— А почему же ты тогда в него тыкаешь?

— Что я делаю?

— Ну, ты же ткнула в него пальцем и сказала, что это его пистолет, — не успокаивалась девушка.

— Я с тобой спячу, — тяжело вздохнула соседка, — Жени здесь нет.

— А где он?

— Что ты к нему пристала? — окрысилась та, махнув в ее сторону пистолетом, — какая разница, где он! Как ты мне надоела! Вот, смотри. Это его пистолет.

Лена подошла к высокому креслу, стоявшему лицом к окну и постучала по его спинке. Лера окончательно уверилась, что соседка сошла с ума. Сегодня она с самого начала говорит и делает одни странные вещи. Просто ум за разум заходит. Как только ей пришла в голову мысль уехать с хахалем, не взяв никаких вещей, так с головой что-то и приключилось. Правду говорят, что если у людей сносит крышу, то это надолго. С чего это вдруг она начала утверждать, что пистолет принадлежит креслу? Уж не считает ли она его живым существом?

— Но ведь этого не может быть, Лен, — осторожно начала она, — ему не может принадлежать пистолет.

— Да почему не может? — соседка топнула ногой.

— Ну как же, ему вообще ничего не может принадлежать.

Лена кашлянула, заглянула за спинку кресла, как бы проверяя, все ли с ним в порядке, потом посмотрела на соседку изумленным взглядом.

— Кто-то из нас спятил, — констатировала она в полной растерянности, — я уже совсем ничего не понимаю. Почему ему не может ничего принадлежать, черт возьми?

— Но ведь оно же неживое… ну, неодушевленный предмет.

— Кто? — глаза у Лены округлились.

— Да кресло же!

— О Господи! Пистолет не принадлежит креслу, как такое могло прийти тебе в голову! Вот ему он принадлежит!

И она рывком развернула кресло в сторону соседки, демонстрируя изрядную силу. Лера взглянула, собираясь продолжить дискуссию в том же духе, но слова застыли на губах. В кресле сидел человек, связанный по рукам и ногам. Рот его тоже был перевязан какой-то тряпкой для того, чтобы он не мог кричать. Лера минут пять созерцала содержимое кресла, не в силах ничего сказать. Такого перехода она не ожидала. Всего ожидала, но не этого. Надо же, связанный человек в кресле! Да такое только в кино и показывают. В жизни этого не может происходить, в жизни все гораздо скучнее и обыденнее.

Наконец, она перевела дыхание и спросила хриплым голосом:

— Это кто? Женя?

— Какой Женя, блин! Разуй глаза! — завопила Лена, — ты что, слепая? Ну, смотри же! Узнаешь?

— Я должна его узнать? С чего бы, ведь ему все лицо дурацкой тряпкой замотали. А кто его так, а?

— Сегодня ты побила все рекорды тупости.

— Кто бы это говорил! Сама стоит тут и размахивает своим идиотским пистолетом, нет, чтобы человеку помочь. Взяла бы и развязала его. Рот хоть освободи, мы спросим у него, кто он такой.

Человек в кресле закатил глаза.

— Вот, ему уже плохо, — указала на него Лера, — видишь, он задыхается.

— От тебя любому станет плохо, — Лена в ярости скрипнула зубами и пнула ногой связанного, — а ну, хватит рожи корчить, ты! Мне надоело с тобой препираться, Лера! Если ты совсем ничего не соображаешь, тут я ничем помочь не могу. Это Олег!

— Его так зовут? — полюбопытствовала та, — а зачем ты его пинаешь?

— Я сейчас тебя пну! — соседка шагнула к ней и угрожающе взмахнула пистолетом, — включи соображалку наконец! Это Олег! Олег! Ты что, уже не помнишь, кто он такой?

— Олег? — Лера вытаращила глаза, — а что он здесь делает? Ты хочешь сказать, это не Женя… тьфу, запуталась совсем! Какого черта ты его не развяжешь?

— Я не собираюсь его развязывать! С чего бы это вдруг, если я сама его связала.

— За-ачем? Ты что, спятила?

— Чтоб не мешал. Лез, понимаешь, куда не следует.

— Куда? — девушка вновь посмотрела на связанного.

— Не туда, куда ты думаешь! — Лена ткнула в нее пистолетом.

— Я ничего не думаю, просто спрашиваю.

— Куда не надо! А ну, сядь на стул!

— Убери эту штуку, она и выстрелить может, — предупредила ее та.

