Айвена, напевая себе под нос, расчесывала темные кудри Альмейры. Сколько бы ни проходило времени, Вейни не могла перестать удивляться шелковистости и послушности волос юной принцессы. Их можно было заплести во что угодно. У Риммы же, наоборот, волосы умудрялись вырваться на волю из самых тугих кос. Старшая целыми днями носилась в ореоле молний по Оссатуре, землям забвения, пустыням, горам, в Зачарованных садах, над Сирмэном, по долине Нойры — легче было перечислить, где она не носилась, ограничившись коротким «была везде». К концу путешествий не только прическа Риммы оказывалась никуда не годной, но и платье. Рукодельницы Синааны ткали ей новое платье буквально каждый день. Раньше одежду дочери создавал Майриор, но в последнее время это происходило нечасто. Темный король совершенно перестал обращать внимание на собственных детей.

Его мысли и мысли Клинков вертелись вокруг войны. Айвена помнила, какой неожиданностью для нее стал заключенный мир. Казалось, она только-только топила корабли и деревни — вернувшись на Лакриму после одной вылазки, вампиресса обнаружила, что нападать больше нельзя. Об этом ей сказал Бетельгейз, сын Майриора. Уже спустя пару часов Король назначил время собрания слуг Синааны.

«Мы разрушим империю до конца», — сказал Майри тогда, заставив зажечься энтузиазмом даже Белладонну.

Вскоре в Синаане появились Валентайн, член императорской семьи, и Валетта Инколоре, особо приближенная к правительнице западных земель. Теперь Клинки знали все секреты империи. Они могли бы напасть даже на следующий день, но Король желал гарантированной, абсолютной победы. Девятнадцать лет прошло в подготовке к войне. В заливе Теней собирался флот, ловчие дрессировали водных ящеров, кузнецы ковали оружие. Ситри Танойтиш, желая ускорить войну, воровала корабли империи. Валентайн и Белладонна строили планы, Леонард муштровал армию. Остальные предпочитали наводить бедствия на земли империи. Ситри, например, помимо кражи кораблей, подрывала экономику Хайленда, с улыбкой объясняя, что знает слабые места кронпринца. Валентайн неохотно помогал ей в этом. Полуночный рыцарь считал, что война должна вестись открыто.

А что же Айвена? Она ухаживала за дочерьми Майриора Десенто, ревновала к Лете Инколоре и тщетно пыталась не вспоминать о Королеве. Королева могла вернуться в любой момент. Вейни, подобно многим, страшило ее возвращение. Возвращение Темной королевы Синааны ждали только Белладонна, Валентайн и Леонард, которым нечего было скрывать.

В отличие от остальных. Что будет, если леди узнает об отношениях с ее мужем и, особенно, о внебрачной дочери? Сдержанностью Королева похвастаться не могла. Как Майриор, она была довольно порывиста в проявлении эмоций. Возможно, по этой причине ей понравился Валентайн, что раздражало Ситри. Отношения между «друзьями детства», по словам Танойтиш, всегда омрачались посторонними женщинами. Айвена однажды поинтересовалась, почему Ситри и Валентайн не освятили свой союз, и получила лаконичный ответ: «Не предлагал». Впрочем, казалось, что Ситри не хотелось брака самой. Ей, при патологической ревности, больше нравились свободные отношения.

Задумавшись, Вейни не сразу заметила, что Альмейра наблюдает за ней в отражении зеркала.

— Что-то не так, милая?

Девочка опустила глаза. Отношения с ней всегда были доверительными. Аль могла рассказывать о любой мелочи без страха быть непонятой. В этот раз тема оказалась серьезнее, чем мелочь. Альмейра медленно, стыдливо призналась:

— Да. Мне Римма сегодня сказала, что я буду одна, потому что принцессы всегда одни. Их любят только няни, — девочка сделала паузу. — Ты моя няня.

— Какие глупости, — растерявшись, Вейни сбилась в плетении и распустила косу наполовину. — Папа любит тебя.

— Римма сказала, что родители всегда хотят выдать дочь замуж за влиятельного человека, который ее не будет любить. Он будет смотреть на ее красоту и… деньги. Что такое деньги? Я спросила у Риммы, она не знает. Что-то нехорошее?

