Корабль, предназначенный им, сожгла Наама, и аристократам пришлось сесть в ободранное рыбацкое корыто. Отогнав окружившую их толпу веслом, юноша в мундире отчалил. Весельная лодка, с ума сойти… Ее утопит первая же волна, но Китти даже не думала об этом, с тихой злостью смотря на север. Наступила ночь, но темноте не давал расцвести огонь. Его отблески играли на маслянистой глади Сирмэна. Водный дракон, беснуясь, топил корабли в гавани, предпочитая большие галеры — на них было больше людей. Толпа на берегу редела, поняв, что спасения по воде они не дождутся. Оставался лишь путь на юг, который пережили бы не все. Часть армии двинулась за горожанами, до последнего исполняя свой долг, но никакое воинское мастерство не могло помочь спасти беженцев от бесконечных раскаленных песков и зноя.

Дора все ревела, размазывая остатки макияжа по лицу, капитан и Танойтиш смотрели вниз. Китти же смотрела, как с востока бегут все новые черные тени, заполоняя левый берег реки. Странно, никто не заходил в сам город, наоборот, все выходили из него, спешно занимая корабли и отплывая на север, собираясь в новый флот… У Вилариас возникло дурное предчувствие. Отчаяние, которое возникло, едва она услышала о нападении на Палаис-иссе, сменилось тихой яростью.

— Они сожгут меня, — внезапно истерично забормотал лорд, срываясь в визг, — сожгут на самой главной площади! Он разрежет меня на кусочки, когда узнает! Госпожа замурует в гранитные плиты…

Дора зашлась в новом рыдании.

— Меня надо было слушать, — съязвила Китти, вновь оборачиваясь к Реймир-сум. Вода отходила…

— Отберет деньги, заставит уйти в южные племена…

— Гребите быстрее! — крикнула Китти. — Айвена сейчас тут все затопит!

Рулевой, чуть не открыв рот, повернулся к ней. Действительно, глупый приказ… Ведь их уже тянуло в Сирмэн. Вилариас выругалась. Опять волны, опять вода… Ощутив такую злость, что, казалось, ее сейчас разорвет изнутри, Китти встала, обратив руки к северу. Голубой огонь лизнул ей пальцы, и лодку понесло на юг, в теплые воды Аэрмиссе. Воды моря почернели, поднимаясь к небу вместе с кораблями беженцев, льдинами. Толща воды светилась, ловя блики пожара, становясь красной, как кровь. Дора взвизгнула, Танойтиш снова забормотал, покачиваясь, ругая звезд за новые напасти, а Китти стояла, замерев и смотря, как башни Реймир-сум опускаются вниз, в толщу воды, как в бездну ада. Как давно она не видела такого…

И надеялась, что больше не увидит никогда.

— Мы потеряли благословение звезд, — произнесла высокая женщина в белом. На ее большом пальце ровным оранжевым пламенем светилось кольцо. — Вера испорчена тринадцатой звездой. Нам нужно в Аливьен-иссе и поскорее.

Маленькая одинокая лодка, путь которой освещала фигура леди Санурите, верховного адепта звезды рассвета, неспешно поплыла на юг.

========== Глава 16 Половина души ==========

18 число месяца Альдебарана,

кронпринц Михаэль Пауль Джулиан Аустен

— Ты никогда не давал мне жить. Всегда презирал. Я не был членом семьи, поэтому ты украл ее.

— Членом семьи? — вопросил он. — Тебя? Твоя мать — тварь Тьмы, отобравшая моего единственного сына. Она убила его и скрылась обратно в своей норе, оставив тебя с братом обузой. Лучше бы забрала вас с собой.

— Чтобы ты мог убить нас без порицания? — Валентайн держал руку на гарде меча, и Михаэль не мог этого не видеть.

— Я бы сделал это.

Сон прервался, оставив кронпринца с бешено бьющимся сердцем. Перед глазами стояла лазерная вспышка. В тот день, девятнадцать лет назад, он направил ее на собственного внука — и не жалел о поступке ни капли. Воспоминание, подпитанное ненавистью, оставалось таким же ярким. Да, чувство лишь усилилось после ухода Валентайна на сторону королевства. Старая, разъедающая, сводящая с ума ненависть. Она заставляла отправлять внука на границу, в самое пекло войны, отдавать унизительные приказы, заглушать малейшие попытки остальных отблагодарить Валентайна и, самое приятное, увести его жену.

