Конечно же, Кили появился на работе с небольшим опозданием. Пряча красные от недосыпа глаза, он прокрался к своему месту, с удовольствием пристраивая пятую точку на стуле, но заметил Торина, мчавшегося к нему из своего кабинета, и обречённо вздохнул.
— Тебя где носит? — дядя навис над ним, как палач, готовый привести приговор в исполнение, но в суровом виде нетрудно было заметить встревоженность. — Вставай, пошли за мной.
— Куда? — Кили округлил глаза. Он-то надеялся отсидеться сегодня спокойно, слишком не перегружая свой плохо соображающий от ошалелой ночи мозг.
— Там приехал инспектор, к твоему сведению, а это ты у нас главный инженер по охране окружающей среды.
— Инспектор? — Кили с отчаянным стоном уронил лицо в ладони. — Только не это.
— Именно это, Кили. И я очень рассчитываю на тебя. Покажи ему всё и убеди, что мы ни в чём не виноваты.
Племянник посмотрел на него, моргая своими покрасневшими глазами.
— Выбора у меня нет, верно?
— Нет, — покачал головой Торин.
— Хорошо, — молодой человек тяжело поднялся, безнадёжно готовый ко всему. — Веди меня к своему инспектору.
Они оба направились в кабинет Торина, где напротив директорского кресла спиной ко входу сидел человек.
Гендиректор прочистил горло, возвещая о своём возвращении, и тот обернулся, тотчас же суетливо поднявшись на ноги.
— Итак, я хочу представить вам нашего главного инженера по охране окружающей среды и промышленной безопасности, — обратился Торин к инспектору ровным, спокойным тоном с намерением показать, что у них всё под контролем и бояться им нечего.
— Зовите меня просто Кили, — через силу улыбнулся молодой человек, протянув руку для рукопожатия.
— Бильбо Бэггинс — инспектор природоохранной организации, — вежливо представился тот.
И Кили про себя выдохнул. Выглядел этот инспектор вовсе не сурово, не злобно и не напыщенно. И глаза у него были добрые. Хоть в этом повезло. Может, удастся от него отвязаться до обеда, а там можно с чистой совестью ехать в клинику. Он очень рассчитывал на это, потому что ему так не терпелось узнать, как провёл ночь Трандуил, вспомнил ли он что-нибудь, нуждается ли в чём-то. Хотелось быть с ним рядом, поддерживать, заботиться. Вчерашней ночью все преграды, ранее искусственно выстроенные им, чтобы не вмешиваться в счастье брата, разрушились. С протяжным скрипом внутри разломились поддерживающие балки и рухнули вниз, превращаясь в пыль, а вместе с ними кирпичик за кирпичиком развалились и стены. Он позволил себе любить. Столько, сколько продлится его чувство без взаимности.
— Я очень рад знакомству, — как можно очаровательнее улыбнулся инженер по охране окружающей среды, — сейчас я покажу вам все бумаги и проведу для вас экскурсию. Вы ведь за этим здесь?
— Конечно, — кивнул Бильбо Бэггинс, перехватывая поудобнее свой небольшой кейс.
— Прошу, — Торин указал ладонью в направлении двери; ему необходимо было и самому поучаствовать во всём этом, чтобы инспектор не подумал, что руководителю нет до него дела, да и следовало помочь племяннику показать нужные бумаги, чтобы тот не утомил ревизора ненужными.
И началось.
Кили сам не знал, что с ним происходит, но энергия, которой, казалось, совсем нет в усталом теле, словно рождалась из неоткуда, из простых мыслей о том, что в обед он поедет в клинику и увидит Трандуила. Для начала завелось сердце, сорвавшееся на удвоенный темп, разлилось в груди приятное, разогревающееся тепло, перетекало, превращаясь в мощный двигатель, благодаря которому почувствовалось, будто открылось второе дыхание. Кили отлично понимал, что должен помочь своей компании выдержать этот обвиняющий натиск, выручить Торина, который полагался на него и надеялся. Ему хотелось стать мужественнее и взрослее, стать тем, на кого можно переложить ответственность. Показать, что он чего-то да стоит.
