Ее лицо из-за устрашающего макияжа казалось маской. На мир Евгения смотрела сквозь толстые линзы очков. Потомок медицинской династии, она не видела для себя иного жизненного пути, поэтому старательно исполняла свой долг.

Лиза скептически улыбнулась. Она была не склона верить ей, потому что знала – в любой регистратуре рано или поздно теряются карты.

Евгения отворила дверь и включила свет. Хранилище карт было похоже на библиотеку в каком-нибудь маленьком поселении. Стеллажи по высоте доходили до потолка. Истории родов, тонкие и не очень, являлись хранителями сотен, если не тысяч, человеческих судеб. Все карты расставлены по алфавиту. И не дай Бог, положить карточку не на свое место. Того, кто бы осмелился это сделать, ждала неминуемая жестокая кара. Евгения Мальцева ничего не упускала из виду.

– Вы все увидели. Запомнили, надеюсь, потому что у меня нет ни сил, ни желания, возиться с вами, – глядя на доктора сверху вниз, заявила Евгения.

Лиза изумленно посмотрела на свою коллегу, не зная, что ответить на подобное высказывание. Она всегда терялась, столкнувшись с открытой неприязнью.

– Ну, вот и прекрасно, – коротко заключила Мальцева и поспешила на обед.

***

Ординаторская – святая святых родильного отделения, благословенное место, где врачи могли на мгновение спрятаться от вездесущих пациенток. Весь персонал дневной смены собрался здесь, чтобы обсудить график. Было шумно, как в большом улье. Когда пришел Андрей Николаевич, все умолкли. Он распределил смены, ответил на несколько вопросов. Планерка быстро закончилась и все, как по команде вольно, разошлись по своим делам. Ординаторская опустела, остались Андрей Николаевич, Лиза и Маргарита.

– Как прошел рабочий день? – улыбнувшись, полюбопытствовал Андрей Поклонский.

– Я приняла первые роды.

– Да, я слышал. Кажется, не все прошло гладко?

– Были сложности, но мы справились! Состояние матери стабильное, ребенок здоров, – отчиталась доктор Лаврова.

– Сегодня меня ударило током от дефибриллятора. Чуть кондратий не хватил! – держась за сердце, рассказала Марго.

– Я еще никого не хватал! – войдя в кабинет, сказал молодой человек в черной кожаной куртке и рваных джинсах.

Благодаря высокому росту и внешности его было сложно не заметить. С длинными волосами пшеничного цвета и голубыми глазами, он напоминал норманнского викинга, завоевавшего когда-то берега Англии, или варяга, пришедшего править Русью. В нем чувствовалось благородство, широта ума и невероятная внутренняя свобода. Наверное, где-нибудь на стоянке рядом с поликлиникой припаркован его мотоцикл.

– Нашу работу придумал дьявол. Мы каждый день вынуждены ходить в эти маленькие отделения преисподней, – изрек он.

– Осторожней с выражениями! – строго предупредил Андрей Николаевич и тут же рассмеялся, протягивая ладонь для приветствия. – Здравствуй!

– Слушаюсь, о Великий Мефистофель! – отвесив поклон, Кондратий обменялся рукопожатиями с начальником.

Впечатление, которое он произвел, смазалось и померкло. Все-таки внешность обманчива. Однако Андрею Николаевичу шутка пришлась по душе, Марго лишь натянуто усмехнулась. Кондратий снял куртку и зашёл в гардеробную, чтобы переодеться. Через минуту появился в униформе и небрежно накинул медицинский халат, который значительно преобразил его. Здесь следует сказать, что сначала Кондратий специализировался на акушерстве и гинекологии, однако чуть позже стал хирургом и выполнял сложные операции в родильном отделении.

– Мой индивидуальный пропуск в ад, – он прикрепил на левый верхний карман бейдж с именем и фотографией. – Ух, ты, новенькая!

Он, наконец, отвлекся от своей персоны и заметил Лизу. Она почувствовала себя ученицей младших классов и, сконфузившись, улыбнулась. Кондратий подошел к коллегам и протянул Лавровой руку.

– Кондратий, – надменно представился он.

– Простите? – смутилась она.

– Мое имя Кондратий Королев, – произнес он спокойно.

