О поддержке Корнилова заявили и другие военные объединения. 13 августа Корнилову было вручено обращение, подписанное 10 организациями (Военная лига, Союз Георгиевских кавалеров, Союз воинского долга, Союз «Честь Родины», Союз добровольцев народной обороны, Добровольческая дивизия, Батальон свободы, Союз спасения Родины, Общество 1914 года, Республиканский Центр). Считалось, что все они входили в военную секцию Республиканского Центра (16).

Таким образом, по оценке Деникина, летом 1917 г. множество официальных и неофициальных контактов, встреч с политиками и военными «создавало иллюзию широкого, если не народного, то общественного движения, увлекавшего Корнилова роковым образом в центр его». В результате «… суровый и честный воин, увлекаемый глубоким патриотизмом, не искушенный в политике и плохо разбиравшийся в людях, с отчаянием в душе и с горячим желанием жертвенного подвига, загипнотизированный и правдой, и лестью, и всеобщим томительным, нервным ожиданием чьего-то пришествия, – искренне уверовал в провиденциальность своего назначения. С этой верой жил и боролся, с нею же и умер на высоком берегу Кубани» (17).

На прошедшем 12–15 августа Московском Государственном Совещании во многих докладах говорилось о военном, политическом и экономическом кризисе после июльского выступления большевиков в Петрограде и провала июньского наступления на фронте.

Накануне Московский Совет общественных деятелей принял резолюцию, в которой отмечалось: «Драгоценные завоевания русской революции, давшие России свободу, равенство и надежды на широкие социальные реформы, подвергаются самой серьезной опасности. Глубокое расстройство охватило все части народного организма и грозит гибелью родине… во всей стране нет власти, ибо органы ее на местах исчезли в первые дни революции, а заменившие их временные самочинные организации (прямое указание на структуры Советов, которые в политическом «лексиконе» контрреволюции обозначались этим термином. – В.Ц.), на долю которых выпало сохранение порядка, не обеспечивают населению самых основных условий охраны личной и имущественной безопасности. В стране нет суда и закона, ибо то и другое заменено усмотрением тех же организаций… Правительство, сознающее свой долг перед страной, должно признать, что оно вело страну по ложному пути, который должен быть немедленно покинут во имя спасения родины и свободы… Только такое Правительство, которое не признает этих всенародных задач партийными, может остановить страну на краю гибели и твердою рукою вывести ее на путь спасения. Таким беспартийным Правительством может быть лишь то, которое решительно порвет со всеми следами зависимости от каких бы то ни было комитетов, советов и других подобных организаций».

Об укреплении «порядка и дисциплины» в армии, уважении к офицерству и «вреде комитетов» говорил генерал Алексеев. Об ответственной, независимой от влияния Советов и политических партий деятельности правительства говорил Маклаков. Перефразируя Керенского, говорившего, что «нет родины без свободы», он призывал «ставить Родину выше свободы». Гучков вспоминал об апрельском кризисе и нерешительности правительства в борьбе с «анархией»: «наша теперешняя власть больна тем, что ее нет», «так называемая революционная демократия исключила из своего состава многие и многие элементы нашей, в сущности, демократической страны». Заметный резонанс вызвало выступление донского атамана генерала Каледина. От имени всех казачьих войск он призвал к полному устранению политики из армии, объединению фронта и тыла на основе военных порядков, восстановлению власти командиров, ликвидации армейских советов и комитетов (18).

Таким образом, накануне выступления генерала Корнилова наметилось формирование военно-политической организации, действующей, однако, в рамках легальности. В процессе государственного устройства не исключалась возможность использования аппарата Временного правительства после его «очередной» реорганизации. Технически это было несложно, так как к августу Временное правительство сменило уже третий состав. В политическом плане это означало отказ от «углубления революции» и, по сути, полный разрыв с советами рабочих и солдатских депутатов.

Сам Корнилов изначально не стремился к единоличной власти, допуская вариант Директории, построенной на основе разделения военной и гражданской ветвей власти. Летом 1917 г. цель будущего вероятного диктатора заключалась в достижении социально-политического компромисса с Временным правительством. Позднее эта «средняя линия» станет доминантой в политической программе Белого движения, что отразится и в лозунге «непредрешения». Но если в условиях гражданской войны эта линия была оправданна из-за отсутствия общероссийской легитимной власти, то в 1917 г. «средняя линия» вела к расколу между правительством и армией.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.