Она прогнала гнетущие воспоминания и отвернулась от стены. Бессонная выдалась ночь. В окна, словно в витрины магазина, заглядывала любопытная луна. Лизе чудилось, что луна смотрела на нее с укором, не вытерпев, она закрыла шторы. Мысли вертелись по кругу, как бешеная юла. Лаврова переживала события дня, прокручивая пленку воспоминаний то вперед, то назад.

Тусклый уличный свет проникал в комнату через лазейку в неплотно сдвинутых шторах. Лиза на мгновение задремала, а когда разомкнула веки, на полу уже плясали утренние зайчики. День обещал быть безоблачным и теплым. Такие дни хочется проводить праздно, но нужно спешить на работу.

***

Лиза открыла шкафчик и неторопливо облачилась в медицинскую форму. В гардеробную зашла Людмила Одинцова, однако коллеги предпочитали называть ее по фамилии. Она занимала должность акушерки. Это была полнотелая, пышущая здоровьем, молодая женщина с круглым румяным лицом, маленькими хитрыми глазками. Она села на кушетку и стала разглядывать новую сотрудницу.

– Почему, ты переехала сюда? – спросила Одинцова.

Они сразу же перешли на "ты", чему порадовалась Лиза – это помогало наладить отношения. Одинцова принадлежала к той породе людей, которым всегда интересны чужие тайны.

– Ходят слухи, что здесь самое вкусное во всем мире рагу и великолепные пирожки с капустой, в общем, рай земной, – уклончиво ответила Лиза.

– Только поэтому? – лицо Одинцовой выражало крайнюю степень разочарования. – На любительницу пирожков ты не похожа.

Елизавета рассмеялась и поспешила успокоить коллегу:

– О, ты, наверное, ожидала услышать душераздирающий роман или леденящий кровь триллер. Но нет, просто наступило время перемен.

Одинцова кивнула. Она и сама хотела, чтобы ее жизнь изменила свое русло. Уложив волосы в пучок, Лиза оставила сгоравшую от любопытства Одинцову наедине с предположениями.

***

– Мне подарили тебя ангелы, мой милый. Спустили на колыбельке с небес, – женщина поцеловала крохотную ручку.

Мальчик безмятежно спал, прижавшись к матери.

Елизавета Михайловна следила за состоянием пациентки с эмболией. Рентгенограмма легких показала положительную динамику, электрокардиограмма тоже пришла в норму, хотя было небольшое напряжение правого предсердия. Женщина быстро шла на поправку и ее перевели в обычную послеродовую палату, где она находилась вместе с сыном.

– Спасибо вам, Елизавета Михайловна, – прошептала она, прижимая дитя к груди.

Стараясь не нарушить волшебных чар детского сна, мама поцеловала его в лоб. Лиза решила не мешать единению матери и ребенка, к тому же другие дела ожидали ее внимания.

Шум листвы сливался с пением птиц в мягкую летнюю симфонию, которая доносилась из открытого окна. Но эта природная музыка не могла разрядить того напряжения, что царило в кабинете. Казалось, любая искра могла привести к взрыву.

Все жалобы юной пациентки указывали на то, что она ждала ребенка. Доктор Лаврова внимательно осмотрела ее и установила беременность. Анализы были хорошими. Мария Князева – будущая мама очень молода, всего восемнадцати лет от роду. Она с нежеланием и даже враждебностью отвечала на вопросы врача. Лиза поняла, что кроха, которого Маша носила под сердцем, был нежеланным. Очевидно, Князева сомневалась, оставлять ли его. Лиза не могла и не имела права заставить ее изменить решение. Но она не теряла надежды.

– Я хочу избавиться от ребенка, – смущаясь, произнесла Маша.

Она выглядела неуверенной и очень переживала. Уговоры могли лишь усугубить и без того сложную ситуацию. Едва ли лекции об опасности искусственного прерывания беременности подействуют. Тут нужен деликатный подход.

– Решение всегда будет за вами. Но вы не узнаете самого главного. Вы не увидите, как будет расти ваше маленькое чудо. Благодаря аппарату узи мы можем заглянуть в хрупкую вселенную, еще не рожденного малыша. Сейчас зародыш в вашем организме, наверное, с маленькую точку. И он уже чувствует – все его нервные окончания сосредоточены вокруг рта. Но пройдет всего лишь несколько недель, и вся кожа крошки сделается чувствительной. Он сможет ощущать ваши прикосновения. Появится вкус и светочувствительность.

