Двалину казалось, что он сам не сдержится и всё-таки отвесит проклятому Смаугу, да так, чтобы тот навсегда прикусил свой поганый язык. И только диву давался, как только Торин это терпит. Давно бы уже заплатил кому-нибудь, чтобы отделали этого Смауга так, чтобы тот и думать забыл смотреть в сторону «Эребора». На счастье, пересекались они с ним довольно редко. Наверное, только это и спасало жизнь и здоровье этой погани.

Размашисто черканув в документах, Смауг направился из кабинета первым, а на ходу обернулся и не удержался, чтобы не сказать ещё что-то гадкое на прощание – всё-таки Торин здорово на это вдохновлял.

— Дубощит, передавай привет племянникам. И их блядям тоже, – он ехидно усмехнулся и скрылся за дверью.

— Психопат, – тихо произнёс Торин, замечая согласные кивки Двалина.

Дверь в кабинет Азога без предупредительного стука открылась, и вошла Лесная Фея, прекрасная в своей холодной красоте и сияющая, как чистейший бриллиант. И сам хозяин кабинета, и Смауг, что находились там, обернулись, глядя на то, с каким достоинством несёт себя эта проститутка. Да, в умении себя подать ей не было равных. В датской королеве и то меньше напыщенности. И меньше величия.

В помещении, как и всегда, воняло. К мерзкому запаху пота, коим пропиталась вся обивка мебели, в этот раз присоединился ещё и невесть откуда взявшийся сырой запах плесени. Всё это переплетение щекотало ноздри и мешало нормально вдохнуть. Рассада грибков могла поселиться где угодно – вентиляция в кабинете была отвратительной. И как только Смауг мог находиться здесь более пяти минут? Неужели он не чувствовал этих отвратительных запахов?

— Чего тебе? – небрежно спросил Азог, стоявший у окна и поигрывающий битой в руках. Только что он сам лично бил ею у чёрного выхода наглого клиента, посмевшего не заплатить за два часа со шлюхой. – Презервативы закончились?

Игнорируя его даже взглядом, Лесная Фея смотрела лишь на Смауга. Ей нужен был он. Предстоящий разговор вряд ли ему понравится, так что лучше найти такое место, где у него под рукой не окажется никакого оружия. Наверное, он захочет её убить.

— Надо поговорить, – произнесла она негромко, обращаясь к нему. – Наедине.

Тот слегка нахмурился на короткое мгновение, но тотчас же широко и снисходительно улыбнулся, обнажая зубы.

— И о чём пойдёт речь, моя Фея?

— О Торине, – решительно ответила она.

— Я слушаю тебя.. Азог не помешает, он знает Дубощита со школьной скамьи, и давно ненавидит его.

Лесная Фея скользнула по мерзкому Азогу взглядом. Ей очень не хотелось, чтобы у этого разговора были свидетели. Хотя, возможно, Азог — единственный, кто сможет остановить Смауга, если тот всё-таки захочет её убить. Хозяин клуба мог вступиться даже несмотря на то, что позволял своему подельнику гораздо больше, чем остальным клиентам. У них двоих были какие-то совместные дела, а кроме того, Смауг каждый раз спускал здесь внушительные суммы. Но, тем не менее, она знала, какую ценность имеет для хозяина клуба, делающего на ней хорошие деньги. Вряд ли бы он обрадовался, если бы ей стали наносить тяжкий вред.

— Надеюсь, – Смауг вздёрнул подбородок и вновь улыбнулся одной из своих пакостных улыбочек, которые не сулили ничего хорошего, – ты принесла мне хорошие новости, потому что в связи с проверками компании этими вездесущими природоохранными организациями мои нервы ни к чёрту.

Инстинктивно сделав шаг назад, Фея скрестила на груди руки – так она чувствовала себя немного спокойнее, хотя от одной мысли о возможной реакции, кровь внутри неё вымерзала.

— Нет, – она постаралась бесстрашно посмотреть ему в глаза, – новости для тебя будут не очень.

Левая бровь Смауга поползла вверх. Он пристально взглянул на Фею, однако голос всё ещё звучал спокойно, хотя и в предостерегающем тоне:

— Не боишься.. за себя?

Её глаза потухли.

— Мне всё равно.

Она услышала мерзкий смешок Азога, но не обратила на него внимания. Должно быть, тот в курсе всего происходящего, раз всё это его забавляло. Грубый, безжалостный питекантроп. Настроение его явно на высоте — наверняка на бите запеклась чья-то кровь.