— Конечно, — усмехнулась соседка, — я знаю. Вот и сядь, пока не выстрелил. И ради Бога, заткнись.

Лера окинула взглядом ее, потом оружие, перевела глаза на Олега и напоследок осмотрела комнату в поисках стульев.

— По-моему, ты заболела, — заключила она, опускаясь на ближайший стул, — я вообще перестала тебя понимать.

— Ты сядешь или нет?

— Да села я, села. Видишь, уже сижу. Но я хочу знать, в чем дело. Объясни, зачем ты мне звонила и просила принести вещи. Я едва не надорвалась, пока тащила твое барахло, а ты даже «спасибо» не сказала!

— Спасибо, если тебе станет легче, — съязвила Лена, — вещи мне пригодятся, конечно. Очень мило с твоей стороны их принести. Но разумеется, мне просто хотелось, чтобы ты пришла сюда… Постой. С чего бы ты надорвалась? Я просила тебя принести совсем немного вещей.

— Ну да. Но я забыла, какие именно.

Олег в кресле издал сдавленный звук, похожий на хрюканье. Лена порывисто обернулась к нему и пригрозила:

— Будешь хрюкать — пристрелю. Понял?

Так как он не подавал других признаков жизни, она подскочила к нему и отвесила несколько пинков с правой и левой ноги.

— Ты понял, понял, понял?

— Прекрати его пинать! — возмутилась Лера, — ты совсем того, да? Он же не может тебе ответить! Развяжи ему рот хотя бы, а потом требуй ответа.

— А ты не лезь. Тебя я тоже пристрелю.

— Боже, что же это за болезнь такая? — простонала девушка, — надеюсь, не вирус.

— Ты заткнешься или нет? — соседка отошла в сторону, тяжело дыша, — что с моими вещами? — рявкнула она неожиданно.

— А я почем знаю? Вон они, в сумке.

— Иди и принеси ее.

— Но ведь я должна тут сидеть?

— Иди, — Лена наставила на нее пистолет, — и принеси. И учти, стрелять я умею.

Пожав плечами, Лера встала и отправилась в коридор за сумкой.

— Дверь открой пошире, — велела соседка ей в спину, — и без фокусов.

Исполнив ее пожелание, девушка подхватила с пола сумку, раздумывая, что же предпринять. То, что Лена спятила, видно невооруженным глазом. Что-то с ней случилось, раз она так странно себя ведет. Никогда раньше она не стала бы связывать людей и махать пистолетом. Было бы неплохо вызвать милицию и «скорую» заодно. Но разве ей дадут хотя бы минуту на это?

Затащив сумку в комнату, Лера поставила ее около ног соседки и отступила в сторону.

— Открой, — велела та.

— Сама открывай.

— Открой, говорю! Иначе сейчас выстрелю тебе в ногу, будешь всю жизнь хромать. Если доживешь до утра, конечно.

— Лен, давай «скорую» вызовем, а? — робко предложила Лера, — сейчас медицина далеко шагнула, почти все лечит. Глядишь, и тебя вылечит.

— Ты меня достала! Тебя лечить надо! Открывай и заткнись!

Вздохнув, девушка подчинилась. Она расстегнула молнию, как и было указано. Лена заглянула вовнутрь и вскричала:

— Ну, ты совсем больная! Ты что, вещи сложить не могла? Как попало напихала!

— Я торопилась, — с достоинством возразила девушка, — ты сама меня торопила. Быстрей, быстрей.

— Блин, ну это уже слишком! А чем воняет? Господи Боже, это же туалетная вода! Ты ее разлила? Убоище, — Лена села на стул и приложила пистолет к горящему лбу, — настоящее убоище. Тебе ничего поручить нельзя. Ох.

— А что я такого сделала? Я ее даже не трогала. Она сама разлилась.

— Конечно, — страдальчески согласилась с ней соседка, — конечно, сама. И флакон тоже сам треснул. Заткнись, Лера, иначе я за себя не отвечаю.

— Если ты такая нервная, то сама бы и забирала свои шмотки. Какого черта я тут нужна?

— Сейчас объясню, — ноздри Лены расширились, она была в ярости, — сейчас так объясню, не обрадуешься. Ты говорила, что мне вечно попадается одна шваль.

— Ничего подобного я никогда не говорила.

— Но думала!

— И не думала. Ты сама так сказала.

— Я сказала! — рявкнула Лена, — заткнись, зараза! У меня руки чешутся тебя пристрелить!