? Что они с тобой сделали?

- Ничего. Они мои друзья. Они приютили меня, когда мама умерла. А я их предала. У меня не было выбора. Это долгая история. Вам не понять.