Михаэль догадывался, что когда-нибудь обман всплывет наружу окончательно. Об адюльтере действительно знали все. О нем судачили продавщицы на главном рынке, о нем с придыханием говорили придворные дамы. Михаэль и Мару Аустен! Блистательный принц империи, пожиратель женских сердец! Мужчина, под чьим волшебным взглядом темных очей таяла каждая. Вечно юная красавица с безупречными манерами и обаянием, жена второго на очереди наследника! Женщина, не взглянувшая ни на кого за все годы брака и мгновенно попавшая под чары Михаэля. Это ли не сказка? Даже Астрея закрывала глаза на подобную безнравственность в столице. Только Валентайн не знал о измене.

Уже позже, проведя пару допросов, Михаэль выяснил, кто рассказал будущему предателю о связи — осведомительницей оказалась Валетта Инколоре, ушедшая вместе с изгнанным из империи Валентайном. Однако причина ее поступка осталась неизвестной… до некоторых пор. Сейчас Михаэль знал причину.

«Он вернется за мной», — мелькнуло в голове. Именно Валентайн, преисполненный желанием мести и обиды, будет командовать новой армией Синааны. Не стоило умалять достоинства внука как военачальника: Валентайн завоюет восток за пару дней, перейдет горы и захватит столицу. Он вырежет всю империю, как утопил смертное измерение в крови по приказу короны. Он убьет и Михаэля, и Мару, и малютку Сэрайз. Он всегда идет на поводу своих чувств — совсем как отец.

Хрустальный клинок прервал жизнь Вердэйна, и два брата, оставленные в Каалем-сум, осиротели. Младшего уже нет; Валентайн, к сожалению, еще жив. Некоторые называли его Полуночным рыцарем, некоторые — Рыцарем-полукровкой, но большинство — Полуночным чудовищем. Разочарование — вот что Михаэль считал причиной смерти любимой супруги. Разочарование в Валентайне. Аделайн пыталась полюбить внука, но не смогла. Мальчик, казалось, чувствовал отношение к себе и рос необузданным, несдержанным, ненавидевшим авторитеты и приказы. С истинно северным спокойствием он наблюдал за слезами других, не видел грани между добром и злом. Он не признавал ни искусства, ни знаний — Валентайна привлекал только блеск оружия. Надеясь на его исправление, Михаэль вызвал в Каалем-сум лучших рыцарей империи, дабы те внушили внуку кронпринца свои идеалы и принципы, но все тщетно. Услышанное извращалось настолько, что трудно было узнать сказанное. Оперируя святостью, милосердием и гуманностью, Валентайн убивал со всей жестокостью — быстро и хладнокровно, говоря, что жертва не мучилась долго. Он говорил об идеале рыцаря, но за идеалом скрывался лицемерный палач. Он говорил об уважении к женственности, но спокойно избивал или убивал девушек, стоило появиться причине. Только лорд Эдгар Вилен сумел добиться частичного исправления: Валентайн ценил свой народ, но такие качества в императорской семье не считались плюсами. А няня маленького принца, Офелия Нептане, говорила, что мальчик боготворит отца и ненавидит мать, оставившую его с дедом, убившую принца Вердэйна.

Михаэль ненавидел Валентайна. Мягкость, с которой он воспитывал сына, так и не родилась в общении с внуком. Любой разговор заканчивался криком. Валентайн был похож на мать, и его глаза воскрешали яростную неприязнь в Михаэле. Не раз и не два кронпринц поднимал руку на внука, однако тот не чувствовал боли, словно его кожа промерзла насквозь. Выходя из себя, Михаэль кричал, что Валентайн выродок, клеймо, позор императорской семьи, что он бастард, которому не стоило рождаться, как и брату. После того, как в отместку Валентайн сломал ему руку силой серебристой крови, Михаэль перестал посещать внука и словно вычеркнул из своей жизни. Он больше не слушал рассказов учителей об успехах Валентайна. Все свое время он отдавал угасающей Аделайн, разочаровавшейся во всем.

Во всем…

Устало выдохнув, кронпринц приподнялся на кровати. Близился полдень; и зачем он лег спать? Проспал всего пятнадцать минут, не более, и получил головную боль как следствие. Погода не радовала. На севере Михаэль заметил плотную пелену серо-синих туч, надвигавшуюся на столицу. Знакомая картина: в горах бушевала метель, снег медленно захватывал столицу. Война совсем рядом. Снова. Как он хотел.