Наверное, такая ситуация возникала не в первый раз.

– Простите, – рассмеявшись, повторила она. – Такое имя редко встретишь в наше время.

– Да, мои родители были те еще шутники. А вы?

– Что я? Есть ли у меня чувство юмора?

– Я вижу, что нет. Как вас зовут? – продолжал Кондратий.

– У меня есть чувство юмора! – гневно сверкнув глазами, ответила новенькая.

– Нервная чертовка, люблю таких, – сказал он, ухмыльнувшись.

Маргарита Белозерская напряглась, словно была свидетелем охоты льва на беззащитную лань. Елизавета сощурилась, и, так и не назвав имени, ушла.

– Безымянная, нервная и симпатичная, – заключил он, глядя ей вслед.

Злясь на саму себя, Лиза вышла в коридор. Она реагировала как девочка – подросток на его глупые шутки и оттого чувствовала себя неуклюжей. Очутившись на лестнице, она схватилась за перила, вкладывая все свое напряжение. Костяшки на ее руках побелели. Первый рабочий день оказался не таким уж легким.

***

Забота о новорожденных заключалась в безупречной гигиене персонала и строгом соблюдении санитарных норм. Предметы ухода за младенцами должны быть стерильными. В поликлинике всех этих правил неукоснительно придерживались. Палата была белоснежной, как облака или первый снег. Свет потоками струился из широких окон, отчего детский бокс сделался похожим на временное пристанище ангелов.

Лиза наблюдала за малышами в детском покое. Младенцы, которые родились в этот день, здоровые и активные. Все мужского пола. Малютки спали после вечернего кормления. Лиза заполнила историю родов мальчика, которого приняла утром. Он был крепким пятидесяти сантиметровым херувимом с нежной розовой кожей.

Андрей Поклонский вошел в палату тихо, будто крадучись. Елизавета немного занервничала, столкнувшись с начальством.

– Что делаете? – заинтересовался он.

– Заполняю форму, – не отрывая взгляда от карты, отвечала она.

Андрей взял карточку, закрепленную за мальчиком, лежавшим в кувезе у окна. Лицо заведующего было сосредоточенным и, как показалось, радостным. Наверное, он заботливый и любящий отец, хотя вряд ли женат – на безымянном пальце нет кольца.

– Интересно, какое будущее ждет этих детишек, – вдруг произнесла она.

– Ну, они вырастут, – начал Андрей.

– Кем они станут? – спросила Лиза мечтательно.

– Первый малыш, принятый вами сегодня, определенно станет певцом. Он очень громкий. А этот, – он указал на младенца в кроватке посередине, – будет боксером, посмотрите, как крепко он сжимает кулачки.

Лиза рассмеялась, представив новорожденного в боксерских перчатках. Врачи находились в одной комнате с будущим, никто не бывает к нему так близко.

– А вообще многое зависит от родителей. Только благополучная семья может дать ребенку хорошее воспитание и образование, – сказал заведующий отделением.

– Возможно, вы правы, но многое будет зависеть от человека, от его целеустремленности. Ведь и в неблагополучных семьях рождаются талантливые дети, которые, вырастая, добиваются успехов в жизни. И сложные семейные обстоятельства только закаляют их, делают сильнее, – горячо произнесла Елизавета.

– Не согласен с вами, – Андрей покачал головой. – Вот взять, например, этого ребенка, – Поклонский указал на мальчика, который лежал в кувезе у окна, именно его карту он держал. – Сегодня от него отказалась мать.

– Какая трагедия, – расстроилась Лиза.

– Вовсе нет. Это не трагедия, но, может быть, удачный старт. Мальчик попадет в обеспеченную семью, и его ждет жизнь с большими возможностями.

Лиза пожала плечами, никто не знает, как сложится судьба отдельно взятого человека. Если бы, она могла предположить…

***

…крики врачей в родильном боксе эхом разносились по отделению. Лиза ничем не могла помочь. Бездействие доводило до отчаяния.

– Уведите ее отсюда, – крикнул доктор.

Елизавету вывели из родильной палаты. Сквозь пелену слез, застилавшую глаза, она видела свои окровавленные, дрожавшие руки. Красные пятна на голубой униформе образовали причудливый рисунок.