Айвена чуть кивнула. Она никогда не знала, что нужно говорить и делать в сложные моменты. Препятствия смущали ее.

— Римма сказала, что я буду жить с чужим человеком, а она — с любимым, потому что будет выбирать сама. Она выйдет по любви, а я — как захочет папа… или мама.

Вейни спрятала кончик косы в прическу и закрепила ее шпилькой.

— Не слушай сестру, — удалось выговорить ей. — Римма вредничает. Как всегда. Папа никогда не заставит тебя что-то делать и тем более не отдаст плохому человеку. Он ведь добрый. Не бери в голову, мое золотко, — Вейни поцеловала девочку в щеку. — Все готово, можешь вставить оставшиеся заколки. Не против, если отойду на пару минут?

Альмейра кивнула. Без Риммы она превращалась в показательно хорошего ребенка. Улыбнувшись, девочка потянулась за шпильками; Айвена медленно шла в сторону двери и думала, что очередной приступ начался чертовски не вовремя. Багровели закованные в лед стены, в них бились артерии и распускалась паутина капилляров. Голова начинала кружиться в такт ритму крови.

— Сумасшедшая, — прошептала Вейни и отерла щеку. Имя острову выбирала она: «слезами» Лакрима называлась не случайно. До рождения Риммы Айвена провела в доме немало минут, полных одиночества. Тогда, кроме нашедшего новую пассию Майриора, ей некого было любить. И было некем быть любимой.

***

Местом поединка назначили берег одного из озер Зачарованных садов. Зачарованные сады окружали Золотые палаты, резиденцию Короля. Их разбили в незапамятные времена без участия Короля — до появления Вейни Майриор Десенто презирал флору. Зачарованные сады включали в себя три озера, лес белых деревьев и россыпи хрустально-стеклянных цветов — дань богине Лантане, про которую Айвена знала немного. Цветы трескались и разрушались, если на них кто-то наступал, и сразу же восстанавливались, как по мановению волшебной палочки. Вейни нравились Зачарованные сады. В них дышалось легко и спокойно, а деревья и трава испускали ровное сияние. В озерах плавали розоватые, лазурные, жемчужные, салатовые «кувшинки». Айвена попыталась посадить одну около своего замка — та завяла через день, не пожелав пустить корни.

Леонард вместе с одним из лордов, незнакомым вампирессе, отмечал лентами арену, а Майриор Десенто, сидя на световом троне, создавал ложе для гостей. При виде него Вейни стало легче. Отпустив руку Альмейры, она подошла к любимому.

— Решил прийти?

Светящиеся доски, а может, и камни, а может, что-то, чему нет названия, сложились в скамью. Король не стал поворачиваться к Айвене. Как ей хотелось увидеть Его глаза! Под их светом она чувствовала себя умиротворенной. Ведь она — создание Короля.

— Конечно, — раздался голос, сводивший с ума с каждого, если того хотел хозяин. Сейчас он звучал по-человечески обычно. — Я не могу пропустить его унижение.

Вейни улыбнулась.

— Вдруг выиграет.

— Черта с два он выиграет! — процедил Владыка в ответ. Когда Майри в таком настроении, с ним лучше не разговаривать. Он, разумеется, имел в виду Валентайна. Айвена никак не могла понять, почему Король и бывший хайлендский принц не могут сдружиться. Неужели сложно? У нее, Вейни, не было врагов. Она поддерживала ровные дружественные отношения со всеми и боялась ссор. Даже война с Хайлендом выводила ее из равновесия: поэтому Айвена отказалась от звания Клинка, о чем ни капли не жалела. Она любила тишину и дом больше славы и почестей. Леонард и Валентайн, которым звания даже не предлагали, не понимали подобного решения. Грубые мужланы… Леди начала подниматься по уже построенной трибуне. Ей стало неспокойно, и спустя пару ступеней Вейни поняла причину — на белом дереве лежал пепел. Его могло оставить только одно существо.

— Твои волосы…

— Спасибо, — поблагодарила Айвена, заставив себя улыбнуться, и поправила косу, зацепившуюся на ожерелье. Наама призраком кружила вокруг. Существо огня не могло прикоснуться к владычице воды — к счастью. Вейни боялась находиться с Наамой в одной комнате. Кто знает, что на уме у этого подобия человека…