Долгие две тысячи лет он ждал, глядя в прозрачное око оракула, ожидая знака. А его все не было… Отчаявшись, Стесис хотел оставить свою печальную обитель, уйти в ту, дверь, через которую некогда пришли сюда эльфы, чтобы закрыть ее навсегда. Он даже, вышел за врата долины, чтобы никогда не возвращаться. Тогда, и явился ему знак. Он почувствовал его, всей своей поникшей, не до конца утратившей свой поэтический дар, душой. Вздрогнув, эльф замер, балансируя на остром, как бритва гребне горы, прислушиваясь к своим чувствам, к вибрациям пронизывающий этот мир – мир людей отныне. Зарыв глаза, он еще раз прислушался к своим чувствам. И ему удалось прочувствовать тот краткий миг, когда в этом мире вновь пробудилось большое волшебство. Перед его внутренним взором предстало молодое, увлеченное лицо, склонившееся над старым манускриптом. Буквы в тексте складывались в мелкий, убористый текст. Стесис даже успел разобрать несколько строчек: «Приветствие Эаренделя, светлейшего из ангелов, над средиземьем ниспослано людям…» Искра даст начало огню, и огню жаркому! Не хуже оракула эльф, предчувствуя замер, ощущая как чуждая магия, так одновременно похожая на магию его собратьев, что писали книгу знаний, и одновременно такая самобытная, в будущем набирает свою силу. Стесис охнул, когда в его голове загромыхали гномьи марши, звон клинков в битве при Пелеоноре, удары молотов, выковывающие волшебные кольца. Ветер – пронзающий насквозь, настоящее ледяное дыхание ледников – заговорил с эльфом, голосом его феи, ставшей навеки частью этого мира. «Время пришло, мой дорогой! – говорил ветер. – Теперь ты можешь идти! Ты свободен» Но, я не хочу! – шептал в ответ эльф. «Время скорби прошло» – вздохнул ветер и стих. Голос его души, любовь Стесиса замолкла навсегда. Оставшись совсем один, последний эльф побрел прочь, роняя скупые слезы, которые мгновенно застывали на его щеках в колючие льдинки.

Погруженный в себя, в свои мысли, в воспоминания, бесконечной чередой всплывающие из неведомых глубин его памяти, Стесис шел по горам, не замечая, что иногда его нога соскальзывала с обледеневшего камня и тогда эльф сам того не замечая шел по воздуху, словно по твердой земле. А впереди, в разрывах облаках, беззвучно сверкая зарницами, распахивалась дверь – проход из этого мира, во множество других…

«Вот. Я посылаю пред тобой Ангела хранить тебя на пути и ввести тебя в то место, которое Я приготовил» (Исход 23:20)

Пожилой мужчина не торопясь шел по тротуару, а за ним чуть правее, не отступая ни на шаг, шествовал ангел-хранитель. На их пути возникло препятствие в виде яркой ленты протянутой поперек улицы, на уровне пояса – впереди, шли ремонтные работы. Тротуарная плитка сменялась жидкой грязью. Мужчина, искоса глянув, через правое плечо, предложил:

– Давай перейдем на другую сторону?

Ангел запнулся. Поначалу он подумал, что мужчина обращался к самому себе, что это мысли вслух. Или это он обратился к кому другому? Ангел закрутил головой. Улица была пустынна, кругом ни души.

– Это вы мне? – удивился ангел.

– Да. – Мужчина спокойно стоял, разглядывая ангела в его кипенно-белых одеждах.

– Но как? – удивился тот. – Вы не должны меня видеть!

– Не должен, – согласился мужчина. – Но, вижу…

Они неторопливо перешли улицу, на другой стороне ремонтные работы еще не начинались, и можно было идти по улице, не страшась испачкаться.

– Видишь ли…– начал мужчина. – Когда я прошел Афганистан без единой царапины, мне говорили, что меня оберегает ангел-хранитель. Когда, я избежал плена в Сомали, мне мои товарищи твердили о том же, но я смеялся. Когда попал в аварию, в которой погибли все, кроме меня, когда чуть не сгорел в пожаре, когда перенес два тяжелейших инфаркта, мне долдонили то же самое, но я уже не смеялся. Сначала задумался, а потом просто стал верить, что ты у меня есть. И чем больше я верил, тем чаще стал оглядываться через правое плечо в надежде увидеть тебя. Прошло время, и я стал замечать краем глаза твое присутствие.

Ангел заинтересовано ускорил шаг, сократив положенную по инструкции дистанцию. Теперь они шли рядом, плечом к плечу.

