Примечания автора:
Работа в пару глав.
События происходят после Войны бесконечности. Все “рассыпавшиеся” вернулись, а проблемы вселенского масштаба улажены. Не важно, как, зачем, почему и каким образом, просто примите этот факт за данное и читайте со спокойной душой.
========== Часть 1 ==========
Тони был уверен, что самым страшным в ворохе остальных воспоминаний останется момент, когда Питер буквально рассыпался на его руках. Растворился, исчез, забирая с собой что-то очень важное и ценное. Что-то, чему Тони не мог дать характеристику или название, но оно, безусловно, было вшито Старку в организм на уровне ДНК, под тонким слоем эпидермиса, пока Питер не взял и не оторвал это, унося с собой.
Тони думал, что погиб там. Исчез по щелчку пальцев вместе со своим мальчиком, потому что живые люди такими пустыми изнутри не бывают. Лишь одна оболочка, потрёпанная временем, покрытая кровоточащими ранами и кое-как натянутая на скелет. Внутри — пустота.
Тони думал, что погиб тогда. Но, несмотря на всю свою гениальность, Тони тоже умел ошибаться.
Старка окончательно не стало, когда грудную клетку начало разрывать на части от переполняющего счастья. Он мог лишь корчиться в собственной сладкой агонии и молча смотреть на Питера, который стоял напротив. Живой, абсолютно целый и невредимый. Словно и не уходил никогда. Словно не оторвал целый кусок от органа в груди, которого, как ошибочно считали все, у Тони нет. Рёбра нещадно трещали под натиском чувств, а Тони злился, потому что никогда не понимал и не мог их проанализировать. Они являлись своеобразной константой — постоянной величиной, не меняющей своего значения. Сам Питер был для Тони догматом — святым убеждением и религией, не требующей доказательств или подтверждений. Тони верил в него, Тони верил ему и Тони совершенно не доверял собственным глазам, когда Питер поднял руку и выставил её вперёд, заставляя Старка остановиться. Хотелось подойти, обнять, крепко прижать к себе и убедиться, что всё это не выдумки воспалённого сознания, не фантазии потревоженного мозга. Хотелось вновь ощутить стройное тело в руках, уткнуться носом в сгиб шеи и вдохнуть знакомый запах, въевшийся в самую подкорку, ставший катализатором чувств.
Но Тони не мог. Всё, что ему оставалось — смотреть в родные карие глаза с вкраплениями янтаря и видеть в них пустоту. Ноль эмоций, никаких отголосков прошлого — только чистый белый лист. У Питера во взгляде была одна сплошная воронка, засасывающая в себя и лишающая надежды. Питер смотрел прямо, всё ещё держа перед собой руку, чтобы отгородиться от незнакомого ему человека. Незнакомого. Чужого.
— Я тебя не помню, — тихо сказал Питер.
И Тони вдруг отчётливо понял, что самым страшным его воспоминанием станет именно этот момент. Он погиб сейчас, потеряв собственный якорь, удерживающий его на плаву.
***
У Питера Паркера диагностировали особую форму амнезии. Частичную потерю памяти, при которой пациент помнил всё, что происходило с ним до злосчастного укуса радиоактивного паука. Питер прекрасно знал, кто он, знал, почему живёт с тётей, а не с родителями. Питер помнил свою жизнь в мельчайших деталях — детство, дядю Бена, боль его утраты, школу, друзей, которых у него было немного. Он подолгу беседовал со специально нанятым психологом, отвечал на вопросы и начинал хмуриться, когда речь заходила о последних годах его жизни. Питер мог с уверенностью сказать, что эти два года не отличались ничем от предыдущих — он всё так же жил с тётей Мэй, ходил в школу и терпел насмешки Флэша, по несколько часов торчал с Нэдом за собиранием лего, решал задачи и выполнял домашние задания. Питер всё это знал, но ощущал какую-то дикую неправильность и неполноценность. Словно картинка в голове была заполнена лишь на пятьдесят процентов. Остальную половину стёрли, оставив Питера ни с чем.
Человек-паук исчез из его жизни, забрав с собой все воспоминания о сверхчеловеческих силах, спасении людей, Мстителях и Железном Человеке. Будто карту памяти, встроенную в мозг, отформатировали, удаляя ненужные фрагменты и знания.
