- Эй, погоди, потолковать нужно,- послышался за спиной запыхавшийся голос.

Это был Вальд. Как выяснилось, не смотря на показную радость, он был удивлен и обескуражен решением Мала отпустить женщину, рассчитывая на то, что она вернется к другим пленницам как только надоест падшему рыцарю. Но раз уж она теперь свободна, то отчего бы ей не остаться в лагере в качестве добровольной помощницы старосты? У него уже руки отваливаются приводить безмозглое быдло к повиновению, а ей некоторые пленники симпатизируют. Вообще, им, избранным людям давно следовало держаться вместе.

Джина внимательно посмотрела на старосту. Его пухлое лицо не содержало на себе отпечатка голода который был вечным спутником остальных рабов, не было на нем и синяков. Все те же полные губы, вечно бегающие глазки, нос картошкой. Этот нос сейчас напрашивался на хороший удар, но авантюристка сдержалось. Существо стоявшее перед ней уже не было ее товарищем, да что там, оно не было даже человеком. Отрицательно мотнув головой она хотела было продолжить свой путь,

- Не думай только о себе! – рука старосты легла на плече, заставляя ее вновь обернуться.

- О себе?! – Джина понимала, что от Вальда уже ничего не осталось, что Артем что-то с ним сделал, а возможно бывший соратник сам тронулся рассудком, но терпеть она больше не могла.

Ведь единственным думающим о себе здесь был именно толстяк. Он, словно сторожевой пес, единожды принявший подачку из рук грабителя, с каждым разом подпускающий негодяя все ближе, пока в один прекрасный момент не начинает видеть в том собственного хозяина. Вальд не просто предал. Вальд потерялся. Но самым мерзким в его предательстве был даже не эгоизм, не желание сохранить свою жизнь за счет страданий собратьев, не страх который он испытывал перед неотвратимым возмездием. Самым мерзким была та подсознательная ненависть, что он испытывал к бывшим соратникам. Тем, кто не сломался под ударами кнута и плети, под грузом непосильного труда и похоти возомнивших себя господами уродов. Глядя на них, он чувствовал как низко пал и во что превратился. Именно собственную ничтожность не мог простить рабам Вальд. То, что даже у безропотных жертв было больше силы и чести чем у него. И сейчас, когда Джина и кузнец покинут это проклятое место, он останется единственным вольным человеком в лагере, останется наедине со своими грехами.

Порыв ветра всколыхнул листву редких деревьев. Женщина уходила прочь, в темноту недостроенных улиц, оставляя полную фигуру стоять посреди дороги с онемевшей протянутой рукой.

Вещей было немного. Два комплекта одежды, дорожный плащ, кошелек с серебром, оружие. Малендрик настоял на том, чтобы девушка взяла деньги и выбрала себе снаряжение по вкусу, ибо обещание не будет надлежаще исполнено если обретшая свободу авантюристка будет убита в дороге. Джина не привередничала – взяла испытанный не раз меч и кожанный щит. Долгое время смотрела на кольчугу, но внезапно осознала, что любимая ей броня не особо эффективна. Слишком прочная для отражения ударов гоблинов, почти бесполезная против орков. Потому выбор ее пал на простенький нагрудник из клееных крысиных шкур, и легкий комплект защиты для рук и ног – участков в которые чаще всего метят гоблины. На какой-то момент она остановилась, словно ждала кого-то. Но, за чем себя обманывать? Их с Малендриком роман хоть и был интересным приключением, спасшим их обоих от помешательства, ни ни к чему не обязывал. Теперь у полуэльфа появилась новая любовница и даже еслиб Джина захотела – вряд ли смогла соперничать с кем-то у кого грудь на три размера больше, а суставы гнутся на 240 градусов. К тому же она явно ему надоела. И все же, когда за дверью послышалось копошение в сердце на мгновение вспыхнула надежда. И столь же быстро потухла... Вместо полуэльфа в дом ввалилась грузная орочья туша с толстым подростком на спине.

- Повелитель желает говорить! – возвестил орк, клацая стальными зубами. Восстановление Ворога прошло не легко, но успешно. Руки и ноги удалось пересадить от другого орка и довести до нужного уровня магией, а вот зубы бывший полководец попросил сделать из металла, дабы их тяжесть напоминала о весе слов и его, Ворога ошибках.

