— Он ничего не помнит, – тихо произнёс Кили, бросая печальный взгляд на брата, и следующую фразу сказал громче, обращаясь только к нему. – Он хочет, чтобы ты зашёл.
Фили, нахмурившись, поднял на него воспалённые глаза.
— Ты же сказал, что он ничего не помнит, – возразил он.
— Я не мог не сказать, что у него есть бойфренд, – Кили пожал плечами. – Ему так одиноко там. Ни семьи, ни друзей — никого. Мне показалось, ему стало легче, когда он узнал, что у него есть близкий человек.
— Не надо было, – голова Фили вновь опустилась, а сердце Кили нестерпимо закололо.
— Как это не надо? – вздрогнул он, ощущая, как медленно разливаются внутри возмущение и боль, смешиваясь вместе, и этим комбо всё это впивается во все его органы, повреждая их. – Ты.. ты что, а? Хочешь бросить его? В такой момент?! – неожиданно для него самого голос сорвался на крик.
— Кили, – мгновенно вскочив на ноги, Фили закружил по комнате; он по-прежнему был нервным и обеспокоенным, замкнутым в себе, что казалось таким непривычным. – Она не настоящая! Её не существует! Она просто.. – и осёкся, чтобы не сорваться на ругань.
Кили не мог поверить своим ушам. Он больше не видел лица своего брата – его светлых глаз, заострившихся от усталости и горечи черт, опустившихся уголков губ. Вокруг были лишь какие-то размытые пятна, медленно кружившие по комнате и вызывающие в висках острую боль.
— Ты же говорил, что любишь его! – заорал он в отчаянии.
— Я люблю ЕЁ! Лесную Фею! А это я не знаю, кто такой!
Кили невидящим взглядом продолжал смотреть на Фили. Его глаза подёрнула влажная пелена, и хотелось сморгнуть её, запрятать ото всех подальше, но никак не удавалось, как ни жмурься и ни моргай. Адреналин распространялся по венам быстрее скорости звука. Его начало трясти. Он не помнил, чтобы когда-нибудь так злился, а тем более на брата, который самый потрясающий на свете. Был.
— Лучше сделать это сейчас, Кили. Так будет лучше для всех.
— Блядь, заткнись! Или я сейчас тебе врежу!
В полном смятении Фили отпрянул с тускло вспыхнувшим взглядом. Он явно такого не ожидал.
— Ты? Хочешь врезать мне? – аккуратно задал он ему вопрос, глядя ошарашенно и тревожно. – Кили?
— За то, что ведёшь себя, как грёбаный мудак! – продолжил кричать младший брат со сверкающими глазами. А сам горел внутри. И это было такое адское пекло, которое способно превратить его самого в пепел и сердце — в тлеющий уголёк.
Фили видел это, прекрасно осознавал, так что всё, что он мог — это попытаться воззвать к его разуму, который, несомненно, ещё не отключился совсем, а иначе бы непременно получилась драка.
— Кили, сейчас самое подходящее время, – жёстко, но сдержанно заговорил старший брат, стараясь донести до младшего свою позицию. – Пока он ничего не помнит, пока у него нет никаких чувств.
Кажется, удалось. Пусть Кили всё ещё смотрел враждебно, резал его тёмным взглядом, но хотя бы на всю клинику не орал, как минутой ранее, когда не отдавал себе отчёта в своих же действиях.
— А если он вспомнит, – Кили перенял спокойный тон, но это вовсе не значило, что внутри него не полыхало. – Не сегодня, так завтра вспомнит. Радагаст сказал, что при данной амнезии это случается быстро, как по щелчку. Каково ему будет тогда, а?
Он осуждал. Обвинял Фили так, словно это касалось напрямую его, хотя он всегда, если подумать, влезал в эти отношения чуточку больше, чем во все предыдущие. Но неужели он сам святой? Чем он лучше? Разве же он никогда никого не бросал?
— Точно так же, Кили, как и сотням тех девчонок, которых ты бросил, переспав.
Кили словно ударили наотмашь. Глаза его зло сузились, губы изогнулись в кривой усмешке. Его немного трясло, и он совсем не походил сейчас на того улыбчивого парня со светлой улыбкой, которого все знали. Конечно, и он мог злиться, мог восставать против кого-то, хотеть ударить ради справедливости, но только не испытывать всё это к собственному брату, с которым был неразлучен и которого так сильно обожал.
— А знаешь, что отличает меня от тебя в подобном случае? А, бро? Сказать? – рвано дыша, с вызовом спросил он.