Его восприятие мира будет происходить через ваши эмоции. Радость и горечь вы разделите пополам. Именно на этом этапе развития делается большинство абортов.

А на двенадцатой неделе с помощью ультразвукового исследования вы увидите, как малыш изучает свои руки, тело и личико. Он трогает пуповину и сосет пальчик. Чуть позже у плода становится острым слух. Он слышит все – ваш немного измененный голос, биение вашего сердца, бег крови по венам и даже приглушенную музыку. Мозг крошки уже способен запомнить некоторые звуки. Важно разговаривать с ним, чтобы он слышал вас, – Лиза взяла короткую паузу и взглянула на Машу, кажется, слова достигли цели. Заметив на щеках будущей матери слезы, она продолжила: – Где-то к двадцатой неделе крошка уже открывает глаза. И когда на живот сквозь тонкую кожу падает свет, он видит мир, похожим на зарницу. Доказано – малюткам снятся сновидения, сплетенные из услышанных голосов и звуков, пережитых вместе с вами чувств.

Маша, оглушенная и пристыженная, замерла. Она ничего не могла вымолвить, только дергала пуговицу на рубашке.

– Выписывать направление на аборт? – доктор взяла карту и ручку.

Маша, не выдержав, оторвала пуговицу. Она растеряно посмотрела на пуговку, что покоилась теперь на ладони и вдруг решительно сжала ее в кулаке.

– Нет, мне так жаль моего малыша. Я оставлю его или ее, – она обхватила свой, пока еще плоский живот руками, и счастливо улыбнулась, будто решила самую сложную теорему.

– Хорошо, в любом случае, вы сделали правильный выбор, – искренне улыбнувшись, сказала Елизавета Михайловна.

Маша преобразилась на глазах. Она пришла подавленная и угрюмая, а уходила одухотворенная, словно бы с ее шеи сняли тяжелый груз, тянувший ко дну. Как много Лиза видела подобных юных девушек, едва вступивших во взрослую жизнь. Большинство из них были не готовы к материнству, поскольку сами еще не повзрослели. Порой такие истории имели печальный исход.

Предстояло первое ночное дежурство. Лиза волновалась, хотя для переживаний не было объективных причин. Она отдыхала в ординаторской, устроившись на удобном диване.

"Наверное, просто забыла, что значит работать в ночную смену. Ничего, это как ездить на велосипеде – один раз попробовал и уже не забудешь!" – успокоила она себя и сомкнула веки.

Лаврова не любила ночных дежурств. Слишком много неприятностей случалось на работе, когда город окутывали сумерки. Год назад, осенней ночью в приемный покой столичной клиники привезли беременную сестру Лизы. Роды уже начались, но что-то пошло не так. Сестра кричала от боли, а Лиза, старалась облегчить ее страдания. Но, к сожалению, люди не боги…

Она помнила каждую мелкую деталь той злосчастной ночи: цвета, ощущения, запахи. Любая мелочь, например, случайно брошенное кем-то слово, могло всколыхнуть уснувшую память. Беспощадные воспоминания возвращались и уже не давали думать о чем-либо другом.

– Мне нужно домой, сын заболел, – жаловалась Одинцова, почти плача. – Маргарита согласилась подменить меня, если тебе понадобится помощь.

– Я приму беременную, – пообещала Елизавета, обрабатывая руки антисептиком. – Отправляйся домой.

Одинцова сняла медицинскую шапочку и, обернувшись в дверях, поблагодарила: "Спасибо, милая!"

Фраза прозвучала фамильярно. В ту злополучную ночь сестра произнесла те же слова, только они были наполнены благодарностью. Кристина сказала это, перед тем как…

Дурные мысли, как стая гарпий, кружились над ней. Чтобы унять душевную боль, Лиза принялась за работу, установила срок беременности и тщательно обследовала пациентку. Однако воспоминания всплывали одно за другим, как обломки на поверхности моря после кораблекрушения. Образы прошлого не оставляли ее ни во время работы, ни во время отдыха. Вот и сейчас, когда стрелки часов показывали половину первого ночи, Елизавета не могла отвлечься.