Это было такой ужасной ошибкой — отправлять его одного, и если бы Кили знал об этом, никогда в жизни не стал бы делать этого. Но разве он мог предположить.

Чья-то холодная рука легла Трандуилу на плечо, грубо притягивая к себе и немедленно выволакивая на улицу, в прохладный сумрак вечера. Тень высокого человека с гладкой укладкой. Холодный блеск глаз, чья роговица была больше похожа на стекло и чей взгляд был саркастичным и жестоким. Оттащив его к шершавой стене, куда не добирался свет от окон ресторана, человек припечатал пойманную жертву спиной, и Трандуил только в последнюю секунду смог уберечь затылок от удара, чуть наклонив голову вперёд.

— Здравствуй, моя Фея, — произнёс низкий, пронизывающий голос. Человек этот был так близко, почти утыкался носом в висок, и Трандуила прошила брезгливая дрожь. — А я тебя тут поджидаю. На мою удачу ты здесь сейчас совсем одна. Где потеряла своих любовников? Променяли тебя на кого-то получше? Я не удивлён, ведь выглядишь ты отвратительно, — голос вопреки сказанным фразам звучал спокойно, но за этим чувствовалась тщательная маскировка, и, вероятнее всего, человек был сильно раздражён. — Ты что, надумала себе, будто можешь поменять жизнь, весело трахаясь с какими-то недоумками и откупившись от Азога кругленькой суммой?.. Ты ничтожная, ни на что не способная дура! — прикрикнул он и тряханул Трандуила, сжав в руках ткань его куртки.

— Оставьте меня в покое, — попросил тот глухим и тихим голосом, слабо дёрнувшись.

Хлёсткая пощёчина наотмашь обожгла щёку болью.

— Хватит делать вид, будто чего-то стоишь без меня! — прошипел человек, и его колено упёрлось в ногу, создавая новую волну боли. — Я же говорил тебе, что Дуриновские сосунки воспользуются тобой и бросят! Говорил или нет?! Сначала один трахал, веники в клуб носил, а как надоела, под брата подложил, скажешь не так?! Наступаешь на одни и те же грабли, тупая шалава?! Кто следующий там на очереди? Торин Дубощит? Потом? Его кузен Даин?.. Что молчишь?! — он снова тряханул Трандуила, и на этот раз сильнее. Слова не просто кололи шипами, они рассекали всё внутри на мелкие кусочки. — Нравится по рукам ходить — ходи, но о жизни со мной можешь забыть, я отбросы Торина подбирать не стану. И запомни, сучка, то, что твой мачо, — слово исковеркалось от сарказма, — вчера заплатил за тебя Азогу, вовсе не означает, что ты не вернёшься на свою работу чуть позже. Это лишь для временной передышки, а затем тебе снова предстоит сосать потные члены старых пидорасов, — он усмехнулся, гадко и погано.

Трандуил содрогнулся от мерзких слов, от ощущений горячего дыхания на коже, старался не смотреть в глаза этому сумасшедшему, а когда чуть повернул голову вправо, надеясь на то, что хоть кто-нибудь выйдет из дверей ресторана, незнакомец грубо взял его за лицо, при этом большой палец ушёл глубоко в щёку, а остальные сжали другую; ладонь обхватила подбородок.

— Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой, тварь! Включи телефон и будь доступна двадцать четыре часа в сутки! Я всё ещё жду компромата на Торина. Не будет компромата, приду и голову прострелю.

— К-какого компромата? — почти неслышно спросил Трандуил, на что человек весь затрясся от переполнившего его гнева.

— Какая же ты тупая, — процедил он сквозь зубы. — Я всё объяснил тебе, а ты снова забыла?!

Он вжал его в стену так, что могло показаться, что ещё миллиметр и Трандуил просто сольётся с ней телом.

— Я потерял память, я ничего не помню, — попытался объясниться он, но его прервали.

— Ты никогда ничего не помнишь, тупая дрянь, — прошипели ему на ухо. — Это было последней каплей, я найду себе более расторопную шлюху, которая не будет ничего забывать. Я стану с ней жить, слышишь меня?! А ты катись к своим щенкам, да только ненадолго. Когда мальчишка трахнет тебя, сразу бросит, как бросил и его братец, и прибежишь ты к Азогу, глотая сопли. И там.. слышишь? Там ты снова станешь блядью, но самой обычной без моего покровительства. До встречи в борделе, моя Фея! — напоследок он впился в его губы грубым болезненным поцелуем, резко отстранился и скрылся за углом дома.

