Обернувшись, он увидел в нескольких шагах от себя плечистого, белобрысого парня в спортивной куртке с логотипом университета Темпл.

— Помнишь, меня? — спросил парень.

— Смутно.

— Сейчас напомню. Меня зовут Кен Хаузер. Я на подготовительных медицинских курсах. Профиль ещё не выбрал. Не все же такие гении, как ты.

— Не все, — согласился Мартин. — Но, опять же, не у всех половина скелета из титановых штырей.

— Кажется, мы с тобой пересеклись. Помнишь тот семинар по гематологии? Чувак из Гарварда припёрся, трындел что-то про переливание плазмы. Я проспал почти всю лекцию.

— Может и было такое дело. Я всё время общаюсь с с чуваками из Гарварда. Они у меня все в голове перемешались. Один из них позавчера вывалил мне на стол стопку учебников по челюстной хирургии. Буду почитывать.

Парень приблизился на несколько шагов, в то время как Мартин продолжал стоять на месте, спрятав свои титановые руки в карманы плаща.

— Везёт тебе, Томассен.

— Везёт, не спорю. Зато у тебя клёвая куртка. Ты играешь в лакросс?

— Играл. Было дело.

— Уже не играешь? Почему же ты тогда куртку носишь? Знаешь, у Диккенса есть роман, в котором брошенная невеста носит подвенечное платье по дому.

— У тебя есть время читать всяких Диккенсов? А мне вот мать подарила подписку на «Мужское здоровье», и вот журналы лежат стопкой.

— Ну и пусть лежат. Не верь тому что там пишут. Им главное витамины продать, для потенции типа.

Их разговор походил на болтовню двух дошколят, которые встретились в песочнице. «Здравствуй, мальчик. Как тебя зовут?». Во всяком случае, такое впечатление сложилось у Мартина. Он отвечал на вопросы сдержано, наблюдая за реакцией собеседника. Значит, вот что называлось социальным взаимодействием.

— Мне идея пришла, — сказал Кен, резко меняя тему. — Давай напьёмся, а?

— Идея потрясающая, — вздохнул Мартин. — Только вот осуществить её не получится ещё года полтора. Мне ещё двадцати нет.

— Всё это мелочи. Я знаю бар, где никто не проверяет возраст. Вернее, если ты придёшь со мной, тебя не будут спрашивать. Твоё дело заказать. Моё дело оплатить. Я же вижу по глазам. Тебе смерть как хочется выпить.

— Если мне взбредёт в голову напиться, у моего начальника в кабинете шикарная заначка. Такие марки в баре не найдёшь. Ему лично доставляют с виноградников из Тоскани. Так что, у меня нет проблем с доступом к спиртному.

— Но это уже будет не то. Ты будешь пить один, в четырёх стенах. А так всё-таки в компании.

— А с чего тебе вдруг понадобилась моя компания? Тебе помочь готовиться к экзамену по биохимии? Так бы и сказал. У меня сохранились шпаргалки трёхлетней давности.

Понурив белокурую голову, Кен пнул сугроб несколько раз.

— Меня все почему-то считаю законченным эгоистом. Стоит мне протянуть руку дружбы, и люди сразу видят в этом какой-то подвох. Будто я во всём ищу выгоду. Мне не нужны твои шпаргалки, Томассен. Я увидел тебя и подумал… будет веселее, если мы надерёмся вместе.

— Мне и так весело, Хаузер.

— Вид у тебя не очень весёлый.

— Это потому что у меня щёки натянуты на титановые плиты. Это существенно сковывает мимику. — Мартин вернулся к тону «Привет, мальчик». — Поверь мне на слово. На душе у меня праздник. Уже пятнадцать лет как праздник. Зато у тебя, приятель, вид недотра… недолюбленный какой-то. Что, твоя юристка тебе давно не давала? У неё тоже экзамены?

Последние слова Мартина ошарашили бывшего капитана. Откуда этот лабораторный затворник знал о Лили? Тут Кен вспомнил, что несколько раз ходил на очный приём к доктору МакАртуру в институт, и возможно, какие-то интимные детали просочились сквозь стену врачебной тайны. А может быть, у этого чудака прекрасная память, и он, за неимением своей половой жизни, питался чужими оргазмами? Он вдруг проникся мужским сочувствием к Мартину и счёл своим долгом сказать что-нибудь подбадривающее.

— Не буду врать. Ты, конечно, урод, но чертовски фотогеничный! Как зомби из клипа. Некоторые тёлки даже прутся от всяких уродств и увечий. Просто они боятся признаться себе в этом. Может, на люди они бы с тобой не вышли, но за закрытыми дверями… Это уже другая история.

