Торин встретил всех троих неожиданно радушно. Его гости ещё сидели за ломящимся от яств столом, запивая добрую пищу добрым пивом. Из столовой доносился смех и весёлый гвалт вперемешку с крепкими словцами, которые никто, казалось, не чурался произносить. И дядя сам вышел в гостиную, чтобы поприветствовать и позвать к столу тех, кто только что вошёл.

— О, мои племянники вернулись, — с приветливой, мягкой улыбкой он оглядел всех троих.

— Кто-то уже успел захмелеть, — буркнул Фили себе под нос, старательно пряча насмешку.

— Пойдёмте, посидим все вместе, Даину не терпится посмотреть на вас, — слава богам, Торин не услышал его реплики, а потому оставался в хорошем расположении духа.

Как ни старался Трандуил обнаружить хоть какой-то признак того, что Торин пьян, у него это не получилось. Незамутнённый взгляд, ровная стойка без пошатывания, речь без плавных звуков, характерная для выпивших. Всё, что отличало его от себя трезвого — это приветливость и благодушный взор.

— Мне что-то не хочется, — покачал головой Кили, будучи всё ещё был без особого настроения, а выслушивать едкие шуточки Даина и в хорошем-то настроении утомляет. Ему не хотелось сейчас вообще никого видеть. Он с удовольствием бы умер сейчас.

— Я чуть позже присоединюсь, — ответил Фили, покивав головой. — Надо переодеться, а то я посадил пятно чем-то на джинсах.

— А ты? — от вопроса, адресованного ему, Трандуил едва не пошатнулся. Он никак не ожидал, что Торин позовёт его посидеть за столом вместе со своими родственниками. Скорее, он мог приказать ему подняться поскорее к себе, сидеть в комнате и не высовываться, пока все не уйдут. Но и Фили, и Кили, казалось, этому совсем не удивились. Кто, как не они, знали, что стоило Торину выпить, как он тут же превращался в доброго, плюшевого медведя, желающего обнять своими мягкими лапами весь мир. Это была забавная метаморфоза.

— Я.. нет, большое спасибо, — отказался Трандуил, посчитав, что так будет благоразумнее, чем провоцировать своим согласием.

В глазах Торина мелькнула добродушная усмешка, обострив штрихи морщинок в уголках его глаз.

— А там свиные отбивные подают и ещё уйму другого мяса, — произнёс он, глядя на него лукаво, что окончательно ввергло в шок.

— Спасибо, я не голоден, — совсем растерялся тот, не зная, как на это реагировать, и была ли в этих словах какая-то скрытая подоплёка.

— Как хотите, но всё равно будьте добры пройдите и поздоровайтесь, не каждый день к нам приходит столько родни.

— К счастью, — буркнул Кили, шагнув по направлению столовой первым. Он-то надеялся, что к их возвращению никого уже здесь не будет. Наивная блин простота.

Там, за большим столом, и расположились все, кто пришёл, усиленно жуя, отрывая зубами куски мяса, поднимая вверх огромные кружки и весело хохоча. В основном все были громкими, темпераментными и не слишком обременяющимися себя какими-либо манерами — надо же хоть где-то расслабляться и не стеснять себя глупыми условностями. Но зато беззлобными и простосердечными, хотя и шутки отпускались отнюдь не детские.

— Внимание, — Торин вышел вперёд, указывая ладонью на всех троих, топчущихся на пороге, — а вот и мои племянники, мои наследники, моя гордость и загубленные нервы.

— О-оо, — от радостной встречи Даин даже резво вскочил со своего места и подошёл к ним, тогда как остальные выкрикивали приветствия и салютовали кружками из-за стола.

Это был крепкий некогда рыжий мужчина, теперь совсем поседевший, любивший побалагурить и поязвить, прямолинейный и честный. — Не виделись то полгода всего, а возмужали вон как, — он приобнял Фили, похлопав его по спине, так, что у того чуть ноги не подкосились, обхватил Кили, стиснув его до перебоя в дыхании, а затем остановился перед Трандуилом, слегка нахмурившись. — Не понял, — он в недоумении обернулся к Торину, — у тебя же было двое племянников, а этот откуда? Или Дис припрятала одного от нас, а теперь решила явить свету?

— Этот нет, — покачал головой его кузен. — По обстоятельствам живёт у нас. Его зовут Лесная..