– Вначале мне показалось, что я вижу белое, на самой периферии моего зрения. Поначалу, подумалось, что это катаракта или глаукома, наверное. Но, нет, это оказались твои одеяния. Точно, они. Стал косить глаза чаще, вглядываться пристальней и пару раз в поле зрения мне попали твои белоснежные крылья. А сегодня утром проснулся и увидел, как ты сидел в изголовье моей кровати, понял, что ты не спал всю ночь, следил за мной, за моим сердцем, чтобы его неровный бег не остановился. Верно?

Ангел кивнул. Так и было. Сегодня ночью старое, изношенное сердце сорвалось в аритмию, и мужчина заворочался во сне, хрипя и хватая ртом воздух. Еле удалось отвадить старуху с косой, убедив ее, что еще не время.

– Я хотел сказать тебе спасибо мой ангел, – серьезно сообщил мужчина. – И поговорить с тобой… просто так, за жизнь.

Мужчина улыбнулся, ангел тоже, машинально подхватывая его под руку, чтобы пойти с ним в ногу дальше. Им было сегодня, о чем поговорить…

«И простер Ангел руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его» (2Цар. 24:15-17)

Ангел тщательно расправил темный плащ, набрасывая его на свои плечи, пряча крылья аспидно-черного цвета от моросящего дождя. Проводив взглядом прошедшую мимо парочку – пожилого мужчину, с усталым и больным лицом и своего собрата – крылатого посланника небес в ослепительно белых одеяниях, он вышел из своего укрытия и тенью скользнул вслед за ними. Двигаясь совершенно бесшумно, темный ангел шел следом, одновременно краем уха слушая беседу впереди идущих и размышляя о своем.

Аритмия… А именно пароксизм мерцательной аритмии, состояние, когда сердце срывается в бешеный галоп, хаотично схлопывая желудочки. От чего кровь не поступает должным образом в легкие, не насыщается кислородом. Наступает гипоксия, от которой страдают и мозг, и само сердце, в своей тахикардии требующее втрое больше питания. Замкнутый круг. Иногда смертельный. Не зря светлый сидел всю ночь у кровати, в напряжении вглядываясь в ауру человека, отслеживая работу его сердца, кровоток по сосудам. Тогда как темный ангел, разрываясь, пытался придумать способ разбудить вовремя подопечного (а это не так просто, как могло показаться! Время действовать в открытую давно кануло в лету. Влиять на объект приходилось всегда опосредованно, а это всегда на порядок труднее) и одновременно отслеживал вероятностные линии будущего сразу на нескольких направлениях. А именно, следил за передвижением всех бригад скорой помощи на ближайшей подстанции. Окажется ли в нужный момент свободная машина, как быстро сможет она приехать и так далее. Довольно утомительное занятие, даже для ангела. Но, что такое приступ аритмии, по сравнению с другими ситуациями, которые попадались на нелегком пути человеческом, и с которыми приходилось разбираться ангелам-хранителям? В том же Афганистане, кто сосчитал сколько раз ему, ангелу в темном, пришлось уводить человека от пули? Да, общей операцией всегда руководил светлый, но, извиняюсь за каламбур, вся черная работа лежала именно на плечах ангела в черных одеждах и черными крыльями за спиной. «Спасти любой ценой!» – был приказ, и, подчиняясь старшему, темный ангел защищал человека и от пули, и от шального заряда, и от удара штыком. И как так, получилось тогда, что уведенная со смертельной траектории пуля снайпера угодила не в человека, которого они оберегали, словно зеницу ока, а в его лучшего друга, его боевого товарища рядом? Где был ангел-хранитель того несчастного, которому пуля угодила в переносицу? Предусмотреть все, не дано даже ангелам, сказал тогда светлый. После того случая темный уверовал в то, что на смертного, что они опекают столько лет у Бога особые планы. Какую роль он должен сыграть в Великой партии, что разыгрывает Создатель? Кем будет этот человек? Пророком? Святым? Предтечей? Не похоже. Особой веры в нем нет. Тогда это просто очередное звено на пути к Мессии? Маленький кусочек мозаики в большом панно Мироздания? Маленький и, казалось бы, незначительный, но без которого картина останется не завершенной? «Сохранить и спасти! Любой ценой!» Подобные приказы от светлого, вылетают из его уст почти каждый день. Он этим, в последнее время, даже немного даже притомил ангела в темном! А на могилу своего товарища, погибшего от пули снайпера, человек ходит каждый год, будто знает, что тот принял его смерть на себя.