Девушка отвела от него взгляд, впиваясь пальцами в собственные рёбра до тупой боли.

— Не к Трандуилу.

— М? — Кили непонимающе хлопнул глазами.

— Ты мог бы найти себе нормальную девушку, с которой сможешь семью построить, завести детей, быть счастлив, а не какого-то..

— Тау! — ещё сильнее изумился Кили, глядя на неё с негодованием. — Я не понимаю вообще!.. Я хорошо к тебе отношусь, но то, что ты говоришь сейчас, мне не нравится, — он продолжал возмущаться, размахивая руками, словно заправский итальянец. — Ты не общалась с ним, ты не знаешь, какой он человек, но тебе хватает совести говоришь про него такие вещи, словно он что-то плохое тебе сделал. Когда ты такой стала?

— Я беспокоюсь за тебя, — девушка заглянула ему в глаза, и он увидел в них застывшие слёзы, которые она всеми силами сдерживала, приподнимая подбородок и не давая им сорваться. Ресницы её дрожали.

— Ты чего? — он улыбнулся, совсем уже ничего не понимая, но желание успокоить было сильнее возмущения, потому он просто взял и бережно прижал её к себе. — Я переживу, если что вдруг пойдёт не так, и то, что между ним и мной происходит, я могу назвать, как.. абсолютное ничего, — потрепал её по-дружески по волосам, портя аккуратно собранную причёску, и отпустил, любуясь результатом. — Можем втроём посидеть где-нибудь, сама убедишься, какой он хороший и добрый.

— Нет уж, спасибо, — с обидой произнесла Тауриэль, тяжело вздыхая и отдаляясь от него, так как больше разговоров об этой Лесной Фее вынести не могла.

Кили вышел на улицу вместе с Фили. Они беззаботно болтали друг с другом, делая ставки на то, разошлись ли их родственники или же всё ещё кутят у них дома; лёгкий ветер подхватывал их тихий смех и уносил повыше к самым крышам, укрытым сгустками темноты. Всё смолкло, когда они увидели Трандуила, сидящего на заднем сиденье авто — он выглядел, как ледяная трагическая статуя, разрушенная до основания. Кили дёрнул на себя ручку двери. Заперто. Ладони заколотили по стеклу, отчаянно и яро, оставляя едва заметные глазу влажные смазанные следы.

Трандуил отнял руки от лица, дёрнул замок, а затем и ручку с внутренней стороны, и Кили, не теряя ни минуты, рванул дверь на себя, распахивая её и впуская в салон потоки прохладного вечернего воздуха.

— Тебе плохо? — в панике спросил он, хмуря брови. — Отвезти в клинику?

— Нет, всё нормально, — тихий-тихий голос выдрал сердце Кили из груди, и оно повисло, вероятно, на паре артерий.

— Нормально? Но ты так выглядишь!

Трандуил отвернул лицо, не отвечая на эту фразу. Его и в самом деле до сих пор трясло — конечно, это было трудно не заметить. Руки так сильно дрожали. Он казался сам себе липкой холодной грязью, исчадием ада, неприятным и мерзким существом, которое не имеет ничего общего с человеком. Ему следовало бы исчезнуть, а не прятаться в чужой машине. Какое право он имел находиться рядом с нормальными людьми?

— Подыши свежим воздухом, окей? — Кили выпрямился, облокачиваясь на крышу авто, и вопрошающе посмотрел на Фили. — Сядешь за руль, я поеду с ним?

Старший брат, сунув руки в карманы брюк, пожал плечами. Он бы с радостью, но было одно «но».

— Я вообще-то достаточно пива выпил.

— Ах, да, — Кили с досадой хлопнул по крыше ладонью. — Тогда ты садись с ним рядом на всякий случай. Зря я потащил его в кафе, он ещё не в том состоянии. Но мне так хотелось побыть с ним наедине, что я плюнул на здравый смысл. Я такой придурок.

— Не беспокойся так, сейчас ему станет лучше, — Фили вынул из карманов руки и нырнул в салон, подбадривающе улыбнувшись Трандуилу, лицо которого сейчас было так похоже на лицо Лесной Феи — сквозило пронизывающим холодом от взгляда.

Кили обошёл авто и сел на водительское сиденье, то и дело оборачиваясь назад в тревоге. Завёл мотор, вставив ключи зажигания, потянул ремень безопасности, ощущая ладонями упругие края. Он так себя корил за случившееся, что готов был сам себе набить за это морду. Блядь, надо было просто остаться с ним в его комнате, что было бы ничуть не хуже, и сделать вид, что их нет дома, спрятавшись под одеялом.

