От ощущения знакомого вкуса в голове что-то вспыхнуло. Взорвалось подобно сотне петард, сожгло своим огнём все остальные здравые мысли, оставляя лишь ничем неприкрытую радость от эмоций и чувств, которые Тони боялся больше не испытать. Питер в его руках замер, кажется, даже дышать перестал. Но и отталкивать его не спешил, продолжая стоять к нему вплотную и обжигая жаром своего тела. Потом, будто что-то решив для себя, юноша потянулся руками к шее Старка и обхватил её, заключая в замок своих ладоней. Приоткрыл рот, отвечая на поцелуй, и будто краем сознания уловил, как какая-то деталь с громким щелчком встала на месте. Окружающий его мир заполнился красками, а жизнь приобрела смысл, хотя ещё утром казалась абсолютно пустой и бесполезной.

— Теперь я точно обязан всё вспомнить, — срывающимся голосом сказал Питер, когда они с трудом оторвались друг от друга спустя несколько минут. Лёгкие не слушались, отказывались перерабатывать кислород, а сердце в грудной клетке билось с такой скоростью, словно собиралось вот-вот проломить рёбра и вывалиться наружу. Но несмотря на непредвиденную тахикардию, Питер всё равно чувствовал себя прекрасно. Заполненно и как-то целостно, а не обрывочно, к чему привык за прошедшие недели.

— Поверь, я приложу максимум усилий для этого, — усмехнулся Тони, прижимая к себе юношу ещё крепче, боясь отпускать его хоть на дюйм. Словно тот опять может исчезнуть, оставить его на развалинах собственной души и толстого слоя пепелища. Второй раз Тони не выдержит. Тупо не сможет. Окружающие ошибаются, думая, что он на самом деле железный человек.

— Это так странно, — прошептал Питер, и Тони заметил, как его бледные щёки заливаются румянцем. — Я… толком не помню ничего, но я знаю… я уверен, что люблю тебя.

— Смирись, малыш, это заложено у тебя на уровне ДНК, — улыбнулся Старк, вновь притягивая к себе Питера для новой порции поцелуев, от которых губы горели огнём, но останавливаться никто из них двоих не собирался.

Тони чувствовал, что вновь оживает. Не просто существует, а учится жить заново рядом со своим якорем, личным источником света.

Ванда была права: у Железного человека нет шансов пробиться сквозь стену, у Тони Старка — есть. Потому что Железного человека питает реактор в груди, а Тони Старка живым делают чувства к Питеру — его собственному догмату.