— И что же? – пожал плечами Фили.
— То, что ни с одной из них я не говорил о любви. Они мне нравились, очень нравились, но ни с одной из них меня не разносило от шокирующих эмоций, желаний и чувств, не сносило крышу. Я мог спокойно жить без них, есть, пить и отдыхать. Мой мир не вращался вокруг них, без них не превращался в пустой и серый. Ни с одной из них мне не хотелось быть всё время рядом, защищать, успокаивать, оберегать и бороться до последнего своего вздоха. Я не обещал им любви!
Опустив голову, Фили слушал всё это сосредоточенно и задумчиво. Ему показалось или нет?
— Ты говоришь это так, будто сам в итоге влюбился.., – угрюмо произнёс он, и шестерёнки в его мозгу крутились, выдавая предположения, о которых ему пока не хотелось говорить.
— Да, влюбился! – несдержанно взмахнул руками младший брат. – И таил это в себе, как последний идиот! Ревность пожирала меня заживо, как бы я ни старался убить её в себе!
— Лесная Фея, значит.., – произнёс Фили, всё больше мрачнея. – Конечно, Лесная Фея, а кто же ещё?.. Так у тебя сейчас все шансы. Воспользуйся ими, я освобождаю тебе дорогу.
Это окончательно вывело из себя. Чем брат вообще думает, предлагая такое?! Злое чувство несправедливости заполнило Кили до краёв. Что сегодня за день?! Мир сошёл с ума, превратившись в ебаный пиздец?!
— Мне не нужны такие шансы! Когда он всё вспомнит, как это будет выглядеть, а?! Попользовался сам и передал другому?! Как может быть, что тебе резко стало на него плевать?! Ты даже не зашёл к нему, а вдруг бы он увидел тебя и всё вспомнил! Вас столько связывало, а ты ведёшь себя так, будто..
— Секс нас связывал — вот, пожалуй, и всё, – не выкручиваясь фразами, прямо ответил ему Фили. – Я был влюблён, но Лесная Фея сегодня умерла. Её больше нет.. Ладно, Кили, я домой, – и, уже не глядя на младшего брата, он зашагал к выходу.
Кулак от злости взлетел в воздух, опускаясь на спинку дивана, отчего неприятно заныл. Кили обернулся, чтобы сказать Тауриэль, что он сейчас повезёт её домой, но девушки уже в помещении не было. Когда она успела уйти? Должно быть, не хотела быть свидетелем ссоры между братьями.. Нужно ей позвонить или написать, чтобы узнать, как она добралась.
Чертыхнувшись, Кили поспешил на выход и сам.
Он не поехал домой, а сразу же направился в клуб, где работала Лесная Фея. Это место встретило его густым, плотным дымом, дурманящей лиричной мелодией и четырьмя шлюхами, что повисли на нём уже при входе. Он хмурился, раздражался и пытался избавиться о них, но девушки цепко держались за его плечи, руки, прижимаясь как можно плотнее. Что за прилипалы!
— Я по делу, я не к вам, – Кили вновь и вновь пытался вывернуться или сбросить их с себя, но всё было тщетно. Слишком он был желанным клиентом, если разобраться. Слишком не хотелось им его упускать.
Вспыхивающие снопы света били в глаза, ирреальный мир мерцал ядовито-белым, прекрасные танцовщицы, провожающие соблазнительными взглядами, и душный, прогорклый воздух, вдохнув который получаешь лёгкое головокружение. Кое-как доплетясь до барной стойки, облепленной посетителями, не обращая внимания на воркующие голоса, шепчущие в уши разные пошлости, он облокотился на столешницу и жестом подозвал бармена к себе.
— Эй, приятель, – обратился к нему дружелюбно, когда тот с вопрошающим взглядом уставился на него, ожидая озвучат заказ. – Плесни-ка виски с содовой.
Кили оставалось ждать, пока бармен сварганит то, что, по сути и не нужно было. Но лучше сделать вид, что расслаблен и хочешь выпить, да и бармен, получивший чаевые, охотнее разговорится, чем если задать вопрос без вознаграждения. Всё это время он не оставлял попыток отстранить от себя шлюх, язык одной из которых уже забрался в ушную раковину. Их ничто не могло заставить отказаться от него, ну не бить же женщин, в самом деле, чтобы дать понять, как можно делать, а как — не следует. И как только перед ним поставили стакан с янтарной жидкостью, он сразу спросил бармена, не теряя лишних минут:
