Леди Штакельберг стала испытывать болезненную потребность хоть в чьём-то обществе. Раньше такого никогда не было. Та Ильзе, которая была до войны, прекрасно справилась бы со всем сама.

— Ладно, Фриц, я на улицу. — Леди Штакельберг остановилась у своего кресла и вцепилась в спинку.

— Я с вами, — ответил Фридрих так, как будто вот-вот заплачет. Ильзе вздохнула, желая что-то сказать, но быстро передумала. Срываться опять ей не хотелось. Пусть идёт. Если что, она прикажет ему уйти уже на месте.

Леди Штакельберг вылетела из замка буквально стрелой, не обращая внимание ни на Фридриха, уныло плетущегося сзади, ни на челядь, шастающую во дворе, ни даже на сильный ветер — на всё то, что обычно выводило из себя. Она быстро зашагала вперёд так, будто торопилась куда-то, но потом замедлила шаг. Сердце опять резко сжалось, и Ильзе показалось, что она вот-вот упадёт в обморок.

Леди Штакельберг устало вздохнула. Что же за день такой! Ещё с утра всё было относительно нормально, если исключить усилившуюся тревогу. Ильзе становилось страшно оттого, что она стала сама не своя.

Отдышавшись, леди Штакельберг пошла дальше. Ей встретилась Софья Рихтер — дочь герцогини Ульрики. Ильзе узнала её не сразу и лишь приглядевшись поняла, что перед ней не крестьянка, а дочь главнокомандующей замком Мёллендорфом. Девушка сидела на земле, а перед ней лежал клинок, переломанный надвое. Она держала над ним ладони так, как будто грела их. Подойдя чуть ближе, Ильзе увидела, что ладони Софьи временами излучали синеватое излучение. Это вызвало у леди Штакельберг улыбку. Похоже, Софья — тоже ведьма и с помощью магии пыталась починить клинок. Ильзе очень удивило, что девушка не скрывает своих магических способностей и колдует на глазах у проходящих мимо солдат и слуг. Это казалось ей, всю жизнь скрывавшей свои способности, большой смелостью.

Софья была настолько увлечена процессом, что даже не заметила Ильзе. Внешне девушка ни разу не напоминала дочь одной из богатейших герцогинь Эллибии: длинные бесцветные волосы были спутаны и растрёпаны, чисто-белое платье было испачкано травой и землёй и напоминало скорее крестьянские обноски. В отличие от матери, которая всегда старалась выглядеть красиво и ухоженно, тем самым демонстрируя свой статус, Софья никогда не носила даже драгоценных камней и металлов.

Внезапно замерев и устало выдохнув, девушка продолжила ритуал. Под её руками снова возникло синее свечение, обломки клинка заискрились ярким неоновым сиянием, но секунд через пять погасли. Софья убрала руки и приложила одну из них ко лбу так, будто у неё резко заболела голова.

— Почему не выходит? — проговорила она едва слышно своим тонким высоким голосом.

— Кто ж так делает? — Ильзе не заметила, как это вырвалось у неё. Софья, похоже, не знавшая, что леди Штакельберг всё это время была рядом, резко задрала голову и вздрогнула. В её фиолетовых глазах загорелся какой-то страх, будто Ильзе пришла сюда, чтобы пытать или казнить девушку. Леди Штакельберг улыбнулась, чтобы дать понять, что бояться нечего.

— Вы в-ведьма? — неуверенно проговорила Софья.

— Фридрих, следи, чтобы никто не смотрел и не подошёл, — сказала Ильзе и опустилась на колени рядом с обломками. Она молча занесла над ними руки, в голове проговорила заклинание, сконцентировавшись на нём. Её радужки блеснули белым, а под руками возникло такое же голубое свечение, как и у Софьи, но чуть темнее. Ильзе пристально смотрела на две половинки клинка, которые начали постепенно срастаться, всё так же посверкивая синим. Софья, сидевшая перед ней, смотрела на всё это каким-то опечаленным взглядом. Видимо, ей было обидно, что она не смогла так же. У Ильзе же это вызывало улыбку. Всё-таки уроки не прошли зря.

Когда половинки наконец закончили срастаться, леди Штакельберг подняла с земли клинок, подбросила его перед собой, поймала и отдала Софье. Та тут же искренне заулыбалась, поклонилась и принялась благодарить Ильзе.

— Твой? — спросила леди Штакельберг, поднявшись.

— Матери, — ответила Софья, со смущённой улыбкой разглядывавшая лезвие.

— Я так и знала.