Трандуил огромной силой воли не дал себе сползти по стене, ибо ноги совсем не держали его. Борясь с головокружением, он наклонился, чтобы найти на земле брелок от авто, который выпал из руки в ту секунду, как незнакомец ворвался в личное пространство. В темноте не так-то просто было это сделать, но ключ упал совсем рядом с ним и, к счастью, матово поблёскивал колечком.

Подобрав его, Трандуил медленно побрёл к припаркованному неподалёку автомобилю, едва переставляя ноги.

Из ресторана по-прежнему никто не вышел. Должно быть, Кили заболтался с кем-то.

И это было действительно так.

Тот решил выяснить у Тауриэль, как у неё дела, потому что после всего случившегося они так нормально и не поговорили ни разу. В тот вечер она испарилась из клиники, странно вела себя в последнее время и перестала ему звонить. Может, она знала что-то, чего он не знал? Может, он нечаянно обидел её чем-то? Или что-то у неё случилось? Любопытство взяло верх, и он подошёл к ней сам, воспользовавшись моментом, когда она замешкалась с шарфиком.

— Привет, Тау, как жизнь? — спросил он как можно более дружелюбно, хотя весь вид её был излишне серьёзным. Она выглядела, как колючая осень. Рыжая, с оттенками зелёного в одежде, в сером пальто, с плотно поджатыми губами и такая же неприветливая, как осенняя непогода.

— Не очень, а у тебя? — последовал её раздражённый ответ, и полное игнорирование взглядом.

— Всё ещё Леголас достаёт?

— Нет, он отстал, — Тауриэль скрестила на груди руки, на секунду вскинув на него взгляд. — А вот ты меня беспокоишь.

— Я? — удивился Кили. — Почему я тебя беспокою?

— Да потому что встречаешься с парнем, который раньше встречался с твоим братом и одевался, как.. не знаю, как выразиться помягче. Ты считаешь, что это нормально?

Кили снял с вешалки свою куртку и просунул одну руку в рукав, поглядывая на неё время от времени и следя, чтобы она не решила сбежать от их разговора.

— Знаешь, что Тау, жизнь такая штука, что нечему удивляться, — спокойно ответил он ей. — Я любил Трандуила тогда, я люблю его и теперь. И мы, к твоему сведению, не встречаемся.

— Он просто живёт в вашем доме, да? — язвительно произнесла она, сощурив глаза, не то со злобой, не то с обидой.

— Да.

— И как это твой грозный дядя Торин допустил такое?

— Он, несмотря на то, что грозный, ещё добрый и понимающий. Он не мог бросить в беде человека, который потерял память и даже не помнит, как его зовут. Я благодарен ему за это, хотя, конечно, Трандуил не вызывает у него симпатии, но у него хватило благородства закрыть на это глаза.

Тауриэль насупилась ещё сильнее, раздражённо закидывая кончик ярко-зелёного шарфа себе на плечо. И, немного погодя, продолжила тиранить Кили и дальше, не в силах смириться с действительностью. Ей всё думалось, что эта влюблённость его — ерунда, и всё пройдёт довольно скоро, когда Кили поймёт, что Лесная Фея — всего лишь обычный парень с членом и ничего в нём нет сказочного и волшебного, но теперь, когда ей пришлось весь вечер наблюдать за тем, как он смотрит на этого Трандуила, с тем тихим обожанием, от которого хотелось встать и убежать или зарыдать в голос, то стало совсем невыносимо. Её девичье сердце, любящее и надеющееся, было окончательно разбито.

— А, по-твоему, этот Трандуил влюблён в тебя? Вот ответь честно, как чувствуешь?

— Я не знаю, — молодой человек надел, наконец, на себя куртку и теперь поигрывал с замком.

— Вряд ли, — жёстко высказала Тауриэль свою точку зрения, не щадя чужих чувств, как не щадили и её. — Потому что так быстро от одного к другому не прыгают. Или прыгают. Но шлюхи.

— Тау! — возмутился Кили, округлив от удивления глаза. Он в жизни не слышал, чтобы Тауриэль кого-то так открыто презирала и говорила столько гадостей. Обычно она добрая, понимающая, великодушная. — Почему ты всё это мне говоришь? Такое ощущение, что ты сама к Трандуилу неровно дышишь.