— Как ты домой пойдешь? Там не пройти — не проехать. Бедная моя машинка, ее, наверное, всю завалило. — Тамарина подошла к окну, прислонилась лицом к стеклу. — Вообще ничего не видно. Безопаснее всего сидеть здесь.

— Нет.

Говорил Тимур, но Лера не узнала его голос. Это был чужой голос. Мрачный, пугающий, безаппеляционный.

— Простите, молодой человек, что «нет»? — Тамарина повернулась к ним.

— Здесь не безопасно.

— Тим, ты чего… — пробрмотала Литвинова.

Лицо Тимура застыло маской. Только глаза горели — светлые как вода, сейчас, в полумраке, они казались черными. Они горели ненавистью. Лера потянулась, чтобы дотронуться до него, и тут же отдернула руку. Такого Тимура она не знала.

— Я понимаю, вам страшно, ребята, — сказала Тамарина с тревогой. — Но в любых обстоятельствах главное — сохранять спокойствие.

Лера повернулась к Тамариной. Как здорово, что она их нашла. Что бы ни происходило с Тимуром, пока с ними Александра Даниловна, им ничего не может угрожать.

Тамарина сочувственно улыбнулась, поймала взгляд Леры, подмигнула.

И внутренности Леры ухнули в черную пропасть, пропасть без дна, без воздуха, без надежды.

Потому что глаза Тамариной были сплошь серебряные.

Войцеховская и Литвинова вдруг попятились. Должно быть, они тоже заглянули Тамариной в глаза. Зажигалка выпала из рук Войцеховской, но она больше была не нужна. На улице все так же бушевала непроглядная тьма, в школе по-прежнему не было света, но все было видно. Страх, ярость, шок и паника освещали коридор не хуже прожекторов.

Тимур налетел на Тамарину, сшиб ее с ног. Она отлетела к окну, но в ту же секунду — и когда только успела — подскочила к нему, подняла за плечи и отшвырнула в стену словно он был куклой. С воем Войцеховская кинулась ей на спину, обхватила руками горло. Тамарина прокрутилась вокруг своей оси, и Войцеховская слетела с нее как с карусели, сбив с ног Литвинову.

Дневник!

Лера рванула молнию на рюкзаке, вывалила содержимое на пол. Вот она, розовенькая, в блестках тетрадка. В какую счастливую минуту Лера решила начать дневник именно сегодня, в школе? А Тимур еще ругался на нее. Если бы не это, они были бы сейчас полностью беззащитны перед Хозяйкой.

Удар. Еще. Крик.

Войцеховская швырнула свой рюкзак в Тамарину. Тамарина скрючилась, схватилас за живот — неужели попала… Но нет, она всего лишь вцепилась в рюкзак, разорвала его на две половины, легко, изящно, как бумажную салфетку. Войцеховская заверещала.

Но уже Тимур поднимался, весь в крови. Он прыгнул на Тамарину. Она уклонилась, развернулась, заехала ему ногой в грудь. Тимур снова упал. Она подпрыгнула и приземлилась обеими ногами на его щиколотку. Раздался тошнотворный хруст, Тимур закричал.

Лера замахнулась и кинула дневник. Он взлетел под потолок, перевернулся несколько раз. Дневник явно никуда не спешил, дневник наслаждался полетом, разбрызгивая липкие блестки по всему коридору. Он пролетел над Тимуром, который пытался дотянуться до своего рюкзака у стены, над визжащей Литвиновой, над Войцеховской, которая не могла оторвать глаз от того, что осталось от ее рюкзака. Он ударил Тамарину прямо в лоб и упал на пол.

Она пошатнулась, взмахнула руками. Получилось! Вот оно! Ну, сейчас…

Тамарина засмеялась.

— Что за детский сад, мои дорогие. Хоть бы перцовый баллончик прихватили-

Вжжжж. В Тамарину ударил разряд, она рухнула на пол. Из рук Тимура выпал электрошокер.

— У вас есть пара минут, — пробормотал Тимур. — Потом она очнется.

Литвинова побежала вперед по коридору. Войцеховская за ней.

— Дневник! — крикнул Тимур. Он пытался встать, опираясь на руки. Руки дрожали.

Розовая тетрадь валялась у ног Тамариной, которая уже начинала шевелиться. Кому она нужна, глупая бесполезная штуковина…

— Возьми! — В голосе Тимура звучал приказ.

Лера метнулась вперед, схватила дневник.

— Пошли!