Единственное, что Паркер ощущал буквально на волне инстинктов — это необходимость чужого присутствия. Ему нужен был человек, которого он не знал, не помнил, но чувствовал на подкожном уровне, словно тот тёк у него по венам вместе с кровью или отпечатался в мозгу подобно двухзначному коду.
Питер хотел быть рядом с Тони Старком.
— Я тебя не помню, — вновь сказал он, глядя в карие глаза напротив, практически идентичные его собственным.
— Я помогу тебе вспомнить, — ответил Тони, уже заранее зная, что из кожи вон вылезет, сделает всё невозможное, перевернёт Землю, если потребуется, но вернёт Питеру его воспоминания.
Потому что Питер его догма. Потому что Питер его постоянная величина, единственно правильная из всех возможных. Потому что Питер всё для него.
***
Новое место, куда его поселили, Питеру нравилось. Огромное здание с кучей комнат, залов, бассейном, кинотеатром и ещё чёрт знает чем, которое все называли базой. Паркер не вникал в детали, наслаждаясь своим пребыванием в этом странном месте. Здесь ему было гораздо лучше, чем дома. Стены небольшой квартиры давили, мешали сделать вдох, и даже присутствие тёти Мэй не помогало избавиться от чувства собственной беспомощности. На базе же Питер ощущал себя свободным и не зажатым, хотя по-прежнему многих вещей не понимал.
Кроме него, здесь жили и другие люди, с которыми Питер пересекался крайне редко. Полковника Роудса он иногда встречал в длинных коридорах, а с девушкой со странным именем Ванда и вовсе виделся от силы пару раз. Чаще всего Питер проводил время в компании Тони Старка, вызывающего у Питера странные эмоции, скорее положительные, чем отрицательные, но всё же не поддающиеся объяснению. Когда Питеру захотелось узнать о нём больше, он, как и любой подросток, решил почерпнуть знания из всемирной паутины. Взгляд моментально выхватил из кучи материалов фотографию, на которой был изображён робот со странной маской вместо человеческого лица.
Питер не знал, что произошло дальше. В голове будто взорвалась целая сотня петард, разрывая изнутри и доставляя нестерпимую боль. Словно сосуды один за другим начали лопаться, парализуя мыслительный процесс и прожигая всё естество адским огнём. Питер кричал громко, бился в истерике, чувствовал, как слёзы стекают по щекам, а голова продолжает буквально пульсировать. Кто-то крепко держал его за руку, гладил по спине, прижимал к себе и шептал на ухо успокаивающие слова, за которые Питер цеплялся остатками здравого сознания, как утопающий за соломинку.
С тех пор доступ к интернету и любым источникам информации для Питера был закрыт. Потому что никто не мог с точной уверенностью сказать, что именно из прочитанного и увиденного вызвало такую реакцию головного мозга. Подобное могло повториться, а Тони не был уверен, что ещё раз переживёт крики Питера, бьющегося в конвульсиях у него на руках.
— Ты не думаешь, что так для него будет лучше? — тихо спросила Ванда, задумчиво смотрящая на мальчика, клубком свернувшегося на диване в гостиной. Тони, сидящий рядом, положил ему ладонь на голову, аккуратно и бережно гладя, пропуская мягкие пряди медовых волос сквозь пальцы.
— Поясни.
— У него в сознании стоит стена, блокирующая все воспоминания до… щелчка, — Ванда передёрнула плечами, словно избавляясь от скользкого ощущения на коже. — Воспоминания, напрямую касающиеся всех этих супергеройских событий. Стена защищает его, понимаешь? Не позволяет вновь почувствовать ту боль и страх, когда он рассыпался на твоих руках, Тони. Он инстинктивно хочет быть обычным подростком. Позволь ему жить нормально. Отпусти его.
— Ты знаешь, что я не могу, — ответил Старк, продолжая говорить спокойно даже несмотря на то, что после слов Максимофф у него внутри что-то неприятно щёлкнуло, словно фитиль раздражения подожгли. Но грубить Ванде или спорить с ней Тони не хотел, потому что она сама пережила то, от чего отказалась бы при малейшей возможности, лишь бы не чувствовать ноющую боль под рёбрами.