— Миледи, баронесса Склодовская приехала. — Сзади подбежал Фридрих. Ильзе уже успела забыть про него, и от неожиданности вздрогнула, резко обернулась и увидела приближающуюся к ней на лошади Вацлаву. Её рыжая коса растрепалась, на лице красовались кровоподтёки, баронесса выглядела уставшей и разбитой. Такой леди Штакельберг не видела её даже во время осады Мурасаки, которая была изнуряющей и выматывающей для всех.

Подняв взгляд на Ильзе Вацлава скривилась, остановила коня и спешилась.

— Доброе утро, миледи. — Баронесса откланялась. — Они напали на Мёллендорф.

— Как? — произнесла Ильзе в недоумении.

— Мы с герцогиней Ульрикой собирались пытать пленников, я отлучилась, так как мне нужно было забрать у Мёллендорфа клинок для пыток, но на пути к нему мне встретился перепуганный оруженосец, который рассказал, что видел надвигающуюся армию в окно. Я уехала и потом ещё видела, как рушатся башни и горит двор. — Вацлава хлопнула лошадь по шее и взяла её под узды. — Они однозначно все уже мертвы. Ульрика, может, гниёт в темнице.

— Заткнись! — Ильзе была вне себя от ярости. — Как вы могли потерять крупнейший и сильнейший лагерь пыток?! У Мёллендорфа было так много людей. Как он посмел проиграть сражение? — Леди Штакельберг схватилась за голову. Ей хотелось сжечь всех, кто был рядом с ней. Хотелось перерезать им глотки, перестрелять из арбалета, растерзать, словно ветианцев. Ильзе сжала руки в кулаки. По телу прошлась дрожь, кровь в венах будто закипала.

За спиной послышался сдавленный всхлип. Леди Штакельберг обернулась и увидела, как Софья обнимала Фридриха, плакавшего ей в плечо. Девушка гладила его по спине, шептала слова поддержки, но оруженосец, похоже, продолжал плакать. Ильзе усмехнулась. Фридрих всегда казался ей слабым. Он никогда ничего не отвечал на грубость, даже когда стрелял из арбалета по ветианцам, его руки дрожали от страха так, будто он сражался с многотысячной армией дикарей. И теперь, когда у них появились проблемы, он просто позорно рыдает.

— Хватит. — Ильзе коснулась его плеча. — Твои глупые слёзы ничего не изменят. Ты рыдаешь как маленький мальчишка. Тебе почти шестнадцать.

— Я не считаю слёзы проявлением слабости. — Перед леди Штакельберг возник Витольд — тот, кого она меньше всего ожидала увидеть сегодня. От неожиданности даже Софья вздрогнула и резко обернулась назад. Фридрих вырвался из её объятий и застыл, прижимая руку к открытому рту, будто потерял дар речи. — Он же не отступил, не сдался, не предал родину. — Барон убрал с лица сальную прядь русых волос, обнажив кровавую рану, красовавшуюся на лбу.

— Где Генрика? — Ильзе всё ещё не верила своим глазам. Всё, что происходило вокруг и до этого будто утратило значение в один момент. Какая-то слабая, бьющаяся в сердце надежда затмила всё это. Ведь если барон Герц здесь, значит, и герцогиня где-то поблизости. Они же лучшие друзья и всегда ходят вместе.

Не успел Витольд ответить, как из-за большого дуба, стоявшего у стены башни, вышла низкая темноволосая девушка, казавшаяся огромной только из-за своих доспехов. На её вспотевшем бледном лице не было кровоподтёков и синяков, но оно было бледным и не выражавшем ничего, кроме страшной усталости. Генрика шла прихрамывая — похоже, повредила ногу, но не подавала виду, стараясь держаться гордо, как и подобает знатной воительнице. Приблизившись к Витольду, она перевела уставший взгляд на Ильзе. И в этом взгляде не было ни теплоты, ни трепета, ни даже радости. Только усталость и равнодушие.

Ильзе не знала, что сказать ей. Она замерла не в силах подойти. Что-то мешало ей даже пожать герцогине руку. По сердцу снова прошёлся страх, смешанный со счастьем. Ильзе впервые была действительно рада знать, что кто-то дорогая для неё жива.

— Прекрасно. — Она выдохнула с облегчением. — Герцогиня Рихтер в Мёллендорфе, графиня Кюгель вообще непонятно, когда вернётся, хотя бы вы, герцогиня Корхонен, здесь. И вы, ваша светлость. — Ильзе покачала головой и горько усмехнулась. — Где вы вообще были всё это время?