— Будто ей всего цыганского племени было мало! — добавил он. — Её чтут, будто Богородицу. А она всё вздыхает о своей бедной матушке.

Честно говоря, история походила на одну из тех вульгарных уличных комедий, которые разыгрывали на перекрёстках бродячие актёры. У меня не было повода сомневаться в правдивости Гренгуара. В то же время я не был уверен, что эта мысль утешала меня. Девственность приумножала силу колдуньи. Нетронутая мужчиной ведьма способна на большее, чем самая опытная искусительница.

========== Глава 33. Школяр и офицер ==========

Я недооценивал популярность Жеана. Солдаты принимали его так же радушно, как школяры принимали Феба. Неудивительно, что эти двое нашли друг друга, непринуждённо перемещаясь между двумя стихиями, военной и университетской. Оба были белокуры, смазливы и распутны. Жеан, которому не было семнадцати, соревновался со своим приятелем, который был на семь лет старше и на голову выше. Его попытки переплюнуть капитана в пьянстве и разврате не могли не смешить. Безусловно, ему льстило то, что такой закоренелый повеса как Феб охотно с ним кутил. Впрочем, капитан был готов фамильярничать с любым, кто был в состоянии заплатить за выпивку, не обращая внимания на возраст и ранг. Для того, чтобы завоевать расположение Шатопера, требовалось не так много — парочка монет.

Разумеется, получив от меня очередную подачку, Жеан побежал хвастаться Фебу. Прислонившись к углу дома своей невесты, того самого дома, в который позвали плясать цыганку, капитан безбожно чертыхался. Сочный баритон разливался по соборной площади. «Пуп Вельзевула! Кишки папы! Гром и молния!». Жеан не упустил шанс выразить своё восхищение красочным словарным запасом друга.

Эта встреча происходила у меня на глазах. Мне выпала редкая возможность увидеть этого бесёнка в естественной среде. При мне он кривлялся, пытаясь напустить на себя приличный вид, хотя и знал, что я видел насквозь его ужимки. Со своим собутыльником ему не нужно было притворяться.

Эти двое не заметили моего присутствия, настолько они были поглощены созерцанием набитого мной кошелька. До моего слуха долетели слова Жеанa «брат — полоумный архидьякон». Нет, я не лелеял иллюзий по поводу своей значимости в его глазах. Наше сомнительное родство представлялось ему кормушкой, из которой он иногда клевал.

— Чёрт возьми, — промычал Феб в ответ. — Какой достойный человек, этот архидьякон Моро. Кем он там тебе приходится? Дядькой, кузеном?

— Братом, олух вы эдакий! Бра-том по отцу. У меня нет желания посвящать вас в тонкости своей родословной.

— Если братом, то плохо дело, бедный мой Жеан. К тридцати годам у вас вытянется нос и облысеет лоб.

— Этого не случится, — прозвенел мальчишеский голос. — Я намерен умереть молодым.

— Ха! Это вы сейчас так говорите. Вот перевалит вам за двадцать…

— Не перевалит. Скажите, Феб… Если не секрет, что послужило причиной столь красноречивого потока? Если уж пустилась лошадь вскачь, то сразу не остановится. А ругаетесь вы галопом.

— Я только что удрал от этих жеманниц, — ответил Феб, бросив через плечо утомлённый и свирепый взгляд. — Каждый раз, когда я покидаю свою прелестную невесту, у меня рот полон проклятий. Мне ещё несколько месяцев ходить в женихах, разыгрывать комедию любви! В середине лета моя рука наконец окунётся в богатства Гонделорье.

— И вы забудете бедного маленького Фролло! — воскликнул Жеан горестно.

— Увы, мой друг. Семейному человеку не пристало водиться со школярами.

Несколько секунд он смотрели друг другу в глаза, а потом расхохотались в унисон. Гнев Феба заметно поостыл. Было решено пойти в кабак «Яблоко Евы» дабы закрепить дружбу за бутылкой бургундского.

Я следовал за ними. За последние полгода у меня вошло в привычку красться за кем-то. Я прислушивался к их болтовне, которая казалась мне порой тарабарской речью. Они говорили во весь голос, мало стесняясь тем, что приобщали прохожих к своим излияниям. Они болтали о дуэлях, девках, попойках, сумасбродствах.