— Тебе лучше? — Фили заметил, каким взглядом сверлит затылок брата Трандуил. Жёстким. Выразительным. Ледяным. Вспомнил что-то или в чём было дело?

— Почему ты не сказал мне, что платил за меня деньги вчера?

Кили замер, руки разжались, выпуская ремень, и с мягким шорохом тот вернулся в своё первоначальное положение. Он медленно повернулся, словно не верил до конца, действительно ли ему задали такой вопрос или просто почудилось. Бешеный ритм сердца стучал в висках и в районе горла тоже.

— Откуда ты узнал? — растерянно спросил он.

— Это туда вы ездили вчера ночью?

Чуть удивлённый взгляд Кили перекочевал на брата, но затем, спустя секунду, вновь вернулся к Трандуилу.

— Откуда ты об этом узнал? — повторил он свой вопрос. — Кто-то говорил с тобой на улице?

— Это неважно, — Трандуил отвернулся, пряча глаза. — Почему ты не сказал мне? Я и так чувствую себя слишком обязанным. Сколько ты заплатил?

— Не так много, — соврал Кили, чувствуя, что если назовёт сумму, будет только хуже.

— Действительно? — словно что-то подозревая, Трандуил посмотрел на него, чуть сощурив глаза и почти смыкая нижние и верхние ресницы. — Ты купил меня для себя, как вещь?

— Что? — ошарашенно уставился на него Кили. — О чём ты говоришь сейчас? У тебя такое мнение обо мне сложилось, да? Будто я могу покупать себе человека, как игрушку? Что послужило поводом так думать обо мне? — он едва не задохнулся от нахлынувшего на него негодования. — Хоть раз моё отношение было к тебе, как к вещи? Ты чувствовал это по отношению к себе, скажи?

— Извини меня, — дрожащая ладонь легла на его плечо, но Кили дёрнулся, скидывая её. — Пожалуйста, прости.

— Эй, заканчивайте, — вмешался Фили, слегка утомлённый этими разборками, которые, по сути, не имели никакого смысла без откровенного разговора.

Кили приложил немало усилий, чтобы заглушить в себе приступ гнева, когда его несправедливо обвиняли в том, чего у него даже в мыслях никогда не было. Он чувствовал себя прескверно. То тёплое отношение, которое он испытывал, интерпретировали так, будто он только и хочет, что использовать Трандуила в каких-то хер знает каких извращённых умыслах. Но он смог справиться. Потому что не хотел вгонять его в ещё больший стресс, который так ярко проявлялся сейчас в дрожащих руках и обескровленных губах, в широко распахнутых глазах, в которых сквозили лишь боль и истощение.

— Так с кем ты разговаривал? Что тебе ещё сказали?

И не пересказать, что.. Как будто ведро помоев на голову вылили, называя всеми теми словами и говоря омерзительные вещи, набатом бьющие сейчас в черепной коробке. Губы до сих пор помнили гадкий привкус поцелуя, который и поцелуем-то не назовёшь. От него тошнило и саднило десны.

— Мужчина, что уже приходил в клинику. Я не знаю его имени.

— И-ии что? — нахмурился Кили, снова переглядываясь с братом в сильной тревоге. Ведь он отдал столько денег, к чему снова было являться. — Зачем он приходил?

— Я не знаю..

Соврал ли? Скорее нет, чем да, хоть и говорил тот мужчина о каком-то компромате, но Трандуил совершенно не помнил даже, в чём суть. И хорошо, что не помнил, наверняка это что-то ужасное, что его заставляли делать. Возможно, чтобы подставить дядю Кили или ещё для каких-то своих целей, которые явно не были придуманы с добрыми намерениями. Тот человек.. он был слишком гнусным и жестоким.

Откинувшись на сиденье, он прикрыл глаза, скрещивая на груди руки, чтобы отгородиться ото всех и показать, что не стоит больше задавать ему вопросы, ответов на которые он всё равно не знал.

Кили печально вздохнул. В который раз он почувствовал себя виноватым за то, что потащил его в это кафе, а потом позволил выйти на улицу одному. В следующий раз он больше не станет допускать таких ошибок. Если, конечно, Трандуил позволит ему этот следующий раз. Наверное, надо было объяснить свой поступок, ведь он заплатил те деньги и не сказал об этом вовсе не потому, что имел какой-то злой умысел. Ответ находился на поверхности и был настолько прост, что ничего не нужно было выдумывать. Он обязательно скажет ему. Но не здесь, не при брате, а тогда, когда они останутся с ним наедине.