Слова лились из него, словно только и ждали этого часа — объяснения, рассуждения, ответы на различные вопросы, которые интересовали инспектора. Кили обаятельно улыбался, юморил по делу, чем вызывал ответные улыбки и одобрительные кивки Бильбо Бэггинса. И Торин смотрел на племянника с замаскированным удивлением и не мог понять, куда делся уставший от работы бездельник, которому по большей части было чихать и на компанию, и на её судьбу в целом, лишь бы провести где-то весёлые ночки с алкоголем и друзьями. Сейчас он видел в нём огромный потенциал, наследника, который мог перенять бразды правления. Благосклонно кивал головой, поддакивая излагаемым фактам, и глаза его лучились гордостью.
Экскурсия по производству тоже проходила как нельзя хорошо, хоть и без Торина. Кили всё ещё разливался соловьём, показывал и разъяснял специфику, не нагружая никому не нужными терминами, а отбирая самые нужные и важные слова. Бильбо Бэггинс делал различные пометки в своём блокноте, слушая очень внимательно, и лишь изредка перебивал вопросами, которые особенно его интересовали. Словом, Кили справился со своей задачей на все сто, а когда пришло время обеда, сразу откланялся:
— Я надеюсь, вы не рассердитесь на меня за мой уход, но мне очень нужно отлучиться на час. Потом мы продолжим.
Произнося это, он понимал, что этого часа ничтожно мало, ибо клиника находится на другом конце города, но разве был у него другой выбор.
— Конечно, вы можете не волноваться, я заеду в ближайший ресторан на обед, — кивнул инспектор, укладывая свой блокнот в кейс.
— Я вернусь к вам сразу после истечения этого времени, — Кили ещё раз пожал ему руку, но заметил приближающегося Торина и внутренне напрягся, ведь дядя мог вставить палки в колёса, лишь бы не отпускать его.
— Отобедаем в одном добром ресторане, — предложил руководитель сразу же, поравнявшись с ними и пытаясь понять, как прошла экскурсия. — Поедем на твоей машине, Кили.
Тот закусил губу, потому что опасался гнева дяди, но его намерений никто уже не смог бы изменить.
— Нет-нет, Торин. Я должен поехать в клинику навестить Трандуила.
Жёсткий взгляд впился в племянника, но ставить запреты Торин не стал только потому, что здесь был инспектор. Крепко стиснув зубы, он кивнул, выражая согласие, и Кили, обрадовавшись этому, похлопал дядю по плечу, чуть ли не бегом кидаясь к стоянке.
В клинике царили безмолвная тишина и безупречная чистота. Всё вокруг было стерильным, светлым, но немного угнетающим. И хотя персонал постарался создать хоть какое-то подобие уютного места, расставив всюду кадки с растениями и развесив картины и плакаты — всё-таки больничный дух насквозь пропитывал атмосферу. От запаха лекарств так сильно чесался нос, а сегодня не было никакой возможности воспрепятствовать этому — Кили нёсся по свежевымытому полу с двумя огромными пакетами, набитыми до отказа. Мимо проходящие медсестрички и доктора с удивлением смотрели на него, явно не понимая, куда и кому этот молодой человек накупил столько.
Запыхавшийся, растрёпанный и посмеивающийся, он ввалился в палату Трандуила, и тот недоверчиво, но с любопытством взглянул на него широко распахнутыми глазами, зелёными, как листва цветущей весной.
— Ты не представляешь, что мне пришлось вынести, чтобы протащить всё это сюда, — Кили ещё раз содрогнулся в смехе и покачал головой. Поставил пакеты на пол, переводя дыхание, глядя на Трандуила очень внимательным взглядом. — Я подумал, что всё это тебе понадобится. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, спасибо, — ответил Трандуил, спокойно и без высокомерия, так свойственного Лесной Фее.
Уголок рта Кили дёрнулся, ведь все эти перемены лишь подкармливали его интерес. Новые реакции, непредсказуемые, неожиданные — всё то, что пряталось внутри за декоративной маской, и вот у него есть шанс лицезреть их. Он ни за что его не упустит.
— Вижу, тебя уже отключили от всех этих пикающих приборов. Ты что-нибудь вспомнил?
— Нет, — в голосе Трандуила засквозила обречённость, так что Кили сразу захотелось коснуться его, пройтись пальцами по его щеке, взять за руку. Он был уже переполнен сочувствием и любовью, хотя не находился здесь ещё и пяти минут, но оба эти чувства иссушали его.