Когда из-за угла послышался звон бубна, капитан сжал руку школяру:

— Поспешим, дружище.

— Боитесь, что без нас всё вино выпьют?

— Как бы меня не заметила эта малютка с козой.

— Сменарда?

— Та самая. Ещё не хватало, чтобы на заговорила со мной на улице.

— Вот как? А о чём ей с Вами говорить, капитан? Какое у неё к вам дело?

Феб взглянул на школяра с упрёком.

— Жеан, вы будто вчера родились на свет. Какое у женщины может быть ко мне дело?

— И где же состоится эта… беседа?

— За мостом святого Михаила, у старой карги Фалурдель, — поведал Феб с серьёзным видном. — Сегодня в семь.

Жеан вытянул розовые губы трубочкой.

— У-тю-тю… Дерзости Вам не занимать, капитан Феб. Для начала Вам придётся отодвинуть с пути этого грозного скомороха в жёлто-красной куртке. Как-никак, он ей приходится мужем.

— Что за вздор Вы несёте, Жеан!

— Не вздор. Этот фигляр, который носит стулья в зубах, когда-то был моим учителем грамматики. Тогда я ещё жил на мельнице. Помню, я ему чуть нос не сломал. А теперь он живёт во Дворе Чудес с Вашей Сменардой. Думаете, он просто так уступит Вам свою супругу? Пусть вас не вводит в заблуждение его хлипкий вид. У него очень крепкая челюсть.

На мгновение мне стало совестно и обидно от того, что даже Жеан был лучше осведомлён о приключениях Гренгуара, чем я. Сколько всего пронеслось мимо моих ушей за последние несколько месяцев.

— Пусть будет так, — Феб пожал плечами, ничуть не смущённый тем, что сообщил ему Жеан. — Что с того? Неужели вы думаете, что я в первый раз зарюсь на чужую жену? Так даже лучше. У ребёнка будет законный отец. Ей не придётся метаться в поисках мужа, как дочери трактирщика.

Дрожь пробежала по всему моему телу. На секунду мне пришлось прислониться к какой-то тумбе чтобы перевести дыхание. Когда я нагнал гуляк, они во всё горло распевали:

В деревушке Каро все ребята

Попали в петлю как телята.

========== Глава 34. Монах-привидение ==========

Старьевщик был, несомненно, рад позднему покупателю, который взял у него с рук чёрный плащ за несколько минут до закрытия лавки. Я сунул ему несколько монет, не считая. Судя по его выражению лица, я заплатил в разы больше, чем эта тряпка стоила. Однако, она была достаточно просторной и добротной чтобы скрыть мою одежду. Надвинув капюшон на глаза, я прохаживался перед шумной таверной, в которой находились офицер со школяром. Именно на этом месте цыганка предсказала мне приближающуюся смерть прошлой осенью.

Сквозь разбитые окна кабака доносился звон стаканов и рёв пьяниц. Между столами рыскали уличные женщины, то и дело плюхаясь на колени гулякам. Вот каких услад я был лишён все эти годы! Вот ради чего парижские мужчины рисковали спасением своих душ. До какой-то степени мне было понятно очарование женщин, с которыми развлекались Карл Бурбонский и Пьер де Лаваль. Это были либо учёные монахини, переводящие Горация на французский, либо обедневшие аристократки, играющие на арфе. В любом случае, это были воспитанные, чистоплотные, сдержанные женщины с прохладными белыми руками и свежей кожей. Даже не будучи скованным обетами, я плохо представлял себя в объятиях какой-нибудь девки из «Яблока Евы». Не знаю, сколько вина потребовалось бы, чтобы заглушить природную брезгливость, чтобы гладить эти потные, веснусчатые груди и целовать этот рот, в котором не хватало зубов. Подобные картины срабатывали лучше поста и плети, чтобы укротить плотский голод.

Боковая дверь хлопнула, и появилась трактирщица, мать той самой девицы, которая понесла от Феба и которую я так поспешно обвенчал. Рыхлая кумушка несла поднос с грязной посудой. В кабаке «Яблоко Евы» мойка находилась на задворках. Использованную кухонную утварь складывали в один огромный дымящийся чан. Можете представить, какой запах стоял во дворе.