— Я не могу… Нога… Иди сама.

— Я тебя не брошу. — Лера взяла его за руку, обхватила за талию. — Я помогу.

Она потянула его вверх изо всех сил. Бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не могут. Тимур застонал, скрипнул зубами, рванулся в сторону. Лера едва удержалась на ногах, но все-таки удержалась. Тимур оперся на колено больной ноги, поставил здоровую на пол и одним рывком встал, цепляясь за Леру.

Они ковыляли по коридору так быстро, как могли. Девчонок было не видно. Она убежали, они спаслись. Обязательно спаслись. Ведь где-то там, впереди, были люди, свет, выход из школы и этого кошмара.

Но выхода не было. А была арка, за ней коридор и распахнутая дверь кабинета, слишком знакомого, чтобы можно было спутать его даже в темноте. Была Литвинова, которая стояла в дверном проеме, окруженная слабым светом своей паники, и бешено махала им рукой.

Они не вошли в кабинет, а ввалились. Тимур соскользнул с Леры, привалился к стене. Лера тут же захлопнула дверь, задвинула щеколду. Это задержит Хозяйку. На сколько? Сколько минут-секунд-милисекунд жизни им осталось?

— ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ ЭТО НЕ СРАБОТАЛО? — Войцеховская подскочила к Тимуру. — Ты, гребаный пионер, обещал, что ее засосет в этот дневник, а ничего не случилось!!!

— Я знаю.

— ЧТО ТЫ НА ХРЕН ЗНАЕШЬ???

— Я там был, забыла? Я все видел.

— ТЫ ВСЕ ПЕРЕПУТАЛ, ПРИДУРОК! ТЫ НАС ПОДСТАВИЛ!!!

Тимур молчал.

— Он ничего не перепутал, — сказала Лера, не сводя с него глаз. — Он просто не все нам рассказал. Правда, Тимур? Я кинула в нее дневник. Он в нее попал. Он ее ударил. Но не сработал.

— Тим… как ты мог… — прошептала Литвинова, опуская на пол рядом с ним. — Мы тебе поверили, а ты… ты нам врал…

— Я не врал. Хозяйку можно так поймать.

— Но как же так-

— Просто внутри человека она неуязвима. Ее можно поймать только в один определенный момент. Когда она выходит из тела.

— А когда она выходит?

— Только когда ест.

Он не просил прощения, не раскаивался. Он был как всегда спокоен. Тверд в своем решении довести дело до конца.

— Ну и что… — начала Войцеховская и вдруг осеклась. Литвинова закрыла лицо руками. Лера вцепилась в край парты, чтобы не упасть.

Теперь им было известно все. Тимур и правда не соврал. Он всего лишь умолчал об одной маленькой детали.

Чтобы уничтожить Хозяйку, одна из них должна умереть.

Сегодня я умру.

Это было почти правдой. Сегодня — непременно, обязательно, сто процентов — умрет кто-то из них.

Надя Войцеховская, семнадцать лет, светлые волосы, голубые глаза, главная стерва класса, мечтает покорить весь мир.

Ксю Литвинова, восемнадцать лет. Каштановые волосы, карие глаза, будущая актриса, модель или успешная бизнес-вумен, страдает из-за разбитого сердца, но это быстро пройдет.

Лера Смирнова, семнадцать лет, девчонка как девчонка, от других отличается только непростым братом, и даже гитара не в счет.

Как определить, кому из них умирать?

Дверь дрожала под ударами. Крепкая деревянная дверь — единственное препятствие между ними и кошмарной смертью. Которое очень скоро рухнет.

— Как ты мог, Тим… Как ты мог так поступить? Я думала, ты мой друг…

— Она убила мою мать.

— Но причем тут мы?

— Я не хочу, чтобы она продолжала убивать. Ее надо остановить. Любой ценой.

— Так подыхал бы сам! — Войцеховская пнула его ногу. — Почему мы должны???

— Думаешь, я бы не хотел?

По щекам Леры катились слезы. Как хорошо она понимала его. И даже восхищалась. Как ловко он разыграл свою роль. Друг, защитник, влюбленный… А на самом деле манипулятор. У него была цель, а они, и она в том числе, не имели никакого значения.

— Почему ты сразу не сказал нам правду? — спросила Лера.

Тимур поднял голову. Его лицо было искажено от боли. Еще бы. У него наверняка сломана нога. И не надо притворяться, что он переживает из-за них. Из-за нее.

— А вы бы согласились?