Эскадрильи вышли на высокую орбиту и разлетелись в разные стороны, каждая направилась в свою точку системы Пирия; на орбите остались только "Сокол" и его свита.
Там Элгрин протиснулся в свою клетушку на челноке и принялся возиться со спрятанным виллипом. Боль сделала его пальцы неуклюжими; ему потребовалось несколько попыток, чтобы открыть устройство и начать гладить поверхность виллипа, дабы он правильным образом развернулся и принял форму головы его хозяйки.
- Говори, - велела женщина.
- Джайна Соло только что стартовала, - сказал Там; с каждым словом боль в голове становилась чуть слабее. - Со всей своей эскадрильей. Когда она вылетала из посадочной зоны, я бросил в ее "иксокрыл" ЭТО… этого жука. Он прилепился к борту. Все как было приказано.
У него очень хорошо получалось выполнять приказы. Незадолго перед тем он подошел к самой крайней границе мертвой зоны, к которой разрешалось приближаться гражданским лицам, и принялся снимать на голокамеру унылый выжженый ландшафт, а потом с края мертвой зоны йуужань-вонгские воины перебросили ему пакет. Это был извивающийся комок прозрачного желеобразного материала, наполненный жуками, червяками и прочими тварями, которые не могли самостоятельно вылезти наружу - их приходилось вытаскивать пальцами. А потом по виллипу ему разъяснили, для чего нужны все эти существа.
- Великолепно. Ты отличный работник, Там.
От хозяйкиной похвалы и ее ободряющих слов Там почувствовал себя лучше. Он ненавидел себя за это.
- Что-нибудь еще? - спросила хозяйка.
- Ничего, - ответил Там. Его боль уже совсем унялась.
- Свяжись со мной, как только сумеешь оценить мораль гарнизона после поимки Джайны Соло, - сказала женещина, и виллип свернулся. Там закрыл контейнер; его трясло. Теперь он понимал, как действует поводок, на который его посадили. Если он не выполнял приказ, у него начинала болеть голова. Чем дольше продолжалась задержка, тем сильнее становилась боль. Когда он доложил об успешном выполнении задания, боль утихла. Но так как хозяйка не знала об успехе, пока он не отчитался, то единственным стимулятором боли должно было быть его осознание собственной неудачи. Когда он чувствовал вину, активизировался какой-то участок мозга; когда он испытывал стресс определенного рода, в кровь впрыскивался какой-то токсин и включал болевые центры.
Там не сомневался, что эта боль убьет его, если дать ей слишком усилиться. Так ему сказали. Как-то боль уже доходила до предела, за которым, как он считал, его голова неминуемо взорвется и он умрет - от аневризмы или еще какого-нибудь внутренного повреждения.
Если бы только он нашел способ думать в обход этой боли, не чувствовать ни вины, ни осознания неудачи, чтобы больше никогда не испытывать этой муки… тут боль началась снова, пульсируя в висках.
Там осел на пол, чувствуя себя уничтоженным. Ему даже не было позволено думать об этом.
Он - раб и навеки останется рабом.
Повесив голову, он вылез из челнока и пошел по своим делам.
Хан сгорбился в кресле пилота и с нехарактерным для него удовольствием на лице смотрел на звезды.
- О чем ты думаешь? - спросила Лея с места второго пилота.
Хан посмотрел на нее. Ей было намного удобнее на этом сиденье "под Лею", которое они для нее установили. Во всяком случае, она теперь не ерзала взадвперед во время выполнения фигур высшего пилотажа.
- Ты ж меня знаешь, - сказал Хан. - Я ни о чем не думал.
Лея кивнула: - Я тебя знаю. Так о чем ты думал?
- Я думал о том, что будет, когда мы наконец разберемся с вонгами. Размышлял, не вернуться ли к своему старому занятию.
- Ах да, конечно.
- Естественно, как государственный деятель на пенсии. И я подумал, что человек с твоим умением и связями, Лея, был бы отличным подспорьем в такого рода операциях.
Несколько секунд Лея смотрела на него, на ее лице попеременно отражались то веселье, то возмущение.
- Чтобы я стала контрабандисткой?
- Ну да, а почему бы и нет? Ты ведь завязала с политикой, сама говорила. Может, полетаешь со мной пару годиков? Как я с тобой, когда ты помогала разруливать галактику.
- Ты не летал со мной, ты меня навещал.
- Ну, для меня это почти одно и то же. Я уверен, у тебя это получится лучше, чем у меня.
- Может, я уже и не политик, но я, знаешь ли, по-прежнему честный человек.
- Хозяйка Лея, капитан Соло… - это был музыкальный голос Ц-3ПО.
Хан и Лея посмотрели назад, где в своей обычной неуверенной позе стоял нервничающий протокольный дроид.
- Что такое? - спросил Хан.
- Дети, сэр. Я пришел спросить, какого рода игры и развлечения я должен для них найти. Они… э… скучают.
- Они не могли так быстро соскучиться. Мы на борту всего две минуты.
Лея кивнула: - Хану для этого нужно три.
Хан метнул ей яростный взгляд.
- Запусти голограммную панель.
- Я уже сделал это, сэр, но они, похоже, сочли ее устаревшей.
- Устаревшей? Это одна из немногих новых систем на "Соколе"! - Хан нахмурился. Она была новой, когда ее устанавливали, а случилось это… дайте вспомнить… около тридцати лет назад.
Лея ухмыльнулась, глядя на его гримасу.
- Си-Трипио, пусть младшие поупражняются со светомечами против тренировочного дроида. Они не захотят, потому что он очень древний, так ты скажи им, что это тот самый, с которым впервые тренировался Люк, и назови его результаты, чтобы им было на что равняться. Которые постарше… ладно, введи в счетверенки программу-симулятор, пусть поиграются.
Хан кивнул: - Это уже получше.
- Если они не захотят иметь дело с таким старым оборудованием, скажи им, что это урок истории.
- Да, хозяйка Лея. - Дроид отправился обратно туда, откуда пришел.
Хан уставился на жену: - Лея, тебе хочеться поскорее убраться отсюда.
Она улыбнулась.
Двойные Солнца заняли позицию в пустой области пространства Пирии. Двенадцать истребителей разбились на щитовые тройки и разлетелись по краям зоны, в то время как "труболет" маневрировал, стараясь поближе подобраться к тщательно выверенной точке, указанной координаторами операции "Звездный копьем"т". Сенсоры были направлены вовне, чтобы как можно раньше известить эскадрилью о приближении йуужань-вонгов.