— Хочешь обменяться со мной местами, стать сексапильным уродом?

— А что, прикольная задумка для научной фантастики.

— Это не фантастика. Это очень даже осуществимо. Только не на день, а на всю оставшуюся жизнь. Если тебе надоело быть безмозглой резиновой куклой, которая не может решить самое простое химическое уравнение… Тебе можно помочь. Мозги, конечно, тебе подсадить будет непросто, но рожу испортить — за милую душу, — Мартин своевременно одёрнул себя. Говорить гадости было совершенно ни к чему. Некрасиво смеяться над умственными ограничениями другого. — Ладно, Хаузер. Приятно было с тобой потрепаться. Мне пора. Начальник будет недоволен, если я вернусь слишком поздно.

Мартин небрежно пошевелил пальцами на прощание, но бывший капитан не собирался его отпускать. С присущей спортсмену ловкостью, Кен перепрыгнул через сугроб, стремительно покрыв расстояние между ними, и поймал собеседника за рукав.

— Куда ты так спешишь, Томассен?

— Не твоё дело, Хаузер. Убери клешню, — Мартин брезгливо покосился на жилистую руку, так непохожую на его собственную. — Не смешно уже, в самом деле.

— А что твой начальник думает о твоих увлечениях? — свободной рукой Кен вытащил из-под куртки мятую обложку журнала «Химера». — Как он относится к тому, что его питомец дефилирует в гестаповских нарядах и бросается на женщин из расовых меньшинств?

— Хаузер, посмотри на себя. Зачем тебе в бар? Ты и так пьяный. Не позорься.

Мартин собирался было дать ему какой-то дружеский совет, но удар кулаком в подбородок нарушил его планы. Этого удара было достаточно, чтобы сбить его с толку, если не с ног. В его единственном зрячем глазу помутнело. Кенни воспользовался шансом чтобы выхватить из мусорного бака пустую бутылку от водки. Второй удар пришёлся по виску. На этот раз Мартин растянулся на скользком тротуаре, мысленно проклиная себя за то, что в своё время не просмотрел достаточного количества боевиков. У него не было никаких знаний из области самозащиты — непростительный пробел в образовании. В то же время, он вспомнил, как несколько недель назад сам подкрался к человеку и огрел его по затылку.

Боль не смущала Мартина. После бесчисленных операций, пинки и тумаки, которыми его щедро награждал Кен, казались комариными укусами. Скорее, ему было стыдно, что он позволил застать себя врасплох. Ему срочно нужно было найти приём, чтобы выиграть несколько секунд и подняться на ноги. Когда подвернулась возможность, он прицелился и пнул Кена в коленную чашечку. Познания по анатомии пришлись кстати. Спортсмен взвыл и отшатнулся. К несчастью для Мартина, Кен оставался в выигрышном положении, привыкнув к подобного рода коллизиям на игровом поле. Быстро восстановив равновесие, он бросился на противника и прижал его к тротуару, навалившись всем телом. Вот он повторно занёс бутылку над окровавленной головой побеждённого. Ещё один удар, и доктору МакАртуру придётся искать нового питомца.

Но в последнюю секунду что-то изменилось. На сцене появился третий игрок. Мартин услышал скрип снега. Лёгкие шаги в тяжёлых сапогах.

— Кенни, не делай этого, — раздался девчачий голос. — Не стоит. Он несчастный урод.

— Урод с дипломом врача. Ты и половины не знаешь. Ему скоро дадут скальпель.

Похоже, эти двое были знакомы. С трудом приоткрыв затёкший глаз, Мартин разглядел силуэт. Девушка не походила на блондинку-юристку. Эта была моложе, мельче, с растрёпанными тёмными волосами. Её наряд состоял из мятых воланов и обрезков цветной кожи. Мартину не составило труда узнать ту самую «чернявую шалаву», с плеча которой он недавно сорвал фотоаппарат. Несомненно, это она подговорила Кена выследить своего обидчика. Только почему она вдруг умоляла его не доводить дело до конца?

— Если ты его сейчас покалечишь, тебя посадят, как недавно посадили моего брата. Тебе придётся вступить в арийское братство. Иначе на тебя напялят платье с блёстками и заставят красить губы. Поверь мне, лучше не попадать за решётку. Оставь его. Тебе это не сойдёт с рук, даже если я промолчу. Свидетели найдутся. Остановись, пока не поздно.