— Что на этот раз? – Смауг задумчиво почесал бровь ногтем большого пальца, чувствуя, что глаз начинает дёргаться от нервов. Эта шалава ещё не начала говорить, а ему уже хотелось избить её до полусмерти. Вечно у неё какие-то проблемы, отговорки. То одно не так, то другое. Всё из-за глупости и лени. Он убьёт её. Одно неверное слово, и он её убьёт.

Фея переступила с ноги на ногу, отводя глаза, и продолжила, ощущая, что совсем не чувствует своих заледеневших конечностей:

— Торин Дубощит не поддаётся мне, я больше не стану тратить на него время.

Сглотнув желчь, подобравшуюся к глотке, Смауг испепелил её взглядом. Крылья носа расширились, глаза сузились, когда он нервно переспросил, подходя на пару шагов ближе:

— Что ты сказала?

Воздух заметно накалился, словно начав впитывать его разливающийся гнев. Всколыхнулся, делая окружающие запахи ещё более резкими. Кислорода не хватало, чтобы вздохнуть и в висках запульсировало так, что чувствовался невыносимый спазм.

— Вчера он сам позвал меня в свой кабинет, и там я попытался соблазнить его, – продолжила Фея, не обращая никакого внимания на помрачневший от негодования взгляд Смауга, и расцепила руки. – Он только предложил мне деньги взамен, чтобы я оставил его племянника.

Азог оскалился в улыбке. Смауг глубоко задышал, пытаясь выровнять дыхание. Лицо его побелело, приобретая вид восковой маски. Однако чувствовал он, что пламенеет, и тупая безумная ярость бурлит в его крови. Бешенство заполняло голову, словно газовую камеру дымом, так что мозг отказывался адекватно воспринимать происходящее.

— То есть, – голос зашипел ещё сильнее обычного, так, словно истекал ядом. Говорил он медленно, с паузами и расстановками, как будто бы пытался донести смысл сам до себя, размышляя вслух, – ты хочешь сказать.., что была в кабинете Торина..- в его святая святых -.. наедине с ним, так?

Лесная Фея молча кивнула, не теряя надменного вида.

— Ты была с ним наедине, – в глазах Смауга вновь вспыхнули погребальными кострами яростные искры, а голос стал низким и зловещим, – и не смогла сделать так, чтобы он потерял от тебя.. голову?

Нервно выпрямившись, Фея не моргала и смотрела на него, как смотрит жертва на подбирающегося к ней хищника, заворожено и остекленело. Дыхание было очень-очень слабым. Губы по цвету сравнялись с бледным лицом.

— Он испытывает ко мне лишь ненависть, и ничего больше, – почти механическим голосом произнесла она, опасаясь говорить слишком громко, слишком тихо, эмоционально окрашено, чтобы только не провоцировать его сильнее.

Смауг вдруг заметно повеселел, но его неожиданный щедро льющийся смех однозначно был нехорошим. Лесная Фея это прекрасно знала, как и то, что когда он в таком напряжении и огненной стихии ярости, это всегда заканчивалось довольно плачевно для неё. Он, как подобравшийся для атаки хищник. Как дракон.

— Неужели? – заканчивая гоготать, продолжил Смауг. – Так, значит, я слишком большого мнения был о тебе, да?

Фея, всё ещё не отрываясь, смотрела на него. Его светлые глаза отливали теперь дьявольски красным. Злоба, разлившаяся в воздухе, казалась почти материальной. Она грозила опасностью и физической расправой. Дымчатая, чёрная, колкая и смердящая. Сгущающаяся у Смауга над головой, словно грозовая туча.

И он взорвался в следующий же миг.

— ОТВЕЧАЙ, ТУПАЯ СУКА!!!!!! – рыкнул он действительно почти по-драконьи, шагнул в сторону, выхватил у Азога биту и в считанные секунды обрушил одним ударом ей на голову.

Она не закрылась. Так и стояла с широко распахнутыми глазами до последнего момента. Но и опомниться от боли ей не дали, ибо Смауг уже был невменяем, готовый убивать. Отшвырнув биту на пол, он со всего размаху влепил ей хлёсткую пощёчину, отчего на коже мгновенно разлилась краснота. Ему хотелось большего: раздробить её пустую черепушку, чтобы кости хрустнули, чтобы воочию убедиться, что там нет никакого мозга. Мозг у куриц — это миф. Он схватил её за ворот одежды, второй рукой грубо зажал ей рот и впечатал что было силы затылком о стену, вслушиваясь в окружающие звуки. Крепкая черепушка у этой пизды. Снова приложил со всего духу, затем ещё и ещё..