- Мой повелитель? Внемаю. – за годы плена женщина научилась произносить это слово с удивительной интонацией. Звучало оно как “дерьмо”.

- Внемлет она... – пробурчал Артем, – скажи ка лучше, шлюха, ты зачем Вальда порешила?

- Я что?!

- Да не придуривайся. Ты последняя с кем его вчера видели. А сегодня утром нашего общего друга нашли болтающимся в петле за частоколом. Итак, повторю вопрос. Зачем ты вздернула старосту? Или думаешь наш красноглазый друг защитит тебя от всего на свете? Молчишь? Может нам стоит быть более настойчивыми?

Она попятилась назад, едва только бывший полководец шагнул навстречу. Ворог был безоружен, но девушка прекрасно знала, что даже будучи безоружным, огромный орк размажет ее стене. Это не беря в расчет несовершеннолетнего колдуна устроившегося у того на спине.

- Погоди. Ты сказал, что он висит? Так может он сам и повесился?

- Сам? С чего бы?

- Например совесть замучила! – выкрикнула девушка, внезапно понимая, что так оно скорее всего и есть, – Сам подумай, как я его подвесила бы? В Вальде центнер веса, а я не орчиха. И он при этом не сопротивлялся?

Жестом Артем приказал орку остановиться. В словах женщины была логика. Только с какого перепугу старосте вешаться? Кормили его хорошо, разрешали гулять, хвалили и власти у него было побольше чем у иного Вождя.

- Совесть. Ты в первый раз это слово слышишь, да? Вальд был человеком. Оступившимся, слабовольным, но человеком, и у него, в отличие от одного жирного недоросля, хватило сил признать свои ошибки.

- Не дерзи...

- А то что? Расправишься с моими друзьями? Так их не осталось больше. Вальд был последним. Две недели назад от побоев умер Рольд, девчонки из столовой умерли в позапрошлом месяце, когда твои пьяные орки ворвались в женский барак и устроили дебош. Остальные погибли еще в первом лагере и по пути через Алую степь и Земли изгоев. Так что мне, искренне насрать на твои угрозы. Смерти я не боюсь. И никогда не боялась. Идя в авантюристы мы все готовы принять смерть от лап какой-нибудь мерзкой твари, утоляющей свои комплексы, сексуальную неудовлетворенность и умственную ущербность за счет чужих страданий.

Выплюнув слова Джина решительным жестом сдернула рюкзак со стола и обойдя ошарашенного повелителя вышла наружу. Шаг ее был твердым, и хотя каждая клеточка девушки сжималась, ожидая удара в спину, его не последовало.

- ты пожалеешь, послышалось за спиной. Ты заплатишь! Ты ответишь! Ты не представляешь, с кем связалась! Я тебя в порошок сотру!

Но визгливые выкрики, вызвали у девушки лишь приступ смеха.

- С капризной малолеткой? – Уточнила она, наслаждаясь очередной порцией брани, половина из которой звучала на незнакомом языке, – смотри не разрыдайся, повелитель!

Море бурь – странное название, на первый взгляд вовсе не подходящее этим тихим, спокойный водам. Мирная гладь искрилась на солнце, тронутая лишь легкой рябью, уходящей за горизонт. И не было здесь никого кроме одинокой, плывущей по морю лодочки.

- Говорят, некогда здесь каждый день проходили сражения. Монстры вторгались через эти воды, люди отражали вторжения, конвои работорговцев уходили на север, туда же следовали флоты приморских царств, решившие положить конец набегам. Неужели старые времена возвращаются?

Женщина на минуту перестала грести, глядя на своего собеседника. Пожилой мужчина сидел напротив, мерно совершая движения веслами.

- Думаю, они и не приходили никогда. Люди всегда будут охотится на монстров, а монстры на людей. Глупо делать из этой войны что-то героическое.

- Значит ты решил сдаться? – С грустью спросила она, – но как же все то оружие, что ты сделал для наших врагов? Оружие которым будут убивать людей, эльфов, драконидов, даже гномов...

- Я сожалею. Хотя не думаю, что поступил многим хуже тех, кто строил для врагов дома и выращивал им еду. Мы все рабы в той или иной степени, Джина. Включая тебя. Мы выжили и это здорово. Нам дали денег. Что ж, эти деньги несомненно кровавые, но лично я направлю большую часть из них на помощь гильдии. Сам я слишком стар для этого дерьма.