— Трандуил, — поспешил представиться тот самостоятельно во избежание проблем.

Даин вздёрнул правую бровь.

— Лесная Трандуил, значит? Что ж, — он, даром времени не теряя, обнял и этого заодно, не менее сильно, кстати, — приятно познакомиться. Садитесь с нами, — обвёл всех троих глазами, расцепив руки. — Еда — объедение, а уж пиво-то какое! Торин всегда умел хорошо приветить, за это я его безмерно уважаю. Да и за остальное тоже.

— Нет-нет, мы сами только с посиделок, — покачал головой Кили, смущённо улыбаясь и ожидая какой-нибудь меткой шуточки, но, к счастью, её не последовало.

— А я подойду попозже, — пообещал Фили.

— Во-оот, достойная смена Торину подрастает, — взмахнул рукой Даин и пошёл на своё место, ибо ноги уже держали плохо.

Все трое: Фили, Кили и Трандуил вышли из столовой и пошли наверх, каждый к себе. И Кили, оказавшись один, стал морально готовиться к разговору. Ему необходимо было избавиться от внутренней паники и нервозности, что сжигали его, едва он только думал об этом, но он должен. Это было по-мужски, особенно учитывая все обстоятельства, которые давали, как выяснилось, трактовать всё превратно и искажённо. Пора было отрастить себе яйца, вести себя, как взрослый — можно называть это как угодно, но Кили нужно было рассказать Трандуилу о своих чувствах, о той огромной любви, что едва вмещалась в его разбитое сердце.

Собравшись духом, он прокрался по коридору, встал перед дверью, переводя дыхание и беря себя в руки, как бывало только перед экзаменами, и робко постучал.

— Войдите, — послышался ровный голос Трандуила. Кажется, он больше на него не злился. Оставалось лишь верить в это. Верить и всё честно сказать.

Кили глубоко выдохнул, нервным движением ероша кудри на затылке, и только потом вошёл. Дверь слегка хлопнула за ним; Трандуил поднял голову, глядя на него чуть настороженно, но заинтересованно. Он сидел на кровати, задумчивый, серьёзный. Посматривал на заряжающийся айфон, но, видимо, ещё не включал его.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кили, проходя ближе к кровати. Блядь, его так лихорадило, как будто он был глубоко болен. Хотя, наверное, это так и было. Любовь сродни пневмонии, когда глубоко в груди болит и ноет, делает голос хриплым и надсадным, доводя до озноба. Он болен. Болен Трандуилом. У него Трандуил головного мозга. И это не лечится.

— Неплохо, — полушёпот в ответ.

— А я поговорить пришёл. Могу присесть? — он кивнул на застеленную покрывалом постель.

— Конечно, — Трандуил поднял на него свои глаза, яркие, зелёные, как первые клейкие весенние листочки. Пиздец, какой он сейчас красивый. И Кили до безумия влюблён.

— Я хочу объяснить тебе, почему поехал в клуб решать твои проблемы и решил заплатить за тебя неустойку. Это совсем не то, что ты подумал. Я здесь, чтобы сказать.

— Да, я слушаю тебя, — выдохнул Трандуил себе под нос.

— Дело не в сумме, это пустяки. И не в том, кто надоумил, потому что это моё собственное решение. Я хочу сказать причину. Почему я так сделал.

— Я знаю, что ты хотел как лучше. Прости меня за те слова, — Трандуил первым разорвал зрительный контакт, опуская голову. Он не понимал почему, но сердце заколотилось, как бешеное. Причина, какой бы она ни была, могла быть только очень весомой, а иначе, зачем кому-то постороннему делать такие вещи. Хотелось услышать всё поскорее и одновременно не хотелось, потому что важность пугала. Было страшно и любопытно одновременно. И то, как Кили преподносил это, наедине, понизив голос, сделав тон его каким-то невероятно загадочным, очень, очень настораживало. Как и то, что глаза его тёмные горели глубинным огнём и нежностью. Кили всегда нежен, так нежен, и это сильно влекло.

— Я никогда не относился к тебе, как к вещи, которую можно купить, — Кили уставился на носки своих кроссовок, пододвигаясь к Трандуилу на пару сантиметров ближе, сталкиваясь с ним локтями. — И Фили.. Он.. он первым увидел